Всем этим премудростям боя его обучил его светлость граф Ксандр, во время приездов милорда в Ларск к семье и брату, графу Дарберну Ларскому. Теперь уроки пригодились — дикари нарвутся на хорошо подготовленную засаду. В Атлантисе другие командиры таких отрядов, как отряд Эйгеля, действовали бы иначе. Не задумываясь, они открыто повели бы своих солдат к месту боя. Да, это красиво и очень благородно, но добились бы победы? Маловероятно. Почему? На это ответил ход начавшегося боя.

Дикари, увидев подошедшее к обороняющимся подкрепление (а они решили, что отряд Эйгеля пришел на помощь солдатам) с визгом и улюканьем бросились в сторону ларцев, размахивая небольшими топориками, блестевшими на солнце. Почти одновременно из зарослей травы вылетело шесть стрел. Передовой шестерке ларцев удалось выстрелить еще раз, прежде чем дикари начали стрелять в ответ. Огонь их был настолько плотен, что не позволял ларцам приподнять голову для прицельного выстрела. Возможно, дикари даже подстрелили кого — нибудь из той шестерки. Но и сами после выстрелов ларцев потеряли восьмерых своих сородичей.

Тем временем основная группа бронзовокожих воинов приблизилась на расстояние, нужного для выстрела каноне. Эйгель в последний момент решил заменить картечное ядро на ядро с земляным маслом. Как только дикари оказались в районе возможного падения ядра, Эйгель скомандовал, орудие громко ухнуло, в сторону дикарей полетело ядро, которое ударившись о землю, взорвалось тысячами огненных брызг.

Обезумели от горящей, прилипшей к телу, жидкости кони, вставая на дыбы, сбрасывая наездников и в галопе бросившиеся далеко в стороны. Катались по горящей земле люди, пытаясь потушить пылающую одежду и горящую кожу. Уцелевшие и не попавшие под брызги земляного масла дикари поворачивали вспять коней и мчались в обратную от ларцев сторону, огибая развалины форта и удаляясь с места боя. Вслед дикарям полетели запоздалые стрелы — сами ларцы совсем не ожидали такой отдачи от одного единственного выстрела.

Соблюдая осторожность, солдаты двинулись вперед. И почти сразу неприятная неожиданность. Когда достигли мест, где находились шестеро передовых ларских солдат, увидели, что двое из них убиты, а трое ранены, правда, к счастью, ранения оказались легкими. Какие же меткие стрелки эти дикари, если сумели подстрелить пятерых из шести солдат, прятавшихся в густой траве!

Догадываясь, что сталось с людьми, засевшими в развалинах форта, солдаты Эйгеля вскоре добрались и до них. Живых нашли только двух человек, убитых насчитали двадцать шесть. Один из десятников обратил внимание Эйгеля на раны погибших. Большинство погибло от стрел, но у семерых раны оказались колото — резаными. Это сделали топориками те дикари, что подкрались к форту.

Оба раненых пострадали тоже от стрел. Один был без сознания, зато другой со стрелой в правом плече мог помочь прояснить тайну появления чужаков в этом месте.

Эйгель, подойдя к раненому, которого уже перевязали, начал расспрос.

— Кому служишь?

Чужак, мрачно нахмурив брови, молчал.

— Напрасно. Будем пытать. И тогда всё затянется.

— Если скажу — отпустите?

Эйгель покачал головой.

— А право на выкуп? Получу?

— Вот здесь не знаю.

— Не ты решаешь?

— Здесь — я.

— А сами — чьи?

— Здесь вопросы задаю я. Огонь разжечь?

Чужак сжал губы, а потом вздохнул.

— Не надо.

— Тогда говори.

— Из Пирена мы.

— Что — то в этом роде я и предполагал. Сколько вас всего было?

— Тридцать.

Тридцать? Но здесь — двадцать шесть убитых и двое раненых, итого двадцать восемь.

— Кто старший?

— Баронет Павчун.

— Какой из этих? — Эйгель показал на выложенный ряд погибших.

— Нет его.

— Здесь двадцать восемь. Нет баронета и еще одного. Кого? И где они могли спрятаться? Убежище под землей? Говори, ведь все равно найдем.

— Нет никакого убежища под землей. Я о таком не слышал. Баронет как раз ушел в горы. И с ним двое солдат, Парфан и Риска.

— То есть вас было тридцать без баронета. Он — тридцать первый?

— Все так.

— Давно ушли в горы?

— Сегодня утром. Уже вторая седмица, как баронет уходит.

— Зачем, знаешь?

Солдат покачал головой.

— Придется разжечь огонь.

— Нет, я, правда, не знаю. На второй день Парфан и Риска кирки взяли. Возвращались без них. Что делали в горах — молчали.

— В какую сторону они сегодня ушли?

Пиренец рукой показал направление. Эйгель нахмурился. Как раз в той стороне располагалась плантация хачху.

— Они были пешие или на конях.

— На конях.

А это уже интересней. Дело в том, что на самый верх, подняться вместе с конем, конечно, можно, только далеко не уйти, кругом обрывы, осыпи. Уйти через долину пиренцы не могли, иначе пришлось оказаться на виду у дикарей. Пеший мог бы, пригибаясь, уйти, обойдя стороной форт, но кони — заметны.

— Два десятка остаются здесь, обустраиваются, первый десяток едет со мной.

Солнце стояло еще высоко, поэтому Эйгель рассчитывал найти следы пиренцев еще засветло. Трех оседланных коней обнаружили рядом с входом в пещеру, где Эйгель с Серри и Эрником временно хранили собранные листья хачху. В пещере никого не нашли, зато увидели, что она почти вся перекопана. Вот для чего солдаты взяли с собой кирки. Что — то искали. Но что? И нашли ли искомое? Скорее всего, нет. Иначе, зачем изо дня в день подниматься наверх?

Пиренйцев искали несколько дней, обойдя все плоскогорье, но те исчезли, как будто испарились. Эйгель сделал вывод, что пиренцы, заметив бой и видя, что напавшие на форт дикари имеют явное превосходство и скоро перебьют в долине всех пиренцев, решили, не дожидаясь появления дикарей в горах, уйти из опасного места. Оседлали коней, но поняли, что конными выбраться не удастся. Поэтому оставили рядом с пещерой лошадей и уходили либо по горам, либо пользуясь тем, что в горячке боя нападающие не смотрели в сторону гор, ушли, спустившись вниз и минуя район форта.

Но что пиренцы искали в пещере, Эйгель так и не узнал. Откуда ему было знать, что Черный Герцог с помощью черного магического шара смог вызвать картинку, где находится разыскиваемый им череп. Картинка вначале показала черноту пещеры, а когда сместилась к выходу, изображение стало немного светлеть. Наконец, картинка выплыла наружу, показав вход в пещеру, затем стала подниматься вверх, и с высоты птичьего полета Черный Герцог увидел развалины форта, о котором ему сообщил его лучший оперативник Зорг.

Баронет Павчун безуспешно потратил целую седмицу времени на перекапывание земли в пещере. В день, когда оставался не раскопанным дальний угол пещеры, на пиренский лагерь как раз и напали дикари. В тот самый момент, когда в не ожидавших нападения солдат полетели стрелы, кирка Парфана глухо обо что — то звякнула. Баронет, помня инструкции своего герцога, выгнал из пещеры обоих солдат и дрожащими от нетерпения руками, вытащил спрятанный предмет. В свете факела показался странный серебряный череп — как раз то, зачем Черный Герцог его посылал.

Павчун еле успел спрятать драгоценную находку в припасенный кожаный мешок, как на пороге пещеры показался солдат.

— Милорд! На наш лагерь кто — то напал…

Первым желанием баронета было броситься вниз в долину на помощь своим солдатам. Но он опомнился.

— Жизнь твоих солдат и твоя тоже ничего не стоят по сравнению с тем, что вы будете искать, — слова Черного Герцога намертво впились в его мозг.

Баронет посмотрел на уже оседланных коней и приказал солдатам.

— Уходим горами. Без коней…

Глава 8

Этой весной Сашка решил любой ценой взять, наконец, Лоэрн. Даже если кто — то вновь начнет его отвлекать от этой цели — Пирен, жрецы или еще кто — нибудь, он выделит часть войск на новую, отвлекающую от главной цели силу, а сам все равно пойдет на Лоэрн. Давно пора! Да и Дар, вон как извелся! Эльзина прошлой осенью прислала письмо, где сообщала, что вернется с Винтольдом только тогда, когда Дарберн коронуется. Брат собрался ехать в Гендован, но Сашка, только что вернувшийся из покоренного Эймуда, его отговорил.