Хильда берет такси и едет к матери, которая очень рада неожиданному визиту.

— Мама, ты должна помочь мне. Не спрашивай сейчас ни о чем. Если я смогу, я объясню тебе все позже. А сейчас мне нужна твоя помощь.

Фрау Гёбель ничем не показывает волнения, она совершенно спокойна. Хорошо, что дочь нуждается в ней. Попутно она вспоминает и об Отто: ему тоже нужна была помощь. Нет ли тут взаимосвязи?

Хильда приближается к ней:

— Мамочка, пожалуйста, не задавай никаких вопросов. Я сейчас привезу врача, потому что у тебя сердечный приступ.

— Что у меня?

— Я расскажу тебе все симптомы, о которых ты скажешь врачу. Ты ложись. Я сегодня отпросилась в министерстве под предлогом того, что у тебя сердечный приступ. Пожалуйста, мамочка, ты поняла меня?

— Не трать попусту слов! Вези врача! — Мать ставит на стол пузырек валерьянки, снимает туфли и ложится на диван. — Иди же. Что сказать доктору, я знаю не хуже тебя.

Мать прекрасно сыграла свою роль. Врач вполне верит рассказанной истории, выписывает рецепт и квитанцию в больничную кассу, дает несколько рекомендаций и уходит.

Как только дверь за ним захлопывается, мать заговорщически подмигивает дочери:

— Ну, какова я?

— Ты была просто великолепна. Продолжай, пожалуйста, лежать. Я привезу тебе лекарства. Если я задержусь, не беспокойся. Я хочу уладить попутно кое-какие мелочи.

«Ага», — думает мать, но сдерживается и не задает вопроса, готового сорваться с языка.

Немногим позже двенадцати Хильда торопливо сбегает по лестнице, быстрым шагом направляется к электричке. Тео ждет ее в час у дачного поселка Конкордия, в котором его поселили. Речь идет о Томасе и о передатчике. Что именно случилось, Тео не мог объяснить по телефону. Сидя в электричке, Хильда перебирает в уме все возможные варианты. Если произошла катастрофа, ей уже нет смысла ехать туда. И все же там что-то из ряда вон выходящее. Тео звонил ей в министерство. Это случилось впервые. Он хочет встретиться с ней в дачном поселке. Эго опасно для всех: для Томаса, для Тео, для нее. Если он идет на такой риск, значит, с радистом или с передатчиком что-то действительно серьезное.

Как и было условлено, Тео встречает ее на остановке. В руке у него букет цветов.

«Ясно, значит, мы — влюбленная парочка», — соображает Хильда и улыбается, несмотря на волнение.

— Мы могли бы проехать еще три остановки, — говорит кавалер во время преувеличенно шумных приветственных объятий, — но нам едва ли удастся спокойно поговорить в электричке. К тому же у нас есть время.

— Значит, идем пешком. Что случилось, Тео? — Она пристраивается рядом, и они не слишком быстро, чтобы не привлекать внимания, направляются к дачному поселку.

— Жители поселка уже несколько дней не знают покоя, Почти каждую ночь здесь совершаются кражи со взломом. Воры забирают все, что имеет хоть какую-то ценность, и всегда всех кроликов. Они, по-видимому, хорошо информированы, потому что приходят только тогда, когда хозяев нет дома. Несколько раз они врывались к людям, которые постоянно живут здесь и лишь на одну ночь уехали с ночевкой в город к родственникам. Значит, можно предположить, что взломщики сами живут здесь, в поселке. Теперь полиция незаметно оцепила всю местность. Сегодня ночью будет большая облава. Об этом никого не оповещали. Это должно случиться неожиданно. Таким образом они надеются поймать преступников. Томас как-то оказал услугу одному полицейскому — помог ему затащить мебель. Вот он и предупредил Томаса.

— А если это ловушка?

— Не исключено, что полицейский приставлен к Томасу. Я уже думал об этом. И Томас, наверное, тоже принимает это в расчет. Но это не меняет сути дела.

Теперь Хильде ясна опасность. От неизвестности она избавлена. Она раздумывает некоторое время, потом говорит:

— Мы знаем, что будет произведена облава. Неважно, направлена ли она на Томаса или на похитителей кроликов. Томас надежно спрятал передатчик?

— Конечно. Но они будут разыскивать и тайники. Ведь им надо найти, куда воры прячут награбленное добро. Или, возможно, передатчик.

— Абсолютно надежного тайника не существует, во всяком случае здесь. А тайник, который разыскивают, уже не тайник. У тебя есть какая-нибудь идея, Тео?

— Если мы попытаемся унести передатчик, нас могут на этом поймать.

— Нет, Тео, мы не можем рисковать передатчиком. К тому же мы не должны подвергать опасности ни тебя, ни меня, ни Томаса.

— А если Томас просто возьмет и исчезнет?..

— Тогда и с передатчиком пиши пропало. Они тут же объявят розыск Томаса. Даже если ему и удастся потом выбраться, он уже никогда не сможет работать спокойно.

Обычно такой сдержанный, Тео начинает нервничать:

— Мы должны наконец решить: или передатчик, или наша безопасность!

— Нет. Если мы отдадим им в руки передатчик, мы тем самым выдадим и Томаса. — Она произносит это без особого выражения, но с твердостью, которая показывает, что никакими аргументами ее не заставишь отказаться от этого «нет». — Ты сказал, Тео, что они будут разыскивать и тайники?

— Да.

— Значит, у Томаса не должно быть никаких тайников. Ведь они не будут искать то, что не спрятано. Передатчик надо разобрать, и пусть отдельные части лежат открыто. Убрать надо только то, что явно указывает, что это детали от передатчика.

Тео тут же загорается этой идеей:

— Конечно, Томас может сидеть и чинить свое радио! И тут же могут валяться трубки, катушки и другие детали. А подозрительные детали он может спрятать в сумку или, скажем, в чайник!

— Или хорошенько зарыть в цветочный горшок. Во всяком случае, ни одну из деталей никто не примет за кролика.

— Хильда, это выход! Никаких тайников! Я уж совсем было отчаялся.

— Подожди, облава еще не миновала. Если все пройдет благополучно, нам придется подыскать Томасу другое убежище, и как можно быстрее. Не исключено, что спустя некоторое время полицейские вдруг вспомнят о радиолюбителе. У нас только один шанс, потому что сегодня ночью у них в голове будут только кролики и награбленное добро.

— Мы уже почти пришли, Хильда.

— Ты собираешься идти в поселок?

— Нет, я тоже кое-что соображаю. На углу есть небольшая закусочная. Томас обещал забежать сюда во время обеда. Да вот и его машина.

— Прекрасно. Надеюсь, он позаботился о том, чтобы за его столиком было два свободных места. Мы подсядем и познакомимся с ним.

— Как чувствует себя ваша мама, фольксгеноссин Гёбель? — спрашивает советник посольства доктор Паульзен, зайдя в комнату, где работает Хильда, чтобы навестить ее. Такое случается очень редко.

«И что ему нужно?» — думает эксперт по Ближнему Востоку Хагедорн.

Хильда благодарит шефа за участие:

— Она еще под наблюдением врача, но ей уже значительно лучше.

— Вы слышали о неприятности, случившейся с нашей фрау доктором Мальковски?

Хильда кивает:

— Воспаление слепой кишки. Я хотела навестить ее в воскресенье в больнице.

— Я ожидал этого. — Доктор Паульзен рад, что не ошибся в Гёбель. Она, конечно, не откажется принять его предложение, — К сожалению, теперь некому выполнять работу доктора Мальковски. — Он выжидательно смотрит на Хильду.

«Ах вот оно что! — думает она. — Я едва справляюсь со своими делами. Неужели я еще обязана прорабатывать отчеты послов? А, собственно, почему бы и нет? В сводках из стран-сателлитов содержится больше сведений, чем в их газетах. Но я не стану навязываться со своими услугами. Нет, пускай меня заставят этим заниматься. Господин Паульзен должен уговорить меня работать с этими документами, пока фрау Мальковски лежит в больнице».

Так и происходит. После долгих уговоров советнику посольства наконец удается добиться согласия Хильды взяться за дополнительную работу.

Преодолевая усталость, Хильда Гёбель сидит вечером, уже после работы, над секретными сведениями, поступающими от германских послов из Рима, Будапешта, Бухареста, Мадрида и Токио. Доктор Паульзен составил ей список вопросов. Его интересуют некоторые факты о настроениях и деятельности общественности. А она запоминает попутно цифры и факты, которые могут заинтересовать «Омегу». Домой она приходит очень поздно. Принимает тонизирующую таблетку и садится за шифровки для Томаса, который уже на новом месте ждет добытых ею сведений.