Вожак еще раз посмотрел на стоянку, которая была усеяна трупами его людей, и сказал:

- У меня золото есть... В схроне... Пятнадцать миль отсюда... Холмик возле Броньего брода... Там дуб приметный, схрон с южной стороны... Мой резерв на черный день...

- Сколько там?

- Двадцать пять альго.

- Мало.

- Побойся богов! Это неплохие деньги!

"По меркам нищего севера, может и приличные. А для меня немного".

- Повторяю - этого мало.

- Еще могу информацией поделиться.

- Давай.

- Несколько дней назад к горе Аширон ушла партия рудознатцев. Гномы и люди.

- И что они ищут?

- Старую рудную шахту... Медную...

- А мне-то с этого что?

- Добыча... На них можно напасть...

- Не мое. Что еще скажешь?

- У Андрона Байхорно младшая дочь сбежала... С любовником... И я догадываюсь, где они...

- Так говори. Чего тянешь?

- А ты поклянись, что отпустишь меня... Это информация дорого стоит...

- Не торгуйся.

Он помедлил и решил не спорить:

- В пещерах Айдино. Они там, больше негде.

- Ладно. Продолжай.

- Возле Северного тракта, на повороте в поселение Хасын, вампира видели... Теперь местные жители охотника ищут... Денег немало сулят... Ты бы смог...

- Не мое это. Еще говори.

- В Синем логе, в ельнике, кто-то хижину поставил... Говорят, будто это беглый целитель из Ченстроя... Вот если бы его в плен взять, можно было бы озолотиться... Ценный человечище...

- Еще.

- Я больше ничего не знаю... Верь мне, парень!

- Ага, - я встал. - Верю.

При этом повернулся к пленнику спиной и размял затекшие плечи. Поза самая расслабленная и беззащитная. Практически идеальная жертва, и Савар Рубака не выдержал. Он попытался наброситься на меня, но я был начеку и обернулся к нему с кинжалом в руках.

- Ах-рр-р!!! - закряхтел наемники, напоровшись на сталь, и я отбросил его от себя.

- Обман-щи-к! - прорычал он, зажимая рану на груди.

- Да уж, Савар, а ты прямо кристальной честности человек.

Вожак попытался сказать еще что-то, возможно, хотел меня проклясть, но не смог. Забулькав ртом, он несколько раз, загребая землю, сильно дернулся и затих.

- Вот и все, - вытирая клинок, сказал я, и отправился помогать Юссиру и Наймару.

Работа спорилась. За пару часов собрали добычу, рассортировали и погрузили на лошадей. Денег немного, примерно сорок альго серебром и медью. Зато оружия много: шестнадцать мечей, две сабли, два шестопера, двенадцать дротиков, семь топоров, три старых арбалета и шестьдесят пять болтов, два лука и семьдесят стрел, двадцать кинжалов и пять засапожных ножей. Плюс девять кожаных доспехов и пара кольчуг. Все потертые и грязные, чистить и ремонтировать надо, но вещь ценная.

Итак, мы собрались, скинули трупы в ближайший овраг, на потребу хищникам, и на рассвете были готовы отправиться обратно к повозкам. Однако появился Вольгаст, который уже успел обернуться в человека и был одет.

- Как успехи!? - окликнул я оборотня.

- Нормально, - он улыбнулся. - Беглецов догнали. Что с них сняли, я у тропинки бросил, мимо не пройдем.

- Как сам, развлекся?

- Да, немного размялся.

- А волки твои?

- Для них охота с вожаком счастье, - он наклонился ко мне и прошептал: - За нами еще один хвост.

- Опять наемники?

- Нет. Следопыт, который к тебе на постоялом дворе с Серпаком подходил.

- Ойген?

- Он самый.

- Следопыт один?

- Да.

- Тебя не заметил?

- Нет.

- Далеко он?

- Две мили. Через полтора часа будет здесь.

Вольгаст замолчал, а я подумал и принял решение:

- Вы ступайте, а я пока останусь. Присмотрю за следопытом.

- Я с тобой, - сказал, как отрезал, оборотень. - Возможно, его придется убрать. Нам бояться особо нечего, но если он глазастый, то может лишнее заметить.

- Согласен, - я махнул рукой и посмотрел на заросли терновника неподалеку от стоянки. - Там спрячемся.

Мой телохранитель кинул взгляд на колючий кустарник и кивнул:

- Пойдет.

***

Ойген остановился. Зоркие глаза следопыта обшарили покрытую низкорослым кустарником холмистую равнину, и он присел. Опытный охотник заметил, что вороны и горные грифы слетаются в одно место. Значит, падальщики почуяли поживу, а это верная примета, что рядом пролилась кровь и есть мертвечина. Скорее всего, убиты люди, поскольку северянин шел по следам самоуверенных переселенцев с юга и наемников Савара Рубаки.

Следопыт вобрал носом воздух, но ничего не почуял. Легкий ветерок сносил запахи в сторону. И, досадливо поморщившись, Ойген поудобнее пристроил заплечный мешок, проверил, как выходит из ножен оружие, а затем, пригибаясь и петляя между кустами, мягким шагом направился к точке сбора падальщиков.

Он был осторожен и двигался не торопясь. Сначала обошел опасное место стороной, проверился и только после этого, раздвинув кусты, подполз к небольшому распадку.

Белобрысая патлатая голова следопыта показалась из колючек. Его внимательный взгляд обшарил разоренную стоянку наемной ватаги, задержался на трупах и Ойген многих узнал. Наполовину раздетый Савар Рубака, вожак отряда, находился от следопыта всего в нескольких метрах. В его груди зияла покрытая запекшейся кровью рана, а на голове лихого наемника, выклевывая мертвецу глаза, сидел крупный черный ворон. Невдалеке от главаря, раскинув руки, лежало тело его помощника, толстого Тояра из Биргмена, которому разорвали горло, и сделал это не человек, а хищный зверь. А дальше валялись остальные наемники.

"Да-а-а, дела-а-а... - мысленно протянул Ойген, - был отряд, и нет отряда".

Однако жалости по отношению к бойцам Савара Рубаки он не испытывал, а даже наоборот, ощутил какое-то внутреннее удовлетворение. Слишком беспокойным и нечистым на руку человеком был Рубака, брался за любое дело, которое сулило прибыль, и часто перехватывал заказы следопытов. Поэтому для Ойгена и его друзей он являлся конкурентом и не один раз следопыты поселка Таскурбах хотели собраться и сообща осадить наглого вожака. Но не получалось, потому что северные охотники по своей натуре одиночки. И вот теперь Савар мертв, так что одной проблемой стало меньше.

Снова Ойген принюхался и огляделся. Ничего подозрительного рядом не заметил, привстал и вышел на открытое пространство. Несколько ворон, с недовольным карканьем, взмахнули крыльями и перелетели в сторону. В кустах зашуршала лисица, которая утащила в зеленку отрубленную руку. Живых людей не было, опасности следопыт не почувствовал, и начал осмотр поля боя.

Сломанные ветки, следы на земле, как людские, так и звериные, раны на теле убитых, порядок, в каком были разбросаны тела, и отпечатки лошадиных копыт. Все это рассказало Ойгену о ночном происшествии, и картина схватки предстала в мельчайших подробностях.

Отряд Савара следовал за караваном, но сразу его не нагнал, и заночевал в удобном распадке, рядом с родником. Ничего не предвещало беды, наемники поужинали и легли отдыхать, а переселенцы сами напали на отряд. Причем в бою участвовали три человека, и с ними был крупный волк, судя по клочку шерсти на ветке, белый. Одно это уже говорило следопыту, который знал все местные легенды и не раз сталкивался с дикими оборотнями, о многом. Поэтому сам для себя он решил, что пока надо держать язык за зубами и о разгроме наемного отряда болтать не стоит. Разве только своим друзьям-следопытам сказать, чтобы не задевали новичков, но это лишь после возвращения в поселок.

Окончив осмотр, Ойген обыскал трупы, извлек из подкладки окровавленного кафтана, которым налетчики побрезговали, несколько медных монет и снова ушел в кустарник.

Вороны, грифы и прибежавшие на запах крови лисицы продолжили пиршество. Через час-другой, они затопчут все следы и растащат тела, а потом подойдут волки, и картину боя никто уже не восстановит. Ойген об этом знал и здесь его уже ничего не держало. Он мог пойти куда угодно. Но северянин остановился, скинул заплечный мешок, присел и задумался.