– Одну минуты, Доми. Ты хочешь сказать, что знакома с этим пилотом?

– Конечно, знакома! Это третий сын короля Тотакиа, он пилот-инженер, испытатель.

Гастон Дюги успокаивающе погладил её руку.

– Тогда формально нельзя сказать, что Лианелла нарушила запрет. Ведь она полетела понятно куда, и понятно с кем… Подожди, не напрягайся. Я ведь не говорю, что она поступила хорошо. Просто, может быть, всё не так ужасно, как тебе кажется. В таком возрасте подростки всегда ищут приключений. Обрати внимание, что у твоей дочери чрезвычайно довольный вид. Значит, приключение получилось интересным, и…

– Гастон! – перебила она, – Ты говоришь так спокойно, как будто Лианелла съездила на вечеринку из Парижа куда-нибудь в пригород…

– Как раз в этом случае, – заметил он, – я бы не говорил спокойно.

– Черт… – Уныло произнесла Доминика.

– Черт, или не черт, или три черта, – продолжил Дюги, – но в данном случае риск был значительно ниже, чем если бы она сделала какую-нибудь из тех обычных глупостей, которые, как правило, делают подростки у нас на родине.

– Знаешь, Гастон, это все выглядит очень логично, но если моя дочь будет продолжать делать глупости в таком стиле, то … Стоп! А где она вообще? – И Доминика, схватив мобайл, ткнула на экранчике значок в виде рыжего улыбающегося солнышка.

…

Лианелла убрала коммуникатор в карман, и громко выдохнула.

– Уф!

– Ну, как? – Полюбопытствовала Тиви, – Обошлось, а?

– Я боялась, что будет хуже, – ответила юная француженка, вытирая пот со лба, – но к счастью, у мамы сегодня просто замечательное настроение, и ещё я вовремя перевела разговор на утиную печень фуа-гра. Теперь я точно знаю, как надо это готовить.

– А так не знала? – Уточнил Эланг.

– В принципе я, конечно, знала, но не была уверена в некоторых тонкостях.

– Но теперь ты уверена, значит можно готовить, – встрял Окедо. – Реально, пузо уже прилипает к позвоночнику. Прикинь: сколько часов мы уже ждем обеда.

– Не так много, – заметил Дземе Гэнки, – и иногда полезно делать перерывы в еде.

– Иногда, но не сегодня, – уверенно возразила Тиви.

– Тогда, – вмешалась Хотару, – давай мы с тобой вместе поможем Лианелле сделать это странное блюдо. Мне кажется, в одиночку трудно приготовить столько печенки.

– Поэте слегка погорячился с количеством, – пояснила Лианелла. – Понимаете, я давала интервью для TV в качестве принцессы Навсикаи и попросила его купить на маркете несколько целых штук свежих утиных печенок. Я не знала НАСКОЛЬКО большие эти папуасские утки. Кто мог подумать, что у них печень больше, чем у свиньи?

Окедо посмотрел в сторону центра лагуны, куда уплыл Поэтеоуа в процессе снятия полетного напряжения (рекомендуемая процедура после долгого пилотирования).

– Я думаю, arikitama забыл, что здесь не авиаотряд, а маленькая компания.

– Много хавчика по-любому лучше, чем мало хавчика, – философски заметил Эланг.

– А я думаю, – сказала Тиви, – что у нас есть джедайские мечи.

– Это ты к чему? – Спросил Окедо.

– Это понятно, – вмешалась Штос, – нам их подарил суперкарго Аркадио.

– Ага. И что дальше?

– Хэх… – Эланг почесал в затылке. – Надо подумать.

– Вот, вы и подумайте, пока мы делаем хавчик. – подвела итог Тиви.

…

Снова зазвонил телефон – на этот раз, стилизованный под глубокое ретро аппарат, подключенный к локальной сети аэрокосмического городка.

– Я только начала пробовать кофе, – вздохнула Доминика, и подняла трубку. – Да, это Лескамп… Привет, Клод… Просто отдыхаю. Что-то случилось?… Святого кого?… А, конечно, да, поняла. Тебя тоже с наступающим Сильвестром и Новым годом. Так, что случилось?… Просто поздравить? Замечательно!.. Что? Гастон? А у тебя к нему что-то срочное?… Клод, я же не сказала, что он здесь. Я спросила, есть ли у тебя к нему что-то срочное… Срочное, Клод, это то, что нельзя отложить до утреннего совещания… Кто? Анри-Жак?… Ну, не знаю. Пусть попробует позвонить позже… Нет, я не делаю тайн… Слушай, не надо дуться. Мы одна команда, у нас огромный общий проект, но вне этого замечательного проекта у каждого есть капелька личной жизни, понимаешь?… Вот и прекрасно… На Сильвестра? Я ещё не думала об этом. Как говорят канаки: «где я, и где завтрашний вечер?»… Собраться там вместе? Неплохая идея. Конечно, я подойду, но не обещаю, что надолго… Что Лианелла?.. Ну, это она сама решит… До завтра, Клод.

– Мсье Филибер… – С легким сарказмом произнес Дюги, дождавшись, пока Доминика повесит трубку, – …использует Новый год, чтобы обратить своих соотечественников и потенциальных единоверцев к святому Сильвестру. Как это трогательно.

– Пошел он к черту, – буркнула она, – Клод хороший парень, но зачем совать нос…

– Ты абсолютно права. Ты могла бы дать мне трубку, и сказал бы ему это прямо.

– Я не хотела, чтобы ты бы его обидел. Да, кстати, ты помнишь, что ты выключил свою трубку, а тебе, кстати, звонил из ESA вице-президент Марне.

– Я уже понял. Кажется, милейший Анри-Жак тоже полюбил святого Сильвестра.

Доминика сделала ещё глоток кофе и пожала плечами.

– Эти умники из администрации ESA были на Муруроа всего несколько раз и вообще ничего не поняли. А Клод… По-моему, он просто не хочет понимать.

– У него есть свои резоны, – все так же саркастически ответил Дюги. – Клод верит, что Католическая Европа это пуп Земли, причем единственный. Хотя, как сообщают нам альтернативные источники, у Земли есть, как минимум, ещё один пуп: Рапа-Нуи.

– Да, – Доминика улыбнулась, – я знаю эту легенду. Только не говори Клоду.

– Увы, – Дюги развел руками. – Я это ляпнул ему после Рождества. Честно говоря, я не удержался. Мне надо было утром решать проблему с колебаниями электростатики в системе первого отделяемого модуля, а Клод устроил дурацкий «серьезный мужской разговор» о нашей роли в судьбах Франции, Европы и окружающей галактики…

– Я представляю, – сказала она. – Очередная речь в стиле: Мы французы и должны оставаться французами вопреки культурному давлению, которое… Которое…

– …Которое стремится растворить нашу европейскую идентичность, – торжественно продолжил Дюги. – Мы, французы, должны следовать нашим вековым традициям, на которых возведен величественный храм европейской науки…

– Он правда так говорил? – Перебила Доминика.

– Нет! В его спиче было ещё в N раз больше пафоса. N по моей оценке лежит где-то в интервале от десяти до ста. Парадокс! Клод – светлая голова, он сделал один из лучших курсов лекций по нестационарной газовой динамике, а здесь не смог решить простую задачу на сообразительность на уровне старшего школьника.

– Теперь уже я не понимаю, – сообщила Доминика.

Гастон Дюги подмигнул ей и разлил по чашечкам остатки кофе.

– Ты все понимаешь, но у тебя не было потребности формулировать это вербально.

– Мм… Очень интересно. И что же я понимаю?

– Ты понимаешь, что культура канаков это своего рода культурное зазеркалье. Как в одноименной сказке Кэрролла про Алису. Она сказала Льву: «Ничего не понимаю! Я отрезала несколько кусков, а они опять срослись!». Единорог заметил: «Ты не умеешь обращаться с Зазеркальным пирогом. Сперва раздай всем пирог, а потом разрежь его».

– А какое отношение… – Начала Доминика.

– Капля терпения, прекрасная королева! – Дюги постучал чашечкой по столу, – сейчас аналогия станет ясна. Пирог – это культура. Видишь ли, в Европе в античные времена изобрели унификацию культур. Сначала какой-то субъект сказал: «мир должен стать римским». Позже другой субъект сказал: «Мир должен стать христианским». Прошло некоторое время, и это стало традицией. Европа начала унифицировать свои колонии. Потом Америка начала унифицировать Европу. Европейские патриоты были глубоко возмущены: янки нас завоевывают через культурную глобализацию. В смысле – через американизацию. Культура стала считаться особым оружием массового поражения. Сначала противника бомбят культурой, а потом бросают в атаку пехоту и танки. Это выглядит абсурдно, но уже сто лет культура почти не используется в мирных целях.