Мы удалились, бормоча благодарности.

– Что ж, – сказал Годфри, когда мы прошли десяток шагов по Бейкер-стрит. – Я и не рассчитывал, что доктор будет здесь.

– Тем лучше для нас. Мы сможем разузнать напрямую о его прошлом, не боясь, что вмешается известный нам господин.

– Но…

– Годфри! Признайся, ты околдован им не меньше Ирен. Скажи спасибо, что мы можем вести расследование, не рискуя столкнуться с мистером Холмсом.

– Ты действительно думаешь, что она околдована им, Нелл?

Я вздохнула:

– Это просто такое выражение, Годфри. Ты же знаешь, что Ирен предана тебе всем сердцем. Прямо-таки до безумия.

– Правда?

Похоже, тема его очень интересовала, но ее развитие не продвинуло бы наше расследование. Было уже слишком поздно для визита к доктору Уотсону в Паддингтон, поэтому Годфри сразу поймал экипаж и всю обратную дорогу до отеля «Браун» был любезен, но молчалив. Однако по прибытии нас ожидал еще один сюрприз этого дня.

В ответ на привычный вопрос у стойки по поводу поступившей корреспонденции нам передали адресованное мне письмо на бледно-голубой пергаментной бумаге, написанное торопливой рукой. В качестве обратного адреса значился Гросвенор-сквер.

– Отлично! – рассмеялся в лифте Годфри, разглядывая послание.

Я же постаралась сосредоточиться на непосредственной опасности – мы находились внутри богато декорированного движущегося стенного шкафа.

В одном Годфри был прав: нам требовалось укромное место, чтобы уточнить и сравнить записи – или, по крайней мере, их просмотреть. Было понятно, что моя гостиная идеально подходит для этой миссии.

– Ну?

– Пожалуйста, прояви терпение, Годфри. Дай хотя бы снять перчатки и эту дурацкую вуаль, пока я в ней не задохнулась окончательно.

Но моего спутника охватил такой азарт, что он схватил шляпную булавку, которую я только что вытащила, и принялся рвать ею конверт.

– Там есть нож для открывания писем, – сообщила я, относя поврежденную корреспонденцию к маленькому секретеру.

Годфри и раньше в своей адвокатской конторе в Темпле не слишком ловко обращался с почтой. Я аккуратно согнула и разрезала свернутую бумагу.

– Очень хорошего качества, – заметила я так, как могла бы сделать Ирен.

Годфри вздохнул:

– Что там говорится?

– Оно от миссис Уотерстон, замужней сестры Квентина Стенхоупа и миссис Тёрнпенни.

– Что она пишет?

– Только то… боже мой!

– Нелл!

Я села:

– Она помнит меня как гувернантку в доме сестры – разве это не славно?

– Чудесно! Превосходно! Так что она?..

– Она просит нас приехать как можно скорее. Сегодня вечером, если возможно.

– Замечательно!

– Она пишет, что ее старая мать очень нуждается в сведениях о давно потерянном дорогом сыне Квентине… Ох, Годфри…

– Что?

– Она не знает о его… состоянии. Нельзя же вот так огорошить бедную старую миссис Стенхоуп.

– Мы и не будем. Мы получим у родственников информацию, которая нам необходима, и почти ничего не дадим им взамен.

– Разве это честно?

– Нет, но полезно.

– Ты говоришь точно как Ирен.

– Спасибо.

Я с неудовольствием заерзала в кресле в стиле Людовика XIV перед секретером.

– Мы находимся здесь, чтобы служить большому добру, Нелл, – попытался успокоить меня Годфри. – А большое добро может потребовать… компромисса.

– Я не привыкла к компромиссам.

Он на минуту запнулся, а затем осторожно заметил:

– И Квентин Стенхоуп тоже не привык. До Афганистана.

– Ох!

Годфри подошел и склонился ко мне с весьма решительным видом, ухватившись за подлокотники кресла:

– Нелл, мы ввязались в дела огромной важности. Тут уж не до церемоний. Придется от многого отказаться, чтобы служить правде и надеяться, что она не ранит тех, кого мы любим.

– Я даже не знаю этих женщин.

– Верно, но ты знаешь давно потерянного и дорогого им человека. Ирен никогда не отправила бы тебя сюда, не будь она уверена, что ты не спасуешь перед угрызениями совести.

– Отправила меня?! Да просто-напросто сама Ирен не может приехать, потому что ее здесь знают.

– Разве это ее остановило бы? Она считала, что путешествие пойдет тебе на пользу.

– Мне на пользу? Почему?

Годфри выпрямился, неожиданно посуровев:

– Ты ключевое звено нынешней головоломки. Ирен полагала, что ты заслуживаешь права исследовать собственную тайну самостоятельно.

– Ясно.

– Правда?

– И нечего на меня смотреть с таким пафосом, будто ты советник королевы, Годфри. Я понимаю, что в этом деле мне придется ворошить свое прошлое, как и прошлое Ирен. Так и быть, я навещу миссис Уотерстон и постараюсь выяснить необходимые нам сведения, чтобы в дальнейшем как можно лучше служить ее истинным интересам, пусть даже пока мы не можем полностью ей довериться.

– Браво, Нелл. – Годфри улыбнулся с облегчением человека, сбросившего чужую ношу. Взглянув на мою шляпку с густой вуалью, лежавшую, как раненый фазан, на пристенном столике, он добавил: – Полагаю, теперь лучше обойтись без шляпки. Твоя нынешняя задача заключается в том, чтобы тебя узнали на Гросвенор-сквере.

Глава девятнадцатая

Любопытная племянница

В кэбе по пути к Гросвенор-сквер Годфри снова просмотрел мой список с посетителями Бейкер-стрит и покачал головой:

– Не слишком обнадеживает, Нелл. Очевидно, Холмс или уехал, или не выходит из квартиры. Не один из посетителей не похож на доктора, если не считать коренастого усача, который прибыл с бледным спутником. Старая леди – это, похоже, домоправительница или владелица дома, как ты сама записала. Когда закончим с расспросами на Гросвенор-сквер, будем двигаться дальше.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что придется самим расспросить о докторе Уотсоне, – ответил он.

– И мне тоже? Мистер Холмс может вести наблюдение за домом доктора, а меня он видел.

– Но при таких обстоятельствах, что вряд ли обратил на тебя внимание.

– Я думала, что он великий детектив. Как он мог не обратить на меня внимания? – удивилась я.

– Ирен говорила, что он слаб по женской части.

– Неужели? Вот уж пальцем в небо.

Годфри улыбнулся:

– Не в том смысле, как обычно понимают эту фразу. По мнению Ирен, его ошибка состоит в том, что он мало интересуется женщинами и вечно недооценивает их значение и ум. Благодаря чему женщины в определенном смысле могут оставаться для него незаметными.

– Как выяснилось, он вполне способен заметить Ирен и найти ее на заполненной людьми террасе «Отеля де Пари» в Монте-Карло.

Его улыбка поблекла:

– Допустим, но это же Ирен. Она всегда на виду, если только не принимает специальные меры, чтобы затеряться. Вот номер сорок четыре.

Любой, кто жил в Лондоне, прекрасно знает, что Гросвенор числится среди самых благородных площадей города. Наш кэб проехал мимо внушительной каменной ограды. Фрагмент античной статуи выглядывал из подстриженной зелени лужайки, уже несколько поблекшей к середине лета.

– По правде сказать, Годфри, – произнесла я, обводя взглядом пустые глазницы окон огромного дома, – мне неловко снова появляться в этой семье. Я всего лишь маленькое пятнышко в их воспоминаниях…

– К счастью, нельзя того же сказать об их сыне и брате, – произнес он твердым голосом, вылезая из кэба, чтобы помочь мне, а потом расплатиться с кучером. – И нас уже ждут.

Я вздохнула:

– Полагаю, это мой долг.

– Конечно. – Он продел мою руку под свой локоть. – Однако куда увлекательнее считать его приключением.

Адвокат использовал яркое, хоть и банальное слово, которое живо напомнило мне о Квентине. Как я смогу сказать человеку, который пережил немыслимые испытания в Индии и Афганистане, что я испугалась его собственной семьи? Хотя мне вряд ли предстоит снова увидеть Квентина Стенхоупа. И все же, пока я шла по длинной чопорной дорожке к длинному чопорному фасаду дома, я будто возвращалась в когда-то милое мне прошлое, которое теперь, казалось, совершенно недосягаемо. Я была никем для этих людей: просто связующее звено между нашей общей историей и их потерянным членом семьи.