На трибуну еле вполз необъятный майор, начальник вещевой службы, славящийся своей непробиваемой жадностью (насчет формы).

— Товарищи курсанты! Всем на склад!

Это удивило. Если кто не знает, форму на флоте, как и во всей армии, дают на определенный срок, износил раньше времени — твоя личная беда. Носи что хочешь. Лишнего не дадут. Тем более наш начвещ. А тут такое. Мы все снялись с мест и потопали на склад. Военная мода проста, как бревно. Существует всего шесть размеров на все случаи жизни: 44 — 2, 46 — 3, 48 — 4, 50 — 5, 52 — 6, 54 — 8. Первая цифра — размер, вторая — рост. И если у тебя, бедняги, рост метр девяносто, но ты худ как соломина — получи свой 54 — 8 и не жалуйся, что в штаны еще трое таких же влезет. Не поможет. Главное — рост совпал, и точка! Крутись, как хочешь, но помни: ушивание военной одежды — это ее порча и наказывается в дисциплинарном порядке. А тут на складе, лично начвещ, отбирал каждому выходную форму одежды не по уставу, а по уму! Дали все: от хромачей и карасей до новых бескозырок и фуражек. Приказали погладиться и через час построиться нашей группой перед ателье. Я понял, что в ближайшую неделю учебы у нас, скорее всего, не будет. Через час нас шокировали в очередной раз. Начальник строевого отдела, беспощадный борец с неуставщиной и ушиванием, обойдя строй, сморщился, сплюнул и скомандовал: — Шагом марш на примерку! Все, как мешки! Начальник вещевой службы, завтра они должны быть как с картинки, ни одной складки, все — как пятаки медные!

Нас стадом загнали в ателье, и предупрежденные мастера стали лихорадочно обмерять наши фланки и брюки. Переодевшись в казарме, мы сдали форму и разошлись до завтра. Наутро прямо посредине первой пары нас снова вызвали в ателье. Форма была уже готова. Снова заставили переодеться и крайне придирчиво осмотрели. Половину забраковали. Смешно сказать, но за то, что задница на брюках висела. А ведь в другое время это считалось идеалом! Те, кто прошел осмотр без замечаний, отправились обратно на занятия. И мы в том числе. Но ненадолго. На третьей паре нас с Генкой снова высвистали. Теперь уже в политотдел.

Ждали нас в кабинете заместителя начальника политотдела. Сам заместитель и еще один неизвестный каперанг. Мы доложились. Начальники сверились с картой похода министра, пошуршали бумажками, поставили галочки и, наконец, обратили внимание на нас. Заместитель начпо откашлялся и начал: — Ну, ребята, вы хоть понимаете, какая честь вам выпала? Я вот министра обороны за всю службу ни разу не видел. Авы только начинаете, и уже. Ответственность чувствуете?

Мы чувствовали. Особенно, что это надолго, и можно пропустить обед.

— Вижу, осознаете. Понимаете, ребята, вы должны оказаться на пути министра как бы случайно, вроде по своим делам шли и столкнулись. Неожиданно. Понимаете?

Чего непонятного? Как само собой. Гуляем — бах, министр! Поздоровались и пошли гулять дальше, как ни в чем не бывало! Мало ли министров по училищу шатается.

А замначпо продолжал:

— Может быть, он мимо пройдет, вас и не заметит. А может и заметить, да еще остановиться поговорить. Резонно?

Мы кивнули. Заместитель вопросительно посмотрел на нас.

— А что он спросит?

А хрен его знает, что его заинтересует. Министр все же. Заместитель не унимался: — Ну вот ты, Боровиков, как думаешь?

Генка, который в обычной обстановке за словом в карман не лез, замялся.

— Не знаю. Ну… Ну… Спросит, как учусь?

Заместитель искренне обрадовался и даже вскочил со стула.

— Правильно! Верно! Но это он спросит не сразу. А сначала…

Молчавший до того каперанг подал голос:

— Владимир Николаевич! Извините, что вмешиваюсь, но давайте я объясню курсантам, что будет спрашивать министр.

Наш заместитель сразу согласился и, услужливо помахав руками, снова сел. Каперанг встал, подошел к нам вплотную и очень серьезно и сурово начал вещать: — Первым дело вы должны поздороваться с министром, как бы он к вам ни обратился. Сразу стойка «смирно» и громкий четкий ответ! На пределе! Сейчас потренируемся. Внимание, я министр обороны!

Каперанг отошел на пару шагов, резко развернулся и неожиданно визгливым голосом прокричал: — Здравствуйте, товарищи курсанты!

Мы даже вздрогнули. Но ответили разом, без разнобоя:

— Здравия желаем, товарищ Маршал Советского Союза!!!

Каперанг недовольно сморщился. Одним лимоном во рту и не пахло.

Минимум десяток.

— Юноши! Вы, как умирающие котята в дальнем углу подвала. Я вас не слышу. Чему вас учат! Повторяем!

Повторяли мы минут десять без перерыва, пока наши вопли не удовлетворили придирчивого каперанга. После чего пошли дальше.

— Хорошо. Здороваться мы с вами с грехом пополам научились. На троечку, но все же. Представляться будете в таком же русле. Четкость и уверенность. Представились. Министр спросит, как учитесь. Ваш ответ должен быть один. Отлично, товарищ Маршал Советского Союза!!! Внимание! Я министр обороны!

Как мы учимся, мы отвечали еще минут двадцать. Видно, каперангу очень нравилось изображать из себя министра. Слушая нас, он перемещался по всему кабинету. Заставлял нас изображать строевые пируэты, поворачиваться то туда, то сюда. Работал на совесть. Наконец, подошли к главному.

— А теперь важнейшее! От этого вся ваша служба дальнейшая зависит! Министр возьмет и задаст вопрос: где служить хотите? А? Что говорить будете?

Где служить будем, мы и так знали. Атомоходы только на Севере да Дальнем Востоке с Камчаткой базировались. Выбор-то не так уж и велик.

— Задумались? Правильно! Ваш ответ должен быть один: где Родина прикажет, товарищ Маршал Советского Союза!!! И больше ничего! Сразу набрали воздуха в легкие для следующего ответа и молчать! Никакой отсебятины! Не дай бог, Москва, Ленинград… На Колыму поедете! Внимание!!! Я…

И снова понеслось… Следующий час мы отрабатывали всевозможные варианты в принципе одних и тех же ответов. Чуть не осипли. Когда нас отпустили, в приемной уже ждала следующая пара «случайных прохожих» с четвертого курса.

Последующие дни мы провели в ежедневной глажке выданной формы, ее осмотре и очередном забраковывании с назначением времени очередного осмотра. После обеда нас вызывали в политотдел для отрабатывания голоса. Там в течение минут сорока мы открикивали вызубренные ответы, получали замечания и уходили устранять. В перерывах между всем этим мы учились. Попутно вдруг вспомнили про наши прически и подстригли под бойскаутов, оставив лишь хохолки над лбом. Примечательно, что стригли бесплатно в училищной парикмахерской под отеческим надзором начальника строевого отдела.

И вот настал великий день. За сутки до него серые личности опечатали склад боепитания и отобрали патроны у караула и ВОХР. Училище подняли на час раньше, покормили и разогнали по классам. Занятий как таковых не было. Все сидели и занимались самоподготовкой. А чтоб не было соблазна пойти погулять, в каждом коридоре выставили три-четыре офицера для пресечения всяких попыток. Короче, училище с населением без малого две тысячи человек обезлюдело совершенно. А мы напоследок построились на плацу для окончательного инструктажа, после чего разбрелись по местам «случайных» встреч.

Итак, в 09.00 я и Генка, отутюженные донельзя, сверкая свежепостри-женными головами, в одиночестве торчали в фойе клуба. Для полноты иллюзии под мышкой у меня находился фундаментальный учебник «История КПСС»,уГенки — «Теоретическая механика». Стояли долго. Даже ноги затекли. Началось же все часов в одиннадцать. Сначала согласно плану министр со свитой высадился на пирс кафедры морской практики. Его встретил начальник училища, представился, расселись по машинам и показуха началась. Уже через сто метров машины тормознули. На свежепокрашенном, безлюдном спортгородке трое курсантов богатырского телосложения в идеальной форме одежды занимались спортом. Один подтягивался на одной руке, другой безостановочно крутил на турнике подъем-перевороты, а третий лениво махал двухпудовой гирей. Рядом на скамейке по-уставному аккуратно рядком лежали сложенные фланки и фуражки.