– Ты правда уверена, что эта женщина – опытная шпионка? – спросила я. – И что она могла нас запомнить во время случайной встречи в салоне Сары Бернар?

– Готова поставить свою жизнь. А после предсказаний цыганки боюсь, что придется это сделать.

– Неужели эта пражская интрига так серьезна, Ирен? Пока что походы Годфри по банкам ничего не дали. Прага, за исключением нашей неожиданной встречи с Големом, такая же сонная, как и всегда, и королевские брачные неурядицы – не редкость. Даже у мужчин в коронах бывают любовницы.

– Когда ты стала такой черствой, Нелл? Неужели в тебе не вызывает сочувствия удручающее положение Клотильды? Бедняжка мучается в чужой стране, запертая в замке, отвергнутая мужем, но по закону и морально обязанная заботиться о…

– Совсем недавно, – напомнила я, – ты глумилась над ее портретом в «Дейли телеграф».

– Глумилась? Я никогда не глумлюсь. Во всяком случае, не больше, чем ты треплешь языком. – Ирен всегда выглядела особенно серьезной именно в те моменты, когда готова была расхохотаться.

Я и сама потихоньку начала хихикать:

– Должна тебя поздравить, ты проявила поистине королевское сочувствие к королеве.

– Я могу себе позволить сочувствие к Клотильде, дорогая Нелл. Ведь я нашла гораздо более весомую соперницу.

– Ты имеешь в виду пресловутую Татьяну? Меня тошнит от одной мысли о ней. Она ровным счетом ничего не делает, разве что вьется вокруг Вилли и, надо полагать, исполняет роль его любовницы. Изображать ее как демоническую силу, ответственную за все подряд, от злоключений Квентина в Париже до разлада между королем и королевой в Праге, – значит приписывать ей больше, чем под силу одной женщине! Тут уже пахнет одержимостью, если не манией.

– Ты так думаешь? – ответила Ирен с безмятежностью, которой на подобные вызовы способна отвечать только она.

– Я не только думаю, я уверена! Разгадка пражских проблем придет через встречи Годфри с банкирами и чиновниками, через Ротшильдов. Нелепые слухи о Големе и трудности Клотильды окажутся только дымовой завесой, за которой мы обнаружим обычные политические менуэты, как всегда раздражающе скучные, как бы ни были они важны для Министерства иностранных дел.

– Ты имеешь в виду историю с морским договором, в которой принимали участие и Шерлок Холмс, и Квентин Стенхоуп… – начала Ирен.

– Только потому, что волею судеб полковник Моран оказался связан и с тем, и с другим… – перебила я.

– Может быть, полковник еще жив…

– Как и Квентин, о чем мне сообщают авторитетные источники, от богемской цыганки до моей подруги Ирен Адлер, – желчно закончила я.

– Туше! – сказала моя подруга со вздохом. – Мы застряли, пока нам не попадется в руки хоть какая-нибудь ниточка в этом лабиринте.

– Каком лабиринте?

– Нелл, возможно ты и не видишь в такой ситуации ничего особенного, но меня ужасно тревожит, что одна королевская особа не предпринимает никаких усилий по продолжению рода с другой королевской особой, хотя именно для этой цели был заключен их брак. Мое беспокойство усугубляется тем, что самая могущественная семья европейских банкиров считает, будто политические маневры в маленькой Богемии изменят лицо всего континента. Еще хуже то, что люди, которым я доверяю больше всего на свете, видели призрак Голема на улицах Праги, какими бы причинами ни объяснялось это видение. А более всего меня беспокоит, что женщина, которая десять лет назад была шпионкой столь грозной страны, как Россия, теперь сосредоточилась на персоне малозначительного короля на восточной окраине Европы и, возможно, участвует в заговоре, подвергающем смертельной опасности тех, кем я дорожу, в том числе и нашего нового друга Квентина. Наконец, меня интересует, как наш прежний соперник Шерлок Холмс распутал бы эту загадку и не подозревает ли он сам о том, что и Квентин, и Себастьян Моран могут по-прежнему находиться среди живых и что международные интриги вот-вот потрясут Европу! В остальном я спокойна.

Я захлопала глазами:

– Что же я должна делать?

Ирен вздохнула, но не грустно или устало, а как человек, собирающийся с силами:

– Во-первых, я бы хотела, чтобы ты сопровождала меня завтра.

– А как же Годфри и Аллегра?

– Годфри будет продолжать ходить по инстанциям. Кроме того, было бы забавно, если бы он возбудил ревность короля. Прежде Вилли завидовал ему как человеку, за которого я вышла замуж, но они тогда так и не встретились.

– Ирен… – начала было я в тревоге: мысль о вездесущей Татьяне не давала мне покоя, но я не знала, как выразить ее словами.

– Аллегру мы для безопасности отправим к королеве в Пражский замок, – быстро продолжила Ирен, чтобы успокоить меня, – под предлогом дальнейшей консультации в вопросах одежды. Тебя может удивить, что я поручаю столь юной девушке такое деликатное задание. Дело в том, что должна прибыть новая партия манекенов от Ворта, но королева так слаба в вопросах моды, что любой сторонний совет окажется на вес золота. К тому же мы будем знать, что они обе в безопасности в замке.

– А куда отправимся мы?

– В Старый город. С моими сегодняшними спутниками было трудно сосредоточиться на деле.

Я испытала прилив восторга:

– Мы будем охотиться за Големом?

– Мы будем охотиться за тем, кто приводит в движение всю эту карусель событий. Что-то здесь, безусловно, не так, но мне не хватает важного фрагмента, чтобы составить картину. Я чувствую колебание многих нитей зловещей паутины, такой обширной, что ее легко не заметить. Я далека от политики, Нелл, а политика – основа происходящего вокруг. Я могу рассчитывать только на то, что меня и прежде не подводило: на свои инстинкты, на понимание характера этого города и всех участников готовящейся драмы.

– Скажи, Ирен, а упоминался ли инициал «Г» в сегодняшнем предсказании?

Моя подруга цинично ухмыльнулась:

– Еще как. Неужели ты думаешь, что старуха не узнала меня, пусть и в таком обличье? Она куда внимательнее, чем самовлюбленный король Богемии! Гадалке требуется в жизни гораздо б́ольшая острота ума. Можно не верить ее предсказаниям, но нельзя отказать ей в последовательности. Она увидела и опасность, окружающую персону на букву «Г».

– Может ли это означать… «Годфри»?

Она кивнула.

– И короля? – продолжала спрашивать я. – Его второе имя начинается на «Г».

– Да, конечно.

– А может быть, хотя это и безумная догадка, «Г» означает «Голем»?

Лицо Ирен застыло.

– То есть ты имеешь в виду, что опасность не грозит неизвестному «Г», но исходит от него? Все же не зря я полагаюсь на тебя, Нелл. Спасибо, что опять напомнила мне об этом!

Глава двадцать пятая

Куклы, несущие смерть

Шерлок Холмс набил трубку отвратительной махоркой, которую привез из Лондона.

Да, мы поселились в блестящих апартаментах парижского отеля, окруженные лучшим из того, что можно купить за деньги и на любой вкус, и среди этого великолепия Холмс отчаянно дымил дешевым табаком по два пенни за унцию.

– Итак, Уотсон, что вы думаете по поводу нашего сегодняшнего визита в дом Ворта?

– Думаю, что это грандиозное предприятие и что мадам Ворт когда-то была на редкость красивой женщиной. Честное слово, она по-прежнему оставляет самое глубокое впечатление.

– Уверен, вас также удивляет, что фамильные черты претерпели изрядные перемены к худшему, перекочевав с континента в Англию? – подмигнув, задал он следующий вопрос.

– Вовсе нет, Холмс, однако меня удивляет, что вы связаны с семьей таких известных художников родственными узами.

– Верне всегда были творческими натурами, Уотсон. Я нахожу интересным, что моя кузина Мари Верне вышла замуж за художника-модельера: ведь его искусство сродни скульпторскому. Похоже, он творит настоящие чудеса со всеми этими… драпировками.

– Вы говорите об одежде?

– Да, конечно, дорогой друг. Драпировки на окнах меня вообще не интересуют, если за ними не скрывается какая-нибудь тайна. Боюсь, в данном случае загадки далеки от конкретных материй и касаются переменчивого мира женской моды. Здесь я должен положиться на ваши более обширные наблюдения и кругозор.