– Полторы тысячи, – трагически вздохнул Понг, – и это потому, что вы хорошие люди.

– Хэх… – Сержант повернулся к напарнику. – У тебя сколько в карманах?

– Монет четыреста, с мелочью, – ответил Капо.

– И у меня примерно столько же, – сообщил Ортин, – Короче: восемьсот и по рукам.

– Ладно, – Понг снова вздохнул. – Если вы добавите к деньгам аптечку.

– Это вариант, – сказал Кап. – Хэй, Тин, давай позвоним кэпу, и скажем, что на базе внесем полтораста монет за аптечку. По-любому самогонный горшок будет для всей команды. Такой штуки нет ни на одной патрульной базе. Наши ребята скинутся. Ну?

– По рукам, – решительно произнес сержант, и интернациональным жестом хлопнул ладонью по поднятой навстречу ладони корейца.

…

…Патрульный вироплан, вертикально взлетев с воды, заложил плавный вираж, затем, набрав скорость, остановил ротор и унесся в «самолетном» режиме на ист-саут-ист, в сторону Нор-Фараллона. А на плашкоуте–экраноплане Понг занял место за штурвалом, оставив Чанга рассматривать аптечку и незнакомые меганезийские деньги. Аптечка, впрочем, заинтересовала и лейтенанта Бенитеса.

– Парни, вы отхватили чертовски хорошую вещь, – сообщил он, оценив содержимое раскладного пластикового чемодана с красным ромбом на крышке.

– Это правда такая хорошая аптечка? – Спросил Чанг. – Лучше американской?

– Как тебе сказать. – Бенитес задумался. – В Меганезии применяются некоторые очень эффективные препараты, которые в Штатах запрещены или ограничены, или могут использоваться только в ветеринарном деле, для животных. Рисковые препараты.

– Но тут есть и обычные лекарства, – заметил кореец. – Такие я видел у нас в армии в медсанчасти. Нитроглицерин, промедол, йод, марганцовка, нашатырь, пергидроль…

– А что можно купить на эти восемьсот нези-фунтов? – Вмешался Понг.

– Ну… – прикинула Балалайка. – Например, грузовой трицикл или моторную лодку.

– В общем, это около тысячи US-долларов, – добавил Бенитес.

– Что? Они, правда, заплатили тысячу долларов за простой глиняный сул-чуюсо?!

Балалайка утвердительно кивнула и пояснила:

– Нези, они как сороки. Если увидят что-то новое, необычное, что им понравится, то здорово заплатят, лишь бы схватить. А это в Океании первый сул-чуюсо для соджу.

– А вот саму соджу у нас тут не купят, – с некоторым сожалением заметил Чанг.

– Может быть тогда немного выпьем? – Подхватил Понг. – За такую хорошую сделку обязательно надо выпить. И за хороших друзей. Если бы Лайка не догадалась, что мы можем продать сул-чуюсо этим полисменам, и если бы Бен не рассказал про историю самогона и про столетнего японского дядю-мастера, то сделка бы не получилась!

– Правильно! За дядю-мастера тоже надо выпить, – согласился Чанг, и начал разливать соджу из бидона в полукруглые глиняные чашки (тоже, видимо, самодельные).

…

Солнце провалилось в океан чуть левее линии, отмечавшей вход во внутренний микро-залив островка Пратас. Невысокие язычки пламени над большим открытым очагом, выложенным из кораллового известняка, только что казавшиеся бледными, внезапно обрели яркость. Пришло время вечерней прохлады. Легкий дым от сгорающих в очаге сухих водорослей уже не улетал вверх, а полз, распространяя запах йода и соли.

Низкорослый, но превосходно сложенный чернокожий молодой мужчина бесшумно подошел к очагу, около которого оживленно общались две девушки той же расы, и, сбросив с короткой бамбуковой пики на грунт крупную рыбину (видимо, только что загарпуненную), прощебетал короткую фразу. Одна из девушек (совсем юная) что-то прощебетала в ответ и, хихикнув, легко увернулась, когда мужчина лениво попытался влепить ей подзатыльник. Последовала оживленная словесная перепалка. Затем юная девушка, схватив рыбину, с неожиданной силой проткнула пальцем её брюхо, одним движением выпотрошила её, а вторым резким и сильным движением оторвала рыбью голову. Вторая девушка (несколько старше) проводила взглядом улетающие в море рыбьи потроха, фыркнула что-то (видимо, про метод разделки), отняла рыбину у своей юной подруги и положила около очага. Вторично фыркнув, она начала раскапывать бамбуковой лопаткой горячую золу в стороне от пляшущих язычков пламени.

Поскольку все трое участников этого эпизода были одеты лишь в пестрые шнурки на бедрах, постороннему наблюдателю могло бы показаться, что тут снимается какой-то сериал о наших доисторических предках. А внимательный наблюдатель отметил бы небрежность операторов: в кадр попал компактный роутер со спутниковой антенной, монтажный пояс с металлическими инструментами и мини-компьютер palm-top.

Тем временем старшая девушка зарыла рыбину в золу так, что получилась горка, не отличающаяся от полдюжины других таких же горок по краям очага. Нетрудно было догадаться, что и под ними лежат тушки рыбин в разных фазах готовности. Молодой мужчина прощебетал что-то одобрительное, повернулся к освещенному фонарями архитектурному ансамблю, напоминающему неестественно-прямоугольный скелет какого-то крупного шестиногого динозавра в двухстах метрах севернее по берегу и, сложив ладони рупором, закричал изо всех сил.

«А-ха-ха! Неправильно столько работать! Это плохо! Надо жрать рыбу и отдыхать!».

Инженер Пири подбросил в руке универсальный электро-тестер, и произнес.

– Девочки и мальчики! Я ничего не хочу сказать, но у меня и Лвок есть опыт…

– Ага, опыт, – подтвердила инженер Лвок, щелкнув монтажным пистолетом.

– …Очень ценный опыт, – продолжил Пири, – жизни бок о бок с двумя из четверых присутствующих среди нас патологических, заразных китайских трудоголиков.

– Вы оба просто свинтусы! – Возмутилась младший лейтенант Юн Чун, стоявшая на верхней балке нулевого яруса около одной из стоек будущего главного яруса.

– Короче, – резюмировала Лвок. – Урра абсолютно прав. Хватит работать. Atira.

– А что скажет команданте? – Поинтересовался лейтенант Кэн Инхэ, сдвигая на лоб защитную маску, предписанную инструкцией для работы с лазерной сваркой.

– Я скажу, – ответил Тино Кабреро из кабины небольшого автокрана, поднятой на 4 человеческих роста, – что начатые операции доделываем, но новые не начинаем.

– Давай, опускай сюда эту штуку! – Крикнула ему младший лейтенант Фэй Лани. Она занимала позицию наверху нулевого яруса симметрично позиции Юн Чун.

Тино молча тронул поле на сенсорном пульте, и секция основного яруса медленно поползла по воздуху к точкам крепления… От площадки-терминала ВПП подкатил квадроцикл-погрузчик и скинул на стройплощадку очередной 20-футовый контейнер. Сидевшая за рулем суб-лейтенант Гвэн Нахара сходу оценила ситуацию.

– Ну, что, заканчиваем это грёбаное соцсоревнование?

– Угу, – подтвердила Лвок. – Типа, лучше поздно, чем никогда.

– Точно, – согласилась Гвэн и, развернув квадроцикл, просигналила фарами в сторону терминала, над которым возвышалась кабина второго автокрана.

Вспышка. Вспышка-вспышка. Вспышка. Вспышка. Через пару секунд прожектор на кабине автокрана замигал в ответ. Вспышка-вспышка. Вспышка. И ещё раз так же.

– Порядок, – констатировала она.

– Гвэн! Откуда ты знаешь слово «соцсоревнование»? – Крикнула сверху Юн Чун, не отрываясь от рутинных операций закрепления секции на стойках.

– Это было в школе по экоистории, – ответила меганезийка.

– Да? И что вы про это учили?

– Учили, что это один из видов подмены естественных мотивов конкуренции между людьми мотивом накопления суррогатных ценностей, не пригодных для потребления.