Она хранила их секрет, потому что хранить чужие секреты был ее долг, ее обязанность и — да! — ее страсть. Это было ее долгом всему миру в обмен на то, чтобы хранилась одна огромная тайна, которую ее прихожане никогда не должны узнать.

Она снова вспомнила эпизод своего сна — новорожденный с застывшим бледным личиком, и ее охватила дрожь. Много лет назад она, как и Паулина, влюбилась в дурного человека. Как и у Паулины, дело закончилось тем, что она забеременела, и, как и Паулину, ее выгнал строгий отец. А вскоре после этого и любовник.

В своем отчаянии и одиночестве Барбара Рэй стала равнодушной и жестокой к собственному телу и здоровью. Она опустилась на самое дно, коротая дни в угаре пьянства и наркотиков, продавала себя на улицах. И ребенок родился мертвым.

Один сердобольный священник помог ей изменить жизнь после того падения, но чувство вины никогда уже не оставляло ее. Всю жизнь должна она сознавать, что, если бы лучше заботилась о себе, ребенок мог бы выжить.

Что касается секретов других людей, то, может быть, последнее время она переусердствовала, сохраняя их при себе. Возможно, что именно эти секреты и не дают восторжествовать справедливости.

У нее стояло перед глазами лицо Сэма во время их разговора прошлой ночью. Его огромное обаяние, его настойчивые уверения в своей невиновности.

«Мы с Мэтом знакомы еще по колледжу. А Франческу я знал еще с более ранних пор. Спать с ней было бы подлейшим предательством дружбы, с моей стороны.»

Удивительное умение увернуться от правды.

Свершилось великое зло, и она приложила к этому свою руку. Она решила, что утром она все поставит на свои места.

Чувствуя усталость, Барбара Рэй вернулась в постель. Она надеялась, что несколько часов сна укрепят ее дух.

Сэм изучал старые чертежи юношеского центра милосердия в поисках лучшего способа его подрыва, и одновременно обдумывал планы своего собственного спасения. Такой план на случай непредвиденных обстоятельств никогда не помешает, даже если есть надежда, что он останется невостребованным. Он уже давно припрятал кое-какие деньги на секретных банковских счетах на Большом Каймане и в Цюрихе и если потребуется, сможет с большим комфортом прожить остаток своей жизни где-нибудь в Бразилии.

Но Сэм не горел желанием жить в Бразилии, тем более не хотел скрываться. По крайней мере до тех пор, пока он не завершил начатое и не уничтожил Мэтью.

Но в зависимости от того, что произойдет этой ночью, ему, может быть, придется пуститься в бега. Слишком многие слишком многое знали, слишком у многих появились подозрения. А вот теперь выясняется, что Франческа сказала обо всем Барбаре Рэй, черт побери, и кто знает, кому Барбара Рэй рассказала об этом, в свою очередь?

Он собирался выяснить это. И в зависимости от результата, возможно, нанесет визит и Энни с Мэтом, которые, по его предположениям, были вместе.

И тогда загвоздка будет только с Дарси, так как он уже позаботился о Сидни Кэнине, первом препятствии, которое следовало устранить. После Джузеппе, конечно.

Что касается Дарси, то Сэм считал, что сможет достаточно легко с нею справиться. Позволит ей вернуться в его постель, и она будет послушно выполнять то, что он ей велит. Она, конечно, старается не подать виду, но ее влюбленный взгляд ясно говорит о том, что она все еще неравнодушна к нему, и на этом можно сыграть.

Барбара Рэй, Мэт, Энни и Дарси. Черт! Ситуация определенно выходит из-под контроля.

Сэм вздрогнул от телефонного звонка. Кто это, черт побери, звонит ему ночью в такое время? Может быть, пусть лучше ответит автоответчик? Нет, лучше показать, что он дома, хотя бы на тот случай, если это полиция.

Это был Джек Флетчер. У Сэма не было настроения с ним разговаривать, и он уже хотел было бросить трубку, когда Флетчер сказал:

— Вы по-прежнему интересуетесь Вико?

— Вико?

— Да. Я поймал его девчонку в соборе. Она там уже во второй раз, и когда увидела меня, то сначала подумала, что я ее любовник. Значит, он где-то здесь, внутри прячется. Этот чертов пацан, похоже, все время прятался прямо у нас под носом в соборе.

Черт! Ну конечно же!

— Но ты его не нашел?

— Он в подземельях. Где-то в подвале. Там много подвалов, и подвальчиков, и подпольных помещений. Это настоящий лабиринт, и не так-то просто выкурить его оттуда.

— А что с девчонкой?

— Она здесь. Но я не смог из нее ничего выудить. Но если на нее хорошенько надавить, я уверен, она приведет нас прямо к нему…

«Господи Боже мой, — подумал Сэм, — я совсем забыл о Вико. Если парень действительно что-то видел, он может оказаться опаснее всех остальных вместе взятых».

— Оставайся там, — приказал он. — Не делай шума и не спугни его. Я уже иду. Во что бы то ни стало не дай девчонке снова ускользнуть.

— Не беспокойтесь, никто из них не убежит.

— Какого черта все это значит? Ты еще кого-то поймал на стройке?

— У меня тут небольшие неприятности с Энни.

Голос Флетчера теперь звучал с надломом, почти на пределе. Парень, видно, с трудом сдерживал себя.

— Что ты хочешь сказать, Джек? Какие неприятности? Энни там?

Молчание. Потом:

— Да, Энни тут. Видите ли, она хочет разузнать об этих ребятах. Она слишком много хочет знать.

— Значит, ты позвонил ей и все сказал до того, как позвонил мне?

— Мне жаль. Но так было нужно.

Сэм подавил яростный возглас. Черт побери! Какое наказание иметь дело с такими психами, как этот Флетчер. Он уже настолько сдвинулся, что не в состоянии сделать то, что ему сказано.

Сэм знал о Флетчере гораздо больше, чем тот воображал. Он в деталях разузнал все о его криминальных подвигах, психических отклонениях и прочем. Девять лет назад в штате Флорида Флетчера обвинили в нанесении телесных повреждений на сексуальной почве. Он шесть лет провел в тюрьме. Его врач-психиатр предполагал, что со стороны Флетчера могли быть и другие инциденты, связанные с насилием, но он смог избежать ареста. Записи свидетельствовали также о том, что Флетчер «успешно прошел реабилитацию».

Сэм в этом сильно сомневался. У осужденных за преступления на почве секса вероятность рецидива была очень высока.

— Так что за неприятности, Джек? Она пошла туда вниз? Она говорила с Вико? Где Энни, Джек?

— Мне пришлось запереть ее в крипте.

— Так, хорошо. — Сэм старался говорить спокойно. Долгие годы воспитания в себе способности контролировать свои эмоции не прошли даром. — Энни заперта в крипте?

— Да, заперта. Она боролась со мной. И мне пришлось запереть ее там.

Он уже не контролировал себя. Что он сделал с Энни? Сэм собирался сам о ней позаботиться.

— Джек, послушай меня. Крипт — это место, где кладут мертвых людей. Энни еще жива?

Он услышал приглушенный смешок.

— О да, Энни жива, все в порядке. Она стонала, Сэм. Но двери крипта такие толстые и отлично заглушают ее стоны.

— Хорошо, Джек. — Боже мой! — Смотри же, пусть она и остается там, где сейчас, ладно? Оставь ее там, пока я не приеду, а потом мы с тобой подумаем, что делать.

— Энни не очень-то радостно будет там внутри, Сэм, когда она очнется.

— Да, я думаю, не очень. Но ей будет не слишком радостно и тогда, когда она оттуда выйдет.

— Она боится темноты, а в крипте — кромешная темнота.

— Не выпускай ее оттуда, пока я не приеду, Джек.

Связал ли ее Флетчер? Сэм подавил прилив сочувствия к ней. Да, черт побери, он любит ее. Он сильно ее любит. Но он не может позволить себе расчувствоваться в момент схватки.

Энни должна исчезнуть. Он понимал это уже давно.

— Сэм? — Голос Флетчера звучал как-то неуверенно и вкрадчиво. — Энни говорит, что это ты убил того рабочего.

— Я? Это чушь, дерьмо собачье, Джек.

— Энни говорит, что она и ее дружок, компьютерный дока, сегодня чуть пораньше вломились к тебе в офис, взломали твой персональный компьютер и нашли доказательства, что Мак-Энерни строит здание с нарушением всех стандартов. Она утверждает, что ты поручил ей эту работу, потому что думал, что она никогда этого не поймет, а меня ты нанял потому, что знал, что я не без греха, и если кто-то что-нибудь заподозрит, то в мошенничестве обвинят в первую очередь меня. И, переведя дух, он спросил: — Сэм, это правда?