– Это картинки, Джорекс. Узор на бумаге. Если религия отрывается от материально-натуральной базы, от первобытной охотничьей и аграрной магии и от первобытного фольклора, то остается лишь узор на бумаге, который всегда можно перерисовать.

– Папа, ты говорил про криминальную психологию, – напомнила Флер, наливая воду в котелок для какао. – Я не поняла, как судья киви будет сползать с этого кактуса?

– Казалось бы, да, – Микеле улыбнулся. – Судья в тупике. Перед ним случай чистого, незамутненного криминального воздействия иудео-христианской веры на персону, не склонную к бандитизму ни психологически, ни социально, ни профессионально. Но, по правилам игры, судья не может объявить религиозную веру источником криминала.

– Я извиняюсь, док, – вмешался Джемс, – но Аджан Гелчар исповедует ислам, а не…

– Это не важно, – перебил Микеле, – ислам, это одна из иудео-христианских веток, он базируется на коране, арабской версий библии, в нем те же легенды древних ютаев из Северного Египта. Это признано на межрелигиозных конгрессах. Поэтому, объявляя ислам криминогенным фактором, вы автоматически объявите таким же фактором все библейские религии Старого Света. Это против правил…. Детка, сыграй за судью.

Флер сделала Искренне Обиженное Лицо с Огромными Удивленными Глазами.

– Но, папа! Это же был мой вопрос к тебе, а не наоборот!

– Нет, моя хорошая. Это вопрос к тебе. Ты недавно училась в школе по хорошей, продвинутой программе, а я учился давно, ещё в Калабрии… Итак, какие идеи?

– Ну… – Она тяжело вздохнула. – …По ходу, судья не трудоголик, и он не враг себе, поэтому он не будет перенапрягать мозг и не будет искать правду заодно с кучей неприятностей на свою задницу. Значит, он использует процедуру, которая у киви придумана для суда. Там один судья от правительства и дюжина присяжных, это практически, как наши судьи по жребию. Судья ведет процесс, но он не принимает решение, а присяжные принимают решение, но они не управляют процессом. Судье достаточно разбить процесс на несколько раундов и направить его в определенную сторону, чтобы присяжные начали сбивать кегли, одну за другой, и это будут уже не проблемы судьи, а проблемы кого-то другого, и пусть этот другой с ними бахается.

– Молодец! – Похвалил Микеле, – а чьи конкретно это будут проблемы?

– Ну… Наверное, правительства киви.

– Детка, ты думаешь, что в Веллингтоне не умеют бить по мячику?

– Э… Умеют, конечно! Они пнут этот мячик в SIU, Strategic Intelligence Unit!

– Вы думаете, что наша спецслужба займется религией? – Удивился Джемс.

– Ага, – сказала она, и взяла в руку TV-пульт. – Давайте проверим?

…

Судья Уилки Гэмп, предельно добродушный на вид коренастый дядька средних лет, похожий на фермера из глубокой провинции, сдвинул свою церемониальную черную шапочку почти на затылок и произнес.

– …Итак, прошение адвоката об отводе судье и всему составу присяжных по мотивам религиозной предвзятости отклонено коллегией Веллингтона и мы приступаем в том составе, который есть. Напоминаю, что присяжным надо будет ответить не только на вопрос о виновности подсудимых, но и на вопрос о том, должны мы или не должны передать троих из одиннадцати подсудимых юстиции Папуасского Фриюниона. Суд приступает к допросу Эппл Лек Нратонг, гражданки Таиланда. Мисс Нратонг нет восемнадцати лет, поэтому её допрос будет проходить в присутствии эксперта, мисс Десембер Крузо, магистра психологии… Мисс Крузо?

– Да, ваша честь.

– Скажите, мисс Нратонг способна сейчас давать показания?

– Да, но, я прошу учесть, что она перенесла шок, и…

– Ответ «да», – мягко прервал её судья. – Мисс Нратонг, вам требуется переводчик?

Юная таиландка, которую судебный пристав вывел на место свидетеля, выглядела как новозеландская старшая школьница, этническая маори откуда-нибудь из Роторуа или Ваихопаи. Кроссовки, джинсы и футболка с рисунком веселого пингвина-спасателя из мультика про антарктическую службу экстренных ситуаций.

– Я вполне нормально понимаю по-английски, ваша честь, – слегка дрожащим голосом ответила она, – спасибо, мне не нужен переводчик.

– Тогда майор Вексвер из военной прокуратуры задаст вам ряд вопросов… Майор?

– Да, ваша честь. Я приступаю. Мисс Нратонг, вам знакомы те четверо молодых людей, которые сидят вот там, в первом ряду?

– Да, сэр. Мы встречались в Паттайе.

– Тогда, расскажите об этом подробнее.

– Хорошо, сэр. Я познакомилась вот с этим парнем, его зовут Ричард, мы поболтали немного, и я пригласила его и трех его друзей в бар с массажем. Я сказала, что там найдется ещё три девушки, и что все будет стоить недорого.

– Всё, это что? – спросил майор.

– Ну… То, зачем ваши парни обычно ездят в Таиланд.

В зале раздались громкие смешки и судья Гэмп постучал молоточком по столу.

– Я думаю, – пояснил он, – тут все взрослые люди и мы понимаем, о чем речь.

– Да, ваша честь, – майор выразительно кашлянул. – Продолжайте, мисс Нратонг.

– …Я пригласила их, и, когда они пришли в бар… Там никого кроме них не было, и я принесла им чай, куда вылила жидкость из склянки, которую дал мне один человек.

– Какой человек? Вам известно его имя или приметы?

– Вот он, – ответила Эппл Лек и, протянув руку, показала пальцем на пожилого турка, сидящего на скамье подсудимых.

– Это ложь! – Закричал он. – Я не давал ей клофелин! Я не…

– Мистер Гелчар, – перебил судья. – Вы можете заявить об этом, когда будете давать показания, а сейчас, пожалуйста, помолчите.

– Но она лжет!

– Однако, – заметил майор Вексвер, – вы знаете, что в склянке был клофелин.

– Да, но я узнал об этом уже после!

– Хм… Странно, что вы дали девушке склянку, а потом узнали, что там внутри.

– Вы не поняли, мистер! Я потом узнал, что эти люди получили дозу клофелина.

– Мистер Гелчар, помолчите, – повторил судья. – А вы продолжайте, майор.

Вексвер кивнул и вновь повернулся к Эппл Лек.

– Итак, вы дали этим парням чай с дозой клофелина, и…?

– Они заснули, – сказала она. – А я позвонила по телефону, сказала, что всё сделано, и приехали два человека из клиники.

– Из какой клиники?

– Из клиники доктора Гелчара. Вот эти люди, – Эппл Лек показала на двоих молодых тайцев, сидевших на скамье подсудимых. – Они погрузили тех парней в автомобиль и приказали мне ехать вместе с ними. Мы приехали в клинику. Там они приказали мне сидеть и молчать. Я сидела и ждала, когда мне скажут, что делать…

– Минутку, – перебил Вексвер. – А почему вы выполняли приказы этих людей?

– Потому что этот человек… – она показала пальцем на араба лет 50, сидящего рядом с Аджаном Гелчаром, – купил мой долг. Я была должна денег за комнату в Пхукете и не могла отдать. Он купил мой долг и сказал мне, что если я не могу заплатить, то надо отработать. А если я откажусь, то его люди изрежут мне ножом все лицо, и…

Араб выкрикнул какую-то фразу.

– Переведите, – потребовал судья, повернувшись к сидящему за столиком лейтенанту.

– Это ненормативная лексика, сэр, – ответил тот.

– Мы не в литературном клубе, – спокойно сказал Гэмп, – переведите, что сказал мистер Мулиа Эн-Нахил. По возможности, аутентично.

– Слушаюсь, сэр. Он сказал: «Ты умрешь в канаве, неверная самка собаки».

– Спасибо, лейтенант… Майор, продолжайте работать.

– Да, ваша честь… Мисс Нратонг, что произошло дальше в клинике?

– Дальше я сидела рядом с охранником, мне так приказали. Прошло много времени, я точно не могу сказать, сколько. Потом я, кажется, увидела фигуру человека. Он очень сильно ударил меня в живот и я потеряла сознание. Потом я очнулась. Мы все: и я, и работники клиники, и этот араб, лежали в процедурной, на полу. Нас связали липкой лентой и рты тоже заклеили. Потом нам сделали уколы и я не знаю, куда нас увезли. Потом оказалось, что на остров у камбоджийской границы.