Макс тяжело вздохнул и приготовился к долгому и бессмысленному монологу. Всё чаще он ловил себя на мысли, что его настоящая жизнь пуста и бесполезна, а постоянно растущий капитал уже не греет душу.

– «Бросить бы всё к чёрту, – не слушая трескотню жены, подумал он. – И рвануть куда-нибудь в глухомань. Да так чтобы с собаками не нашли».

От безысходности Макс стиснул зубы и повернулся на каблуках к окну. Голос в трубке болью отзывался в ушах, захотелось разнести телефон вдребезги, но всё же ему удалось сдержаться.

– Послушай Клара, у меня сейчас дела, – проговорил Макс. – Я тебя понял и сделаю всё…

Он запнулся на полуслове и с удивлением уставился в единственную точку посреди комнаты. В кирпичном крошеве, среди битого стекла и клочьев стекловаты, сверкнула круглая золотистая бляшка.

– Прошу тебя, Клара! Не дави на психику! – нетерпеливо фыркнул Макс – Я тебя не игнорирую…

Он сделал пару шагов, огляделся по сторонам, словно опасаясь, что за ним кто-то наблюдает, и нагнулся к бляшке. Клару он уже не слушал. Не услышал он и то, как под ногами затрещали гнилые доски.

В голове гудело, ныло плечо, во рту ощущался привкус железа. Макс застонал, грязно выругался и попытался приподняться на локте.

– Ч-ч-чёрт! Проклятый дом, – процедил он. – Давно надо было его снести.

С большим трудом ему удалось принять вертикальное положение, но в глазах двоилось, и ему пришлось снова лечь на спину.

– Какой же кретин? – процедил Никитин. – Если ничего не сломал – считай, повезло.

Он лежал посреди комнаты, в которую едва проникал свет. Тёмные углы, почерневший от плесени потолок, обломки мебели. Над головой зияла обрамлённая сломанными досками дыра.

– Э-э-эй! – напрягая голос, позвал Макс. – Меня кто-нибудь слышит?

Где-то капала вода, потрескивали стены, в потоках воздуха шуршали лохмотья обоев.

– Вот козлы! – Никитин медленно встал на четвереньки, потом поднялся на ноги и осмотрелся. – Начальник чуть коньки не отбросил, а им дела нет!

Макс раздражённо засопел и запрокинул голову.

– Всех уволю к чёртовой бабушке! – закричал он. – Ур-р-роды!

Впрочем, злость прошла быстро. Несколько секунд он стоял и прислушивался, а потом просто махнул рукой и пренебрежительно сплюнул. Судя по всему, искать его никто не собирался.

Оглядевшись по сторонам, Макс заметил свой телефон и медленно подошёл ближе. Рядом с трубкой лежал блестящий предмет, из-за которого он чуть не свернул себе шею. И в этом была какая-то дьявольская ирония.

Он наклонился и взял золотистую бляшку двумя пальцами.

– Армейская пуговица, – усмехнулся Макс. – Я купился на паршивую никому не нужную безделушку.

Он повертел находку в руке и рефлекторно спрятал её в карман. Вероятно, пуговица была срезана с чьего-то кителя и никакой ценности не представляла, но всё что попадало в его руки, воспринималось как трофей, и должно было в этих руках остаться навсегда.

– «Сегодня явно не мой день, – подумал Никитин. – Утром опрокинул на себя кофе, постоянно собачился с замами и кого-то даже послал. А что сказал шофёру?»

Макс включил телефон и, набрав номер Антона, застыл в ожидании. Почти сразу же из динамика пошли гудки. Он повторил несколько раз, но результат оказался тем же.

– Какого чёрта? – фыркнул Никитин. – Гадёныш! Я тебе, за что плачу такую зарплату?

Удручающая обстановка начинала действовать на нервы. Макс не считал себя человеком впечатлительным и всегда руководствовался здравым смыслом, однако находиться в заброшенном доме, да ещё без связи и помощников, становилось невыносимо.

Никитин посмотрел на «Ролекс» и от удивления присвистнул. Хронометр показывал девятый час.

– Клара будет в бешенстве, – прошептал он. – Похоже, всё-таки она оказалась права. Я её подвёл.

Окна были забиты деревянными щитами, и уличный свет едва просачивался через щели между досками. Надвигались сумерки, и когда Макс понял, что может остаться в абсолютной темноте, ему стало не по себе.

Неожиданно для себя он вдруг осознал, что за четыре часа, которые он провёл в беспамятстве, его так никто и не хватился. А ведь на объект они приехали все вместе.

– «Как такое возможно? – подумал он. – Меня не могли здесь бросить, это просто немыслимо».

Макс огляделся по сторонам и, заметив дверной проём, двинулся к выходу. В детстве, он, конечно, боялся темноты, но с годами страхи ушли, а здесь, в заброшенном доме, они пробудились снова.

– Проклятье! Я не в том возрасте, чтобы чего-то бояться, – процедил он. – Размазня. Привык прятаться за спинами других, а теперь…

До слуха донеслись какие-то звуки. Отдалённые расстоянием, они напоминали голос диктора, который зачитывал политическую информацию.

– «Радиоприёмник? Может, кто из жильцов оставил?»

Никитин вышел в коридор и осмотрелся. Темень хоть глаз выколи, только там где были распахнуты входные двери, проступали мутные, светлые пятна.

– «Хорошо, что летом не так быстро темнеет, – подумал Макс. – В противном случае куковал бы в этом сарае до утра».

Порывшись в кармане, он достал связку ключей и отстегнул крошечный фонарик.

– Знал, что когда-нибудь этот сверчок пригодится, – улыбнулся он. – И какого чёрта я полез за этой пуговицей?

 Высокие потолки, длинный широкий коридор, бесконечные двери квартир по обе стороны – такая планировка подходила больше для гостиницы, чем для жилого дома. В тусклом свете фонарика трудно было разглядеть, что лежало под ногами, и Никитин постоянно спотыкался. Ему хотелось поскорее выбраться на свежий воздух и убраться подальше от этого мрачного и унылого строения.

– Больше сюда ни ногой, – процедил он. – Пусть теперь Антон занимается объектом.

Радиоприёмник продолжал работать, и Никитину даже показалось, что звук сделали громче. На душе заскреблись кошки. Меньше всего ему хотелось столкнуться с каким-нибудь бродягой или сборщиком металла. Физическое состояние Макса уже давно оставляло желать лучшего.

– Ладно! Откуплюсь какой-нибудь мелочью, – прошептал он. – На худой конец отдам свой дорогущий галстук.

Шальная мысль рассмешила, и Макс робко улыбнулся. Но растревоженное воображение никак не успокаивалось, и от волнения на лбу выступила испарина.

Кое-как он добрался до лестницы и, цепляясь за поручни, поплёлся вниз. Спуск не занял много времени, но когда он оказался на первом этаже, внутри всё оборвалось. Входная дверь была заперта.

– Проклятье! – холодея от ужаса, прошептал Макс. – Какому идиоту пришла мысль навесить на железные двери замок?

Он несколько раз дёрнул за ручку, а потом в отчаянии навалился плечом.

– Нет, нет, нет! Я не хочу здесь оставаться! – срываясь на визг, выкрикнул Макс. – Чёртова железяка, открывайся сволочь…

Никитин с разбегу ударил в дверь ногой и тут же пожалел о содеянном. В коленном суставе что-то щёлкнуло, и ногу пронзила невыносимая боль.

– Господи! Неужели это всё происходит со мной, – застонал Макс. – Больно-то как!

Он схватился за колено и, ковыляя, подошёл к стене.

– «Однако ситуация хуже некуда, – подумал он. – Надеюсь, к утру, мои остолопы вспомнят о начальнике и…»

 Радиоприёмник замолчал, и это насторожило. Никитин вдруг понял, что своим необдуманным поступком мог привлечь внимание. И хорошо, если человек слушавший радио такой же трус, как он сам. А если нет?

– Тогда пиши, пропало, – Макс пошарил у ног и подобрал кусок доски. – Скверный из меня боец. Драться я так и не научился.

С улицы донёсся тихий посвист. Таким обычно хозяева подзывают собак. А потом, прямо из-под двери, донеслось прерывистое собачье тявканье.

– Эй! Помогите мне выбраться! – вскакивая на ноги, закричал Никитин. – Я здесь, за дверью.

Макс услышал твёрдую поступь и с воодушевлением забарабанил по железу.

– Вызовите спасателей. Прошу! – выкрикнул он. – Эта проклятая дверь не открывается.