В течение последующей недели Смирнов с удовлетворением отметил, что уголовное дело он расследовал. Оставалось выполнить еще много формальностей, но это, как он сам называл- оформительство, уже никак не влияющее на результат следствия. Главное- он узнал и собрал доказательства того, что происходило на самом деле.
В один из дней Виталий Владимирович зашел в кабинет к следователю и буквально остолбенел. На стене висел большой плакат, склеенный из четырех листов ватмана с двумя блоками текста.
«Разбудите меня через сто лет, спросите, что Россия? Отвечу- пьют и воруют!»
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин.
«Разбудите меня завтра, спросите, что Россия? Отвечу- еще и врут, врут и еще раз врут!».
Александр Николаевич Смирнов
- Что, Саша, тяжко?
- Ой, шеф, тяжко. Врут, врут и врут. Все, везде и обо всем.
- Что с делом?
- Готов к писхушке (психолого-психиатрическая экспертиза).
- А мои стукачки в дивизии говорят, что дело «сдулось».
- Я рад за Вас и Ваших «стукачков». Кстати. Вы специально не интересовались ходом следствия? Вроде, начальник должен дела смотреть.
- Специально. Хотел тебя «на вшивость» проверить. Таких как ты у меня за последние два десятилетия, знаешь сколько было? Вагон и маленькая тележка. И почти все поначалу правду искали. Очень не многие ее нашли. Дело мне подготовь и к вечеру на стол. Посижу дома, почитаю. Кстати, через неделю я уезжаю в командировку. Дело по «офицерскому мордобою» будут рассматривать без меня. Поддерживать гособвинение будет наш коллега с соседнего участка Шивалов Игорь. Между нами, мерзость отменная. Так вот, прошерсти, нет ли каких плохих поползновений. В наше время всего можно ожидать и от всех. Я имею в виду гадость. Тем более, по этому делу у нас прямых доказательств маловато.
Зампрокурора вышел из кабинета, оставив Смирнова в задумчивости. И правда, а как шеф себе представляет это «шерстение»? Александр достал лист с контактами и набрал телефонный номер потерпевшего. Того дома не оказалось, но милый девичий голос сообщил, что знает о чем хотят спросить ее друга и пообещала передать просьбу перезвонить следователю. По номеру телефона свидетеля Смирнов так и не смог дозвониться. Ответом ему были только долгие гудки. Только ближе к вечеру опять приятный девичий голос пообещал предать просьбу перезвонить брату.
На следующий день зампрокурора устроил небольшой разнос Смирнову, обнаружив в деле несколько незначительных нарушений, например, в паре протоколов отсутствовала подпись самого Смирнова. В одном протоколе имелась помарка во времени начала допроса немного смахивающая на исправление. И в одном протоколе свидетель забыл расписаться в графе об ознакомлении с павами и обязанностями.
Александр попытался было возразить, что это сущие мелочи, чем вызвал такую волну негодования шефа, что предпочел благоразумно заткнуться и клятвенно пообещать все немедленно исправить.
В заключение разноса шеф в категоричном тоне потребовал посетить ближайшие пять заседаний суда. Смирнов вышел из кабинета в расстроенных чувствах. Особенно его озадачило то, что он теперь вынужден был потерять, как минимум пять рабочих дней, проведя их в качестве зрителя в зале судебных заседаний. Ведь от основной работы его уж точно никто освобождать на это время не собирался!
С назначением психолого-психиатрической экспертизы никаких затруднений не возникло. Фамилия шефа действовала как волшебный пароль, открывающий любые двери. Заключение подготовили в самые рекордные сроки. Все таки шефа в этом городе уважали!
В самый разгар очных ставок состоялось заседание суда. Честно говоря, сначала Смирнов решил банально «закосить» от выполнения указаний запрокурора. И повод для этого имелся более чем важный. Когда обвиняемый и, соответственно, командование дивизии узнали об истинном положении дел, происходящее можно было охарактеризовать одним, очень точным словом, АРМАГИДЕЦ!
На первой очной ставке даже умудренный опытом адвокат в буквальном смысле потерял дар речи. На протяжении всего следственного действия он откровенно отмалчивался и в буквальном смысле поживал глазами Смирнова, словно перед ним сидело некое сумасшедшее чудище из библейских сказаний. Александр предполагал нечто подобное и в качестве благодарности пригласил на эту схватку первую допрошенную девушку. К слову сказать, последующие события доказали его полную правоту. Другим свидетелям пришлось пережить настоящий кошмар. Но, один из самых ценных свидетелей благополучно миновала эти круги ада.
Через два дня у подъезда его окликнула незнакомая девушка, сунула в руки конверт и тут же убежала. Смирнов осторожно вскрыл конверт, в котором оказались два листа бумаги. Первый- план действий командования дивизии по противодействию следствию при расследовании уголовного дела, возбужденного по факту попытки суицида солдата, второй – короткая пояснительная записка о происхождении первого документа.
Так как «добрые знакомые» уже проинформировали Александра о происходящих событиях, это его не сильно удивило. Теперь, когда он выполнил основные следственные действия, это противодействие уже не могло оказать существенного влияния на результат. А вот попытка организовать дачу взятки вышестоящему суду вызывал вполне обоснованные опасения. За гарнизонный суд первой инстанции он не волновался. От столицы далеко, а значит и люди не так испорчены «демократическими ценностями». Недаром, даже его оппоненты не рассматривали такой вариант. А вот вышестоящая инстанция, тут дело, как говорится темное. Не секрет, что в нашей стране «на верхние должности» все чаше именно всплывает некая субстанция. Как то у нас все так построено. И тут он пока категорически не знал что предпринять.
И вот в такой обстановке ему предстояло бездарно угробить рабочий день, наблюдая за ходом суда, в содержании приговора которого он нисколько не сомневался.
Потерпевший явился вовремя и весело его поприветствовал из окна новенькой лады десятой модели. В коротком разговоре он сообщил, что дела у него идут нормально, устроился водителем-экспедитором на крупнейший в Красноярске хлебзавод. Вот только здоровье немного хромает- зрение еще больше упало, да и сильные головные боли часто тревожат. Один раз даже чуть в аварию не попал из-за того, что на некоторое время даже потерял сознание. Смирнова такая веселость несколько удивила, но он не придал этому значения. Больше расстроило то, что основной свидетель до начала судебного заседания так и не появился.
Игорь Шивалов высокомерно поздоровался со Смирновым, отметив, что на его участке проведение судов организуется куда более качественно.
Первым предоставили слово потерпевшему. И вот тут Смирнов чуть не поперхнулся. Потерпевший сразу заявил, что от данных в ходе следствия показаний он полностью отказывается, так как они даны в ходе давления, оказанного на него злодеем-следователем. Выступающий ни разу не посмотрел в сторону Смирнова. Даже не искушенному в юридических вопросах человеку уже стало понятно, что дело разваливается. А учитывая, что единственный свидетель так же не явился в суд, Александру стало понятно, что это «работа» стороны защиты. Новенькую ладу потерпевшего он уже видел. Интересно, а что «обломилось» свидетелю?
Председательствующий по делу помрачнел и посмотрел в сторону гособвинителя, чему то радостно улыбающемуся.
- И что по этому поводу нам может сказать государственный обвинитель?
Шивалов продолжал демонстрировать голливудскую улыбку.
- Ну, что тут скажешь. Следствие явно недоработало, если не сказать, более строго. Думаю, что в такой ситуации правильнее будет объявить перерыв для того, что бы обдумать вопрос об отказе от обвинения.