Положив руки на кухонный стол, Карлин уткнулась в них лицом, а Наташа села рядом, удрученно глядя на письмо в руке.

— Что мне теперь делать? — жалобно спросила Карлин.

— С чем?

Услышав голос Бена, обе девушки вздрогнули, они не слыхали, как он вошел, а он стоял с книгами под мышкой, прислонившись к косяку кухонной двери, его волосы были взъерошены, а щеки еще горели от азартной игры в баскетбол. Как всегда, при виде его Карлин почувствовала легкую дрожь «под ложечкой» и странный резкий приступ боли под коленками, как будто ноги отказывались держать ее. Сейчас он был таким веселым и беззаботным. Но через минуту…

Бен пристально посмотрел на каждую из них и нахмурился.

— Что происходит? У вас такой вид, словно кто-то умер.

— Пожалуйста, не злись, что я вскрыла. — Наташа поднялась и протянула брату письмо. — Я не могла удержаться.

— Что это? — Бен шагнул вперед и взял у сестры листок.

Он быстро прочел его, потом без всякого выражения положил на стол книги и прочитал снова, на этот раз более медленно. Смяв письмо в комок, он отвернулся от Наташи и Карлин, и в комнате воцарилась тишина. На долю секунды Бен в отчаянии сгорбился, но почти сразу же снова выпрямился, быстро сделав глубокий вдох, и, когда снова повернулся к ним, его лицо было совершенно спокойно.

— Что ж, я думаю, еще есть шанс, хоть и очень маленький.

Обе девушки кивнули.

— Ты тоже получила от них письмо? — обратился он прямо к Карлин, неожиданно что-то сообразив.

Она опять кивнула.

— И что? — настойчиво спросил Бен.

Карлин не находила в себе сил ответить.

— Что, Карлин?

— Я… — Она с болью взглянула на него.

— Тебя приняли, — сказал он спокойно.

— Да. — Ее шепот был еле слышен, она не могла вынести его страдания.

Бен кивнул, как бы подтверждая и свои, и ее слова.

— Этого не должно было быть, Бен, — тихо произнесла Карлин, — я не заслужила.

— Нет, заслужила, — медленно ответил он. — У тебя хорошие оценки, великолепные факультативные работы.

Он смог даже улыбнуться, хотя это потребовало от него неимоверных усилий. Карлин хотелось плакать.

— И не только это, — продолжил Бен, — ты каждый год пела в хоре, организовывала школьные карнавалы. Все это сделало тебя более гармоничной, так они это называют, а я всегда только учился, был зубрилой.

— Неправда, — прервала его Наташа, — ты занимался спортом.

Но Бен не ответил. Его спортивные занятия всегда ограничивались просто любительскими играми, и редко когда на спортплощадках; ему не хотелось тратить время на игру в настоящей команде, а ведь это могло хорошо выглядеть в его заявлении о приеме. Карлин подумала, что ее наградили, по сути дела, за безразличие, а его целеустремленность не оценили по заслугам.

— Кроме того, — добавил Бен, — Гарвард может принять только одного из такого маленького городка, как Вестерфилд, потому что они хотят набрать студентов отовсюду. И они выбрали тебя, ты заработала это.

Карлин могла только предполагать, чего стоила ему эта речь. Она никогда еще не любила его сильнее, чем сейчас.

— Бен. — Она встала, подошла к нему и медленно обвила руками его шею, а он в ответ обнял ее за талию.

— Теперь послушай, — сказал он шутливо, — если бы я не вызвал тебя, ты сама никогда не решилась бы, и в том, что все так вышло, есть и моя заслуга.

— Я люблю тебя, — прошептала Карлин, прижавшись головой к его груди.

Наташа вскочила со стула и бодрым голосом воскликнула:

— О, Бен, это же не окончательный отказ. В следующем месяце они тебя тоже примут. В конце концов в июле!

Бен нежно поцеловал Карлин в макушку и с улыбкой глянул на сестру.

— Такой шанс все-таки есть, верно?

Бен засунул книги в ящик и захлопнул дверцу стола, он опаздывал на собрание выпускников. Спеша по коридору, он коротко облегченно вздохнул, радуясь, что этот день уже почти кончился. Ему пришлось сообщить в школе, что Гарвард включил его в список кандидатов, и это, как он и боялся, оказалось очень тяжело. Не секрет, что многие годы Гарвард был его мечтой, ребята в школе были поражены и сочувствовали ему, и от этого он переживал еще больше. Но теперь, во всяком случае, все сказано, и унижение позади.

Кроме того, подумал Бен, еще оставался шанс, что его примут. А если нет, он просто смирится с Государственным университетом штата Нью-Йорк в Бингемтоне, который на самом деле был очень хорошим колледжем. Оглядываясь назад, он удивился, как можно было быть таким глупым и послать заявление только в Гарвард и больше никуда, но он был до чертиков уверен, что его примут в Гарвард. Наверное, он так сильно этого хотел, что сам себя убедил в том, что по-другому быть не может. Решение подать заявление в университет в Бингемтоне пришло в последнюю секунду, как компромисс, к тому же ему, как постоянному жителю штата, обучение обошлось бы намного дешевле, а в Гарварде проблема оплаты всегда давила бы на мозги. Бену раньше не приходило в голову остановиться на таком варианте, все-таки существовал еще шанс попасть в Гарвард из списка кандидатов или наконец он мог бы перевестись туда, снова подав заявление после года учебы в Бингемтоне. «Все будет хорошо», — кивнул он себе, подходя к двустворчатым дверям школьного зала. В том, что его не приняли в Гарвард, была даже своя светлая сторона.

Школьный зал был полон, и мистер Венн, директор школы, стоя на сцене перед рядами скамей, уже начал речь. Бен хотел сесть рядом с Карлин, которая была где-то здесь, но он пришел слишком поздно и занял место в заднем ряду.

— …мы переходим к последнему пункту нашей сегодняшней программы, у нас есть особое сообщение. — Нестройный шепот пронесся среди слушателей, и мистер Венн строго обвел взглядом море лиц перед собой, дожидаясь тишины, и, после того как в зале стало тихо, продолжил: — Мы рады объявить обладателя «Премии Резерфорда» этого года.

Бен выпрямился на сиденье, он не знал, что сегодня будет объявлен победитель. Несколько учеников, видевших, что он опоздал, обернулись к нему, ожидая, что сейчас назовут его имя.

— Для нашей школы большая честь, — говорил мистер Венн, — и нам очень приятно, что ежегодно один из наших учеников удостаивается этой награды.

«Ну же, — молча поторопил его Бен, — быстрее переходи к главному». Эта премия его, все это понимали. Если он не смог добиться Гарварда, во всяком случае, он победит здесь.

— Я с огромным удовольствием поделюсь с вами именем победителя. — Директор просиял улыбкой. — В этом году «Премию Резерфорда» завоевала Карлин Сквайр.

Немедленно зал снова загудел, и все головы повернулись к средним рядам, где сидела ошарашенная Карлин. Как громом пораженный, Бен встал и, пересилив желание побежать, большими шагами вышел из зала, провожаемый любопытными взглядами. Оказавшись в коридоре, он понесся вниз в вестибюль и дальше на улицу, не останавливаясь, пока не пробежал несколько кварталов и школа не скрылась из вида.

Бен резко опустился на край тротуара. В чем он ошибся? Он так давно все спланировал, работал ради этого и был уверен, что находится на правильном пути. И вот он не смог поступить в Гарвард, не смог получить «Резерфорда». Но мало того, все досталось Карлин, девочке, которую он любил больше всего на свете. Получалось, что он не достоин ее. Сила его чувства к ней пугала Бена, он пытался контролировать себя и проводить несколько часов в день без Карлин, играя в мяч или делая уроки, но его игра не отличалась блеском, а учеба не шла в голову. Когда ее не было рядом, он мог думать только о ней, его дорогой, любимой Карлин, девочке, которую он когда-то ненавидел всем своим существом; теперь эта страсть превратилась в совершенно другую, которая была еще сильнее.

Конечно, это его собственная дурацкая затея, он вызвал ее поступать в Гарвард, но он никогда не думал, что все может обернуться таким образом. Накануне он сказал истинную правду, что хорошие отметки и остальные занятия принесли ей успех, но для нее все это было веселой забавой, она никогда по-настоящему серьезно не относилась к учебе и, сколько он ее знал, никогда не занималась больше абсолютного минимума. Сколько раз она дразнила его, называла примерным мальчиком и зубрилой. В нем вскипел гнев. Это несправедливо.