– Эпоха долгих войн прошла, – сообщил Поэтеоуа. – Основные боевые действия теперь длятся обычно несколько дней, максимум – несколько недель.

– А неосновные? – Спросила юная француженка.

Он неопределенно покрутил левой ладонью в воздухе.

– Это зависит от решительности штаба при зачистке захваченных территорий.

– В смысле, – невесело уточнила она, – готов ли штаб убить там вообще всех?

– Не то чтобы вообще всех… Я могу объяснить детально, но это неприятная тема.

– Не надо. Лучше скажи: по-твоему, у французского штаба хватит решительности?

– По ходу, нет, – ответил принц.

– Я так и думала. Эта война будет тянуться и тянуться. И по TV-ящику будут пачкать мозги про долг перед цивилизацией. Знаешь, я смотрела по национальному TV-каналу репортаж об отправке солдат в Марокко. С коллективной молитвой и капелланом при парадных золотых побрякушках. Потом я выключила этот канал. Навсегда. Я не хочу помнить свою страну такой. Лучше я буду смотреть довоенные видео-архивы. Если ты считаешь, что это глупо, что я по-детски прячу голову под подушку, то скажи.

– Ну… – Поэтеоуа качнул головой. – …Это зависит от того, хочешь ли ты вернуться.

– Я хочу, – ответила Лианелла, – понять, кто я здесь, в Океании. Я француженка или я франко-креолка? Я хочу понять, где есть место для меня. Здесь? Там? Нигде? И я хочу понять, как здесь ко мне относятся. Как ты ко мне относишься?

– Я? – Переспросил он.

– Да.

– Хэх… Как я к тебе отношусь? Просто: ты мне нравишься. Это понятно.

– Это не очень понятно, – она вздохнула.

На экране борт-компа что-то изменилось, и Поэтеоуа ткнул кнопку включения движка. Снова раздался гудящий свист, возникла ощутимая перегрузка, и «Mowe», разгоняясь, рванулся вперед и вверх.

– Слова, – сообщил он, слегка корректируя полет плавным смещением штурвала, – это ненадёжный метод коммуникации. И остальные методы тоже ненадежны. Проблема?

– Не знаю, – Лианалла передернула плечами.

– Проблема. – Констатировал принц, – мы, образно говоря, ходим по одному и тому же океану слов, но у нас разные паруса и в некоторых заливах они ловят разный ветер.

– И что? – Спросила она.

– Я придумал нечто, – продолжил он, играя пальцами на клавиатуре борт-компа. И из динамика зазвучала французская песенка, созданная три четверти века назад…

Лианелла почувствовала, что стремительно краснеет. Оставалось лишь надеяться, что плотный экваториальный загар маскирует это явление. Получив четкий ответ на свой вопрос, она лихорадочно пыталась понять: что дальше? Примерно полгода жизни в Меганезии (включая Элаусетстере) дали ей разносторонние знания в области физики отношений между женщиной и мужчиной. У нее на глазах происходили знакомства и флирт, часто сразу переходивший в эту самую физику. Товарищи по дистанционному классу на 1-м курсе Колледжа-Политехника тоже вносили познавательный вклад… Но личного опыта у Лианеллы не было. «Хэй, гло, как на счет камасутры после ужина?» (обычное у канаков-тинэйджеров предложение) – «Нет настроения, бро» (один из двух обычных ответов). Нет – значит, нет. Лишних вопросов никто не задает – таков один из базовых принципов Tiki… А сейчас в голове у Лианеллы прыгали обрывки мыслей.

…Если Поэте спросит: «Как на счет камасутры после ужина?».

…Если я отвечу «нет настроения», это будет по-идиотски…

…Но он не будет спрашивать «почему?». Нет, и нет.

…А просто решит, что я «ботаник».

…Зачем я полезла с вопросами?

…И влипла.

Емкий студенческий термин «ботаник» (возникший то ли в Западной Европе, то ли в Северной Америке) означал скучную персону, погруженную в зубрежку и абсолютно бесперспективную в смысле вечеринок, спорта и секса. «Ботаник» – это приговор.

Обрывки мыслей продолжали метаться между нейронами коры головного мозга.

…Надо просто сказать «да».

…Только лучше немного позже.

…Потому что тут нельзя торопиться.

…Надо сначала лучше узнать друг друга.

…О чёрт, я сейчас рассуждаю, как «ботаник»…

…Нет-нет, просто я не готова, и надо сменить тему…

– Это… – Прошептала она, – это ведь поет не Джо Дассен… И акцент… Необычный…

– Акцент конголезский, – ответил Поэтеоуа. – Это канал «Mpulu-TiRa», у них на сайте альбом французских песен прошлого века в местной версии. Здорово, да?

– Да, это… – она запнулась. – Это очень здорово. А… Ты бывал там?

– Там – это на Великой Конго, или конкретно в Мпулу, или во Франции?

– Мм… Я спросила про Конго, но… Про остальное тоже интересно.

– Ответ «да» во всех трёх случаях, – сказал принц, – но условно, в зависимости от…

– В зависимости от? – Переспросила Лианелла.

– От геополитических мнений, – пояснил он. – Я был на озере Бангвеу, это в верховьях Великой Конго, но географы говорят, что эта часть речной системы – ещё не Конго, а Луапудо. По-любому я там купался, потому что, во-первых, хотелось поплавать, а во-вторых, надо было доказать местным ребятам эффективность «BMP».

– А что такое «BMP»?

– Это биопротект широкого спектра. Глотаешь таблетку и на две декады забываешь про любых макро-паразитов: насекомых, их личинок и червячков, которых там до фига.

– Брр… – Лианелла передернула плечами. – А крокодилы?

– Ага! Мне показали традиционную охоту на крокодила. Я был приманкой.

– Что? Приманкой?!

– Ну, конголезцы говорили: «Шеф Поэте! Ты все равно лезешь в воду!»… Практичные ребята. Кстати, это не опасно. Наживка, в смысле я, выманивает крокодила, а местные парни сразу налетают толпой и вяжут репшнуром. За живого крокодила канадцы дают хорошие деньги. Это для искусственно-тропического эко-парка в Ванкувере. Был ли я в Мпулу, это вопрос политический. Есть мнение, что Мпулу оттяпало Бангвеу у Самбаи путем агрессивной войны, хотя в Мпулу говорят, что такова воля народа Бангвеулу.

– Прав тот, у кого больше самолетов и бомб? – С легкой иронией спросила Лианелла.

– Типа, да. А в Мпулу после прошлогоднего авиа-перевооружения скопились тысячи легких фронтовых бомберов 22-го года. Я с этим работал. Мы прикинули, как всё это использовать для авиакомпании «Mixin», которая принадлежит дочке президента Адэ Нгакве и её faakane. Классные ребята, кстати. А авиакомпания формально на Цейлоне. Республика Шри-Ланка. Я там тоже отметился, мимолетом.

– А во Франции?

– Аналогично. Я был на Корсике, в порту, транзитом, когда брал груз для французских колоний в Индийском океане. Первая заброска по воздушному мосту над Суэцем, типа, эксперимент. Я командовал сверхтяжелым ground-effect ultra-heavy planer «Hippo-Bat». Прикинь: Корсика – это условная Франция. Сепаратисты FLNC считают, что Корсика неправильно хапнута и должна быть независимой, а в ЕС мнения разделились…

Ракетный двигатель опять выключился, и «Mowe» перешел к планирующему полету. Поэтеоуа вытащил из-под сиденья объемистую флягу и протянул француженке.

– Что здесь? – Спросила она.

– Высотный коктейль из фруктовых соков для гемоглобина. Рекомендуется экипажам, летающим в аппаратах с негерметичной кабиной в эшелоне 5000 метров и выше.

– Мерси, – она сделала глоток, – вкусно… А почему кабина не герметичная?