- Ага, да, - пожимаю плечами, сгорая под его взглядом. - Я не могу устоять перед мартини.

- Эй, возьму на заметку, - отвечает он. - Пойдем. Бар недалеко.

Я сжимаю свою маленькую черную сумочку, пока Эмерсон ведет нас к ничем не примечательной двери, затерявшейся между магазинами. А затем стучит в дверь: три быстрых, два коротких удара. На эту выходку я приподнимаю бровь, но прежде чем успеваю хоть что-то сказать, дверь распахивается.

- Это в некотором смысле подпольное место, - объясняет он, кивком головы приглашая следовать за ним. - Просто чуть-чуть эксклюзивное.

А он не шутил. Когда я захожу за ним в тускло освещенный бар, то чувствую, как у меня отвисает челюсть. Это место элегантное, безупречное и невероятно шикарное. Я готова рассмеяться, вспоминая маленькую приморскую лачугу, в которую мы пошли на его восемнадцатый день рождения. Как далеко мы зашли! Здесь, наверное, дюжина людей, и все они выглядят идеально. Это, должно быть, элитное, секретное место, известное только богатым и знаменитым. Погодите-ка... Эмерсон теперь богат и знаменит?

- Это мой любимый стол, - говорит он, опускаясь на плюшевый диван в угловой кабинке.

- У тебя здесь есть любимый стол? - вздыхаю, присаживаясь рядом.

- Конечно, - ухмыляется он. - И любимый напиток тоже.

Я смотрю в изумлении, когда бокал мартини появляется на столе перед Эмерсоном. Он подмигивает официанту, который точно знает, что обычно заказывает Эмерсон. Официант, одетый в более дорогой костюм, чем любой из мужчин, с которыми встречалась, спрашивает, что я буду заказывать.

- Я буду... Тоже, что и он, - слабо отвечаю.

Мужчина кивает и торопится приготовить мне напиток. Я рассматриваю все вокруг: изысканный зал, красивую клиентуру и призрака из прошлого, сидящего за столом напротив меня.

- Ладно, - наконец, говорю я. - Это, мой друг, можно официально объявить странным.

- Думаю, в каком-то роде так и есть, - смеется Эмерсон, который более чем счастлив признать странность нашего воссоединения. - Но разве хорошие вещи в нашей жизни не сюрреалистичны? Скажу так, все в наших руках.

Бокал идеального мартини материализуется передо мной, я благодарю официанта, беру вермут и поднимаю тост.

- Ну, с днем рождения, Эмерсон, - говорю я. – Надеюсь, ты наслаждаешься своей единственной ночью, когда старше меня, так же сильно, как когда-то, когда мы были детьми.

- Оу, думаю да, - улыбается он, чокаясь со мной.

Я делаю глоток своего напитка и застываю, смакуя его умопомрачительную восхитительность. Это определенно качественный вермут. Название которого, уверена, должно храниться в секрете. Напиток, как этот, должно быть, стоит целое состояние. И Эмерсон обычно заказывает именно его?

- Итак, думаю, последние восемь лет прошли для тебя хорошо? – спрашиваю я, ошеломленная тонким вкусом вермута.

- Я сделал их удачными для себя, - кивает Эмерсон.

- Ну, поскольку тут нет элегантного, плавного перехода, начнем сначала, - говорю ему. - Как поживаешь, Танк?

- Уфф, - съеживается он. - Используешь мое старое прозвище в лакроссе? Жестоко.

- Ага. Прежние времена ожесточили меня, - говорю, стараясь сохранить серьезное выражение лица. - Теперь рассказывай!

- Хорошо, хорошо, - говорит Эмерсон, делая очередной глоток. - Ну, когда мы последний раз виделись, дерьмо вышло из-под контроля. У мамы случился рецидив, а я просто… Ну...

- Выбил дерьмо из первоклассного мудака, за что был исключен, - заканчиваю его мысль.

- Так будет точнее, - кивает Эмерсон. – Мы с мамой собрали вещи и уехали. Ненадолго остановились у ее сестры в Пенсильвании. Положили маму на реабилитацию, а я нашел небольшую квартиру за пределами Филадельфии. Хороший город, знаешь ли. Я мало чем занимался в течение следующего года, за исключением того, что навещал маму, иногда подрабатывал и оплачивал аренду, ремонтируя компьютеры. Не думаю, что ты знала это обо мне в школе, но я всегда был своего рода техническим умником. Я увлекся программированием, данными построения вещей, которые другие люди могли бы использовать.

- Я получил свой диплом об общем образовании и сказал себе, что у меня есть год, чтобы узнать немного больше о программировании перед поступлением в колледж. Потом пошел на курсы в городе и выяснил, что я чертовски хорош в этих вещах. В то время, когда создал свой первый реальный проект, приложение «Craze» как раз было на пике популярности. Чуть-чуть удачи, серьезные вложения венчурного фонда для поддержки - и все получилось. Я продал свое приложение, получил кучу денег. Буквально за одну ночь все изменилось. Таким образом, вместо того, чтобы идти в колледж, я просто продолжал строить и придумывать, и встречаться с новыми людьми. В конце концов, я познакомился с Купером, и он едва ли не на блюдечке с голубой каемочкой передал мне управление европейскими офисами «Бастиан». Я работал там несколько лет подряд, и это было удивительно.

- Итак, ты говоришь мне, что ты, плохой парень и спортсмен, стал техническим миллионером? - спрашиваю, уставившись на него через стол.

- Близко, - говорит он, не в силах сдержать свою гордую, но скромную улыбку. - Из плохого парня и спортсмена я стал техническим миллиардером.

Мои глаза расширяются, пока я постигаю смысл сказанного им. Улыбка Эмерсона увядает, поскольку я молча сижу рядом.

- Извини, это было как в идиотском фильме? – нахмурившись, спрашивает он. - Не знаю, о чем я думал, преподнеся все так…

- Нет, Эмерсон, - быстро говорю, потянувшись к его руке, прежде чем смогу себя остановить. - Это превосходно. Я так… Так горжусь тобой.

Одновременно мы смотрим вниз на наши, теперь соприкасающиеся руки на столе. Застеснявшись, как никогда, я убираю свои пальцы. Мою кожу покалывает в том месте, где она соприкасалась с его. Как будто раньше у меня было недостаточно причин нервничать рядом с ним, и вот теперь он не просто моя давно-потерянная-первая-любовь, но также еще и чертов миллиардер?

Неделя обещает стать интересной, скажу я вам.

- А... Что насчет тебя? - говорит Эмерсон, разрушая тишину. – Как у тебя все сложилось?

- Ну, - начинаю я, делая большой глоток из своего бокала. - После катастрофического, однодневного брака наших родителей мой папа оказался полностью уничтожен. Рецидив был сильнее, чем когда-либо. В действительности, он до сих пор не оправился. Бабушка с дедушкой забрали меня к себе до окончания школы, затем я переехала сюда, чтобы начать обучение в Новой школе с Райли. С тех пор мы живем вместе, в этом прекрасном городе, мои ба и дед владеют... Уфф. Извини. Я звучу как бездельница.

- Нет, совсем нет, - уверяет меня Эмерсон. - Ты используешь ресурсы, которые тебе доступны, так?

-Принимается, - улыбаюсь я. - Что еще... Я изучала графический дизайн и цифровое мультимедиа, получила специальность и… Вуаля! Я здесь.

- Дизайн, хм? Таким образом, ты все равно, получается, художник, - говорит он, его взгляд прикован к моему лицу. Я улыбаюсь, тронутая, что он помнит мое детское увлечение.

- В каком-то смысле, да, - отвечаю я. – И, полагаю, скоро ты увидишь много моих работ, с учетом того, что будешь, своего рода, моим боссом и все такое.

- Я твой коллега, а не босс, - настаивает Эмерсон.

- Ух-хм. Конечно, - дразню. - Как скажешь, босс.

- Осторожно, подхалимка, - выпаливает он, подхватывая мою шутку. - Или мне придется урезать зарплату.

- Оох, мои трусики дрожат от страха, - хихикаю я. Мои щеки пылают. Я понимаю, что у меня заняло всего пять минут, чтобы упомянуть в разговоре мои трусики.

- Расслабься, - посмеивается Эмерсон, видя мое лицо. - Это не вечеринка в доме Кортни Хейс. Я не собираюсь тебя заставлять их снимать, или что-то типа того. Пока ты реально этого не захочешь.

- Верно подмечено, - говорю ему, потягивая мартини.

- Я слышал, она сейчас на Бродвее, - продолжает Эмерсон, глядя вниз на свой бокал.