Когда раздался звонок, и все остальные отправились на четвертый урок, Бобби и Нае пришлось пойти к Домику, чтобы воспользоваться телефоном.

– Как думаешь, нас кто-нибудь видел? – спросила Ная.

– Не думаю. Но, может, тебе лучше пойти на урок драмы, чтобы подстраховаться?

– Ты спятила? Я не пропущу этого ради того, чтобы послушать одну и ту же тягомотину о долбанной системе Станиславского.

Бобби усмехнулась и проверила, чист ли горизонт. Одному Богу известно, где могла находиться миссис Крэддок – до пяти она была свободна от дежурства. Где-то в глубине коридора уборщицы прибирали спальни и мурлыкал пылесос. Деятельность, окружающая комнату Сэди в Доме Кристи, казалось, поутихла, хотя полицейские машины, находящиеся на подъездной дорожке, предполагали, что офицеры еще не уехали. Если повезет, их присутствие будет удерживать учителей с их пути.

Вытаскивая скомканный листочек бумажки из кармана своего блейзера, Бобби начала набирать последний номер записанный, как домашний Бриджит.

– Хочешь, я это сделаю?

– Нет, все хорошо. – Бобби прислушивалась к гудкам.

– Может быть их никого нет дома – все-таки середина дня.

– Или, возможно, это совершенно не тот номе…

На шестой гудок кто-то ответил.

– Алло?

– Ох, привет. Это Бриджит?

– Нет. Кто это?

У Бобби уже было заготовлено имя из списка выпускников.

– Это Кларисса Тру. Мы учились с Бриджит в школе.

Голос на другом конце провода был неуверенный, нервный.

– О-о. Ну, дорогая, это ее мама.

– А Бриджит дома? – Бобби знала, что через десять лет после окончания Пайпер Холла было очень маловероятно, что Бриджит по-прежнему жила в доме родителей, но надеялась, что они смогли бы раздобыть ее новый номер.

– Вы сказали, что вас зовут Кларисса?

Такое чувство, что в ее сердце были пузырьки.

– Да.

– А мы с вами когда-нибудь встречались, дорогая?

– Думаю, что да. – Бобби действовала наугад. – На том представлении…

– И вы хорошо знали Бриджит?

Ей совсем не понравилось использование прошедшего времени.

– Мы были близки в школе, но знаете, мы, своего рода, просто потеряли связь… после того, что произошло. – Казалось, это был беспроигрышный ход, намек на то, что необъяснимое двойное исчезновение вызвало волнение во всей группе.

На другом конце провода последовала пауза.

– Понятно. Что ж, большое спасибо, что связались. Я удостоверюсь, чтобы Бриджит сообщили, что вы звонили.

Бобби цеплялась, чтобы удержать ее на связи.

– А нельзя ли мне как-нибудь связаться с ней самой?

– В больнице?

– Да. – Мастерство Бобби к заговариванию зубов дошло до передела. – Разве у них нет определенного времени, когда я могла бы позвонить?

Последовала еще одна пауза – едва слышный, печальный вздох. И хотя ее тон был полон выдавленного веселья, как и желтая краска, мама Бриджит звучала уставшей.

– Это мило с твоей стороны, но Бриджит не очень много разговаривает. Меньше всего по телефону.

Бобби взглянула на Наю, которая лишь пожала плечами.

– Эмм… а как называется эта больница? Я отправлю письмо.

– О, это было бы хорошо – думаю, ей бы действительно это понравилось. С тех пор, как она перешла на полное дневное лечение, было не так уж много писем и телефонных звонков. Это психиатрическое отделение в «Королевской больнице Сихейвен».

Бобби постаралась, чтобы ее голос не звучал победоносно.

– Спасибо, миссис Хорн, я отправлю ей открытку сегодня чуть позднее.

– Спасибо, Кларисса. Всего доброго.

Она закончила телефонный звонок и взглянула на Наю.

– Становится все более и более запутанней. Бриджит в отделении для душевнобольных в Сихейвен.

– Не может быть. Это же сразу за Оксли.

Бобби кивнула.

– Знаю. Думаю, мы должны нанести…

Ее прервали на полуслове. В стеклянной дверной панели замаячил высокий силуэт. Дверь, заскрипев, открылась, и стройная фигура доктора Прайс каким-то образом заполнила все пространство. Сердце Бобби одновременно бросилось к груди и ударилось в горло.

Глаза директрисы сузились, метая в них кинжалы.

– И что вы обе здесь делаете?

Глава 9

Надлом

– Итак? – спокойный тон доктора Прайс не мог скрыть гнев в ее глазах.

Бобби пыталась заговорить, но дыхание перехватило, а из груди вырвался только сдавленный выдох. Ная приобняла ее.

– Бобби очень напугана ситуацией с Сэди. Я подумала, что ей станет легче, если она позвонит маме.

– О, ради всего святого, мисс Санчес. Я бы поверила в такое от учениц младших классов, но никак не от старшеклассниц. Кроме того, мистер Карлос сообщил мне, что утром вы покинули урок испанского, предположительно, по моему распоряжению?

Бобби решила пойти на крайнюю меру – сказать правду.

– Мне на самом деле очень жаль, доктор Прайс. Я сильно расстроилась из-за Сэди. Это все моя вина. У меня было время самоподготовки, и я уговорила Наю пропустить драматический класс. – Она распахнула глаза так широко, как могла.

Это возымело свое действие.

– Должна отметить, Роберта, что на вас это похоже меньше всего. За шесть лет вы ни разу не доставили никаких беспокойств. И вот уже второй раз за два дня я нахожу вас в неположенном месте.

Глаза Бобби расширились еще больше.

– Извините. Я … я просто … я действительно очень волнуюсь за Сэди.

Доктор Прайс сжала губы.

– Мы все волнуемся, и именно поэтому мне крайне необходимо, чтобы старшеклассницы подавали пример девочкам из младших классов.

Бобби серьезно кивнула головой, почувствовав долю вины. Но потом Ная задала вопрос, и Бобби могла поклясться, что пол накренился, словно мир сошел со своей оси.

– Это ведь имеет отношение к тому, что произошло тринадцать лет назад, когда исчезли те девушки?

Бум. Доктор Прайс судорожно передернулась. Этот вопрос ошеломил даже такую бездушную робота-директрису. Челюсти ее сжались, а глаза замерцали тем, что было очень похоже на панику, прежде чем она сумела взять себя в руки и ответить.

– Откуда вы об этом знаете? Это было очень давно.

– Все знают, – небрежно ответила Ная, словно в этом не было ничего особенного.

– Я очень сильно сомневаюсь, что это так. – Ее голос стал еще резче, она едва смогла успокоиться. Бобби показалось, что она пыталась скрыть прошлое. Но почему? Впервые, Бобби задалась вопросом, а не утаивались ли каким-то образом все эти происшествия умышленно. – Вы думаете, что мне и в самом деле нужно объяснять, какие последствия для школы могут иметь сейчас всеобщая истерия и пустые сплетни, Ная?

Бобби почувствовала, как ее щеки запылали от стыда. Потребность угождать учителям, оставшаяся с начальной школы, была неискоренима.

– А теперь послушайте меня обе и слушайте очень внимательно. Те две девушки исчезли за много миль от Пайпер Холла. Совершенно очевидно, что произошедшее, хоть мы и очень огорчены, не имеет ничего общего со школой. Это понятно? Больше никаких упоминаний об этом или вы обе отправитесь в Изолятор.

Ни одна из девушек не стала спорить. Из страха превратиться в камень, Бобби даже не смела смотреть ей в глаза. За шесть лет в Пайпере, Бобби слышала только об одной девушке, помещенной в Изолятор – девушке, которая пыталась ударить ножом другую во время драки в столовой. Если Доктор Прайс угрожала этим, то это означало, что она была чрезвычайно серьезна.

– Бобби, если вы все еще хотите позвонить маме, даю вам пять минут. Я буду ждать за дверью. А вы, Ная, сейчас же отправитесь в класс и письменно извинитесь перед учителем за ваше поведение. Ступайте!

Ная проскользнула мимо директрисы, ничего не ответив и опустив голову от стыда. Бобби подняла трубку и набрала номер мамы – она была вынуждена позвонить сейчас, так как Прайс наблюдала за ней снаружи. Бобби подсчитала, что в Нью-Йорке было примерно восемь утра; к счастью, мама еще не успела уйти на репетицию. Она ответила на втором звонке, и Бобби поприветствовала ее.