На минуту он позволил себе возненавидеть Карлин, внутри него все кричало: и Гарвард, и премия предназначались ему, а не ей. Но вспышка быстро погасла, он понимал, что не имеет права сердиться, она честно и справедливо завоевала все это, и, если кому-то суждено было получить подарки судьбы, он, конечно же, хотел, чтобы это была Карлин.

Бен встал и пошел дальше; долгое время он вообще не мог думать ни о чем, просто брел по длинным серым кварталам Вестерфилда, мимо спортивных полей и жалких домишек и фабрик, мимо заброшенной деловой части города, пока солнце в небе не стало садиться. Наконец он начал трезво оценивать свое положение. Без денег «Резерфорда» одних семейных сбережений ни за что не хватит на четыре года учебы в Государственном университете штата Нью-Йорк. Он знал, родители наскребут все, что смогут, но у них сейчас трудное время. Плата за обучение, книги, студенческое общежитие — он должен думать, как добыть деньги.

«Ну-ну, — сказал он себе, — сосредоточься, есть же какие-то способы». Он обязан иметь хорошие отметки на случай, если Гарвард захочет рассмотреть его кандидатуру в конце весны, но на остаток семестра ему нужно найти работу. Все сводилось к этому. Мать всегда настаивала, чтобы он занимался только учебой, но теперь другая ситуация. Правда, в их городишке школьнику найти работу ох как трудно, но он должен сделать все, чтобы найти место. Впереди целое лето, когда можно будет вкалывать на двух, а может быть, и на трех работах.

Бен сжал челюсти и почувствовал, что оптимизм возвращается к нему. Возможно, в Университете Бингемтона могли бы помочь ему устроиться в библиотеку — выдавать книги или что-нибудь в этом роде. Если бы он работал еще по ночам… не такой уж он слабак. Наконец, несколько приободрившись, Бен повернул к дому, ему хотелось вернуться к себе и поскорее составить конкретный план, и еще он должен позвонить Карлин и поздравить ее с присуждением «Резерфорда». Бен посмотрел на часы и прибавил шагу, увидев, что уже больше шести.

Когда Бен вошел в квартиру, мать и сестра встретили его в холле. Наташа, очевидно, знала о «Резерфорде» и уже рассказала Кит.

— Не могу поверить этому, дорогой, — мать тепло обняла сына, — какое досадное невезение, но это просто несколько тысяч долларов, мы найдем другой способ достать их.

— Мама, я в порядке. — Бен вырвался из ее объятий. — Правда. Спасибо тебе.

— Ты можешь все, Бен, помни это. — Кит улыбнулась сыну, и ее лицо осветилось любовью.

— О, Бен, очень жаль, — сказала Наташа, мне хотелось бы, чтобы вы с Карлин могли поделить «Резерфорда».

— Хм. — Бен слегка пожал плечами. — Как получилось, так и получилось. И уж во всяком случае, я рад, что если не я, то она.

Услышав, как в дверь вставляют ключ, все трое обернулись. Леонард Дамирофф редко приходил домой раньше десяти, поэтому его появление всех удивило. Но их удивление превратилось в тревогу, когда они заметили, как он бледен.

— Леонард, что случилось? — с беспокойством кинулась к нему Кит. — Ты заболел?

Леонард покачал головой, глядя вниз на ключи, которые вертел в руке.

— Посмотри на меня. — Кит коснулась его руки. — В чем дело?

Он поднял к ней искаженное страданием лицо, потом посмотрел на детей.

— Не знаю, как и сказать, — с болью в голосе ответил он.

— Что сказать, папа? — со страхом спросила Наташа.

— Я слышал о «Премии Резерфорда», один из учителей заходил в магазин сегодня днем и упомянул, как были удивлены все собравшиеся, что она досталась не тебе, Бен, — медленно произнес Леонард.

— Все в порядке, папа, — успокоил его Бен, — не нужно так расстраиваться.

— Нет, нет, не только в премии дело, — покачал головой Леонард. — Естественно, когда я услышал об этом, я захотел выяснить, каковы наши остальные финансовые возможности, и решил связаться с Маргарет Ваал, чтобы узнать итог наших накоплений. Но когда я позвонил в ее офис в колледже, мне сказали, что три недели назад она уехала.

— Уехала? — повторила Кит. — Куда уехала?

— Они не знают. — Леонард повернулся к жене. — Им известно только то, что она уехала из города. Бросила работу и уехала.

— Что это значит, папочка? — с тревогой спросила Наташа.

— Я не поверил, сел в автомобиль и поехал к ней на квартиру. На табличке внизу больше не было ее имени. В конце концов я нашел управляющего, и он рассказал мне, что она просто исчезла в один прекрасный день, даже не расплатившись.

— А наши деньги… — Кит ждала, затаив дыхание.

— Управляющий сказал, — с трудом промолвил Леонард, — что уже несколько человек разыскивали ее, возмущаясь и крича, что она сбежала с их деньгами. Он посоветовал мне обратиться в полицию и добавить свои жалобы к списку.

Лицо Кит стало пепельно-серым.

— Она сбежала со всеми нашими деньгами? Со всеми?

Он кивнул.

— Но, папочка, — заплакала Наташа, — Бену нужны эти деньги на колледж.

— Я знаю, детка, знаю. — Леонард прикусил губу.

— О Боже, — простонала Кит.

Бен во все глаза смотрел на отца, словно не в состоянии понять его слов.

— Мам. — Наташа подошла и дотронулась до матери. — Мама, что же нам теперь делать?

Но Кит, казалось, даже не почувствовала прикосновения дочери, она со слезами на глазах бросилась к Бену и прижала его к груди.

— Бен, все будет хорошо, все наладится. Я обещаю тебе, дорогой.

Наташа, уязвленная, отошла в сторону, а Бен не сопротивлялся матери, а просто стоял, не шевелясь.

Все кончено, подумал он. Теперь он не сможет оплатить обучение и книги в самом паршивом общественном колледже, не говоря уже о Государственном университете или Гарварде. Перейти из списка кандидатов в студенты старейшего университета Новой Англии стало абсолютно нереальным. Его голова медленно опустилась на материнское плечо.

«Я никогда не буду врачом, — с горечью сказал он себе. — Если только я не собираюсь окончить медицинский факультет в пятьдесят лет, примерно столько времени потребуется, чтобы заработать необходимые на учебу деньги».

— Бен, — беспомощно сказал Леонард, подходя к сыну, — невозможно передать, как ужасно я себя чувствую. Маргарет Ваал всегда казалась такой ответственной, такой надежной, столько людей доверяли ей.

Кит отстранила мужа резким движением руки, неистово прижимая к себе сына. Наташа и Леонард безмолвно смотрели, как эти двое замкнулись в их собственном кольце горя.

7

«Двигайся же, черт побери!» — Джей. Т. Сквайр нетерпеливо нажал на сигнал. Если существовало что-то, что могло свести его с ума, то это какой-нибудь идиот впереди, останавливавшийся у светофора при желтом свете. Мужчина в «Форде-Мустанге» чуть обернулся и сделал жест, означавший: «Ну что я могу поделать, дружище!» Джей. Т. почувствовал, что мир в очередной раз объединился, чтобы сделать его жизнь невыносимой.

От одной только мысли отправиться домой и смотреть, как Лилиан вяжет, готовит и кудахчет, будто их вонючая квартира была центром Вселенной, его тошнило. И Карлин с ее поступлением в этот большой модный университет. Конечно, у девчонки мозги, как и у ее отца, ей просто представился счастливый случай, который ускользал от него всю жизнь.

Его-то родители были полными ничтожествами, и ни один университет не присылал ему никаких приглашений, когда он был подростком, но он всегда трудился, а не просиживал свой зад. Правда, признался он себе, найти работу в последнее время становилось довольно трудно, но он делал все, что мог.

Когда светофор переключился, «Мустанг» впереди него двинулся, но его мотор чихнул, и автомобиль замер. «Так ему и надо, — злорадно подумал Джей. Т., прежде чем сообразил, что он тоже не сможет тронуться с места, пока «Мустангу» не удастся снова завестись. — Моя звезда удачи опять закатывается».

Поняв, что на узком однорядном участке ему остается только попытаться дать задний ход, он обернулся назад проверить, есть ли позади него автомобили. Увидев, что никого нет, он быстро подал машину назад и въехал на стоянку перед маленьким кондитерским магазинчиком Леонарда Дамироффа.