– Месье?.. – начал капитан, желая узнать имя собеседника.

– Годфри Нортон, – резко произнес Годфри по-английски.

Сильные челюсти капитана захлопнулись, словно ему нанесли невидимый удар. Затем свирепые голубые глаза сузились и сфокусировались на мне:

– И миссис Нортон? – спросил он с совершенным британским произношением.

– Миссис Нортон – леди у вас за спиной, – произнесла Ирен на безупречном французском, – которая застрелила змею. Это мисс Хаксли, наша спутница.

– Американка! – Капитана не одурачил совершенный выговор моей подруги, и его голубые глаза, как пули, вонзились в Ирен. – Значит, на континенте вы просто путешествуете?

– Я перелетная птица, капитан, – небрежно сказала примадонна, – как и все мы.

– Но ваш дом в Америке.

– Один из них. Иногда.

– Я всерьез спрашивал о кобре. У меня большая коллекция змеиных шкур.

Ирен задумалась, опустив взгляд на свой веер и по-детски прикусив губу:

– Не могу поклясться, что я застрелила ее точно в глаз, сэр. Возможно, она не подойдет для вашей коллекции.

– Не обязательно, чтобы змеиная шкура была целой. Я просто люблю стрелять в кобр. И мне нравится иметь этому подтверждение.

– Она бы меня убила, – ответила Ирен. – Вот почему я ее застрелила. Но полиции Парижа она интересна не меньше вашего. Вероятно, вам следует спросить у них.

– Вероятно. – Капитан обвел нас своим ледяным взглядом: – Простите, что прервал вашу беседу. Пожалуйста, продолжайте.

Он еще раз поклонился, что выглядело скорее оскорблением, чем вежливостью, и покинул возвышение.

Сара отвлеклась от поглаживания своего нового трофея и обратилась к нам:

– Должна признаться… – ее большие сине-зеленые глаза сузились, как у Люцифера, – что англичане редко производят на меня впечатление. А капитану это удалось. В нем есть страсть. К сожалению, игра, которой он одержим, слишком жестока.

– Кто он? – спросил Годфри.

– Капитан Сильвестр Морган, раньше служил в войсках ее величества в Индии. Он привез мне всех этих славных медведей. Я бы не стала украшать свой дом шкурами больших кошек: их я могу привозить в салон живыми, как Миннетт. – Она кивнула на юного гепарда, неуклюже возившегося в одном из углов гостиной. – Но медведи… Они слишком велики для домашних питомцев.

– Как ты познакомилась с капитаном? – поинтересовалась Ирен.

– Он не из тех, кто полагается на случай. Он сам представился мне в качестве моего поклонника.

– И давно?

– Разве по-настоящему умная женщина помнит подобные вещи? Ты еще спроси, сколько у меня было любовников, дорогая Ирен. Нужно прожить такую жизнь, которую не спрячешь в клетку обычных дат. Но с ним я знакома уже несколько лет. Он появляется и исчезает. Говорят, ни один тигр в Индии не в силах ускользнуть от его метких выстрелов, но, конечно, ему хватает такта не дарить мне тигриные шкуры. – Она рассеянно погладила белый медвежий мех.

– Я понимаю, – сказала Ирен после небольшой паузы, – что по-настоящему умную женщину одинаково утомляют любые уточнения, но могла бы ты сообщить нам, когда приедет императрица?

– Ах да! Конный гонец сообщил вполне официально. Она явится в девять и уедет через полчаса. Ты должна выступить в этот интервал времени. Надеюсь, ты подобрала что-нибудь короткое. Инструмент вон там.

Сложенный веер Бернар указал на рояль в углу гостиной. Впрочем, с тем же успехом это могла быть задрапированная клетка с тигром. Ирен направилась туда, и мы с Годфри последовали за ней.

Она подняла расшитое шелком покрывало, которое было украшено вечным лозунгом актрисы: «Quand même» – «Вопреки всему».

– А вот и Оскар, Нелл. Сара права: тебе следует носить его как аксессуар.

Ирен двумя пальцами взяла с пыльной крышки свернувшуюся клубком индийскую зеленую змею. В ответ Оскар обвился несколько раз вокруг ее руки. Телесные перчатки моей подруги слишком искусно мимикрировали под цвет ее кожи. Я еле сдержала дрожь при виде картины, которую представляла собой эта парочка, – они напомнили мне историю о глупой Еве в смертельно опасном Эдеме.

Годфри стряхнул Оскара с Ирен и повесил его на щебечущее растение с пухлыми листьями. На самом деле щебетание исходило от обитателя птичьей клетки, которую заслоняла листва.

Ирен подняла крышку и тронула клавиши:

– Сомневаюсь, что оно настроено. Музыка – не сильная сторона Сары. Но это будет плохим оправданием для концерта.

– У тебя есть оправдание, Ирен, – напомнила я подруге, стараясь, чтобы реплика не прозвучала слишком сочувствующе.

Она улыбнулась:

– Это верно, Нелл. Что значит музыкальная репутация мадам Нортон, если ее влечет любопытство?

– Речь не только об этом. – Годфри достал из золотого портсигара пару темных сигарет и предложил одну Ирен.

Через мгновение зажженная спичка замигала в нашем затененном углу салона, а потом тревожно, как глаза зверя в темноте, вспыхнули два ярко-красных огонька. Обгорелая спичка проделала дымящийся путь в пустое фарфоровое блюдце на рояле.

– Да, – с опозданием согласилась Ирен, задумчиво глядя на гостей сквозь занавес дыма.

Я последовала ее примеру, но никого не узнала, кроме жуткого убийцы медведей, и то только по его лысине. Салон приобрел загадочную ауру монмартрского бистро, настолько его заполнил дым. С сожалением должна отметить, что курение, даже среди женщин, вошло в моду в артистических кругах вроде этого. Мало кто возражал против миниатюрных сигарет, поскольку их запах был мягче, чем у сигар. И немало дам носили в сумочке портсигары, украшенные драгоценностями, как делала Ирен. Мне стало любопытно узнать, курит ли российская императрица.

– Годфри, – неожиданно сказала Ирен, – ты просматриваешь политические колонки в газетах. Что там пишут о России и тамошней королевской чете?

– Слишком большая тема для краткого изложения.

– Ты божественно умеешь излагать все в двух словах, – произнесла она с улыбкой. – Пожалуйста, расскажи.

– Считается, что Александр Третий абсолютный самодержец.

Ирен кивнула:

– А его супруга?

– Мать их шестерых детей. Он ее очень любит. Ее единственный недостаток – пристрастие к парижской моде.

– Значит, образцовый брак.

– С виду так и есть. Но царям нелегко сохранять голову на плечах. У династии Романовых длинная история предательств внутри семьи и убийств, организованных внешними врагами ради обладания троном. Германия отхватывает куски территории вдоль границ русского медведя. Англия неизменно препятствует продвижению России в сторону Индии.

– Значит, Франция – наиболее очевидный союзник России.

– На данный момент.

Ирен неожиданно выпрямилась и затушила сигарету в блюдце:

– Политика невероятно скучна, Годфри! Смотри, вон идет императрица – возможно, она спасет вечер. Предсказываю, что скоро прием станет гораздо более увлекательным.

Действительно, суматоха у входа сменилась появлением русского офицера с медалями на мундире, который объявил:

– Ее императорское величество царица Мария Федоровна, императрица всея Руси.

– Из твоих слов, Годфри, – прокомментировала Ирен вполголоса, – можно сделать вывод, что даже одной русской хватит, чтобы разобраться в ситуации, так же как и единственной кобры достаточно для тренировки в меткой стрельбе.

– Действительно, – сказала я, сосредоточившись на приближении первой в моей жизни императрице.

Представьте мое удивление, когда в салон вошла невысокая темноволосая женщина, тоненькая, как юная школьница. Однако ее изысканный наряд и драгоценности вызывали уважение, которое без них было бы невозможно при ее миниатюрности.

Она озарила задымленный декадентский салон, словно солнце, сияющее во всю мощь над сумрачным болотом. Платье из желтой тафты книзу переходило в водопад светлых кружев. Бриллианты канареечного оттенка обвивали ее шею и запястья и блестели в тиаре на ее темных волосах. Но особенно великолепной была радостная улыбка на ее лице.

Сара поднялась и сделала глубокий реверанс перед кукольной фигурой царицы. Обменявшись с ней несколькими неслышными словами, Бернар повернулась и представила Ирен, которая вышла вперед и тоже склонилась в глубоком, хотя менее театральном, чем у Сары, реверансе.