Кружевное полотнище разрасталось, менялось. Узор становился всё сложнее…

«Те, кто бездумно лезет на вершину — самодовольные дураки. Чем неприметнее существо, тем больше у него знаний, а значит шансов на длинную и счастливую жизнь».

Чего-чего, а знаний у бабушки хватало. Не проходило и дня, чтобы скромный домик Лаванды Шшурс не навещал кто-нибудь из болотников. Кто-то отсутствовал на обширных пустошах Мокрого Царства год, кто-то пять, а кто-то все двадцать. И каждый, по возвращении, заходил к безобидной кружевнице, выпивал чашечку чая со сладкими булочками и делился новостями. Люсинде иногда дозволялось присутствовать на этих посиделках. Ну как дозволялось…

Бабушка высказывала пожелание, внучка повиновалась, хоть и без большой охоты. Ну право слово, что интересного в том, что какие-то незнакомые типы женятся, разводятся, заводят любовниц? Разоряются и внезапно богатеют. Попадают в громкие скандалы или тихонечко разгребают неприятности.

Скука скукой, а знания постепенно впитывались и намертво укладывались в памяти, каким-то образом совмещаясь с простеньким узором, который училась плести девочка. И только попав в Магадемию, Люсинда поняла, как много знает о семьях большинства своих одноклассников.

Магадемия! Маленькая кикимора счастливо улыбнулась.

Когда нынешняя жена отца при очередном визите обнаружила у девочки изрядный магический дар, разразилась настоящая буря. И отец впервые на памяти Люсинды настоял на своём, в споре с бывшей тёщей.

Папа Люсинды вообще был нетипичным кикимОром. Бабушка, кстати, его терпеть не могла и иначе как торгашом и выскочкой не называла. Рано похоронив первую жену, Петер Сырс оставил крохотную дочку тещё и подался в столицу соседнего королевства. Да не как все болотники, на неприметную, зато познавательную работу, а затеял своё дело. И ухитрился стать купцом с отменной репутацией и солидным годовым оборотом.

Торговлю Лаванда бы может ему и простила, а вот женитьбу на чистокровной человечке, да ещё и маге…

Было время, Люсинда обижалась, что отец не забрал её с собой. Потом поняла, что против бабушки он не тянет. И уж если та решила оставить внучку себе, сопротивляться бесполезно. Потому-то удивлению маленькой кикиморы не было предела, когда после нескольких дней крика, битья посуды, вспышек магии и зловещего шипения, что всё это дурно пахнет, она оказалась сидящей на сундуке с вещами в холле Магадемии. Девочка до последнего не верила, что её отпустят. Потом не верила, что сумеет поступить.

Но… вот она здесь. И даже уже завела друзей. И кто знает, что будет дальше, ведь это только начало первого года!

Может, Люсинда и не станет великим магом, но призрак её самой, седой старушкой сидящей в бабушкином кресле с коклюшками в руках и с завистью слушающей истории о существах, живущих настоящей жизнью, отступил, поблёк и испарился.

От размышлений Люсинду отвлекла сдавленно пискнувшая Аннель. Вампирочка дёрнула подружку за фикус и заставила пригнуться. Две пары внимательных глаз проводили важно прошествовавшую по коридору фигуру в шляпе, размером с тележное колесо, украшенной разноцветными перьями.

— Ты чего? — спросила кикимора, когда та скрылась за углом. — Это же всего лишь мистрис Мокрс. Кастелянша, помнишь?

— А ты уверена, что это именно она? Ты видела когда-нибудь мистрис Мокрс в такой нелепой шляпище? А вдруг это тот самый! Шпион!

— Мистрис Мокрс просто сегодня на свидание идёт, — ухмыльнулась Люсинда. — У неё роман с одним кикимОром из магистрата. Он ей шляпки дарит всё время одну великолепнее другой. А мистрис Мокрс их носит. Любовь!

— Любовь, — презрительно фыркнула Аннель. — Вот я ни за что бы не стала носить такое уродство. Тем более из-за какой-то там любви. Ну что, пошли дальше?

— Пошли, — согласно кивнула кикимора.

Дел им предстояло немало и девочки заторопились вслед за кастеляншей. До знакомства с Люсиндой, Аннель вовсе не задумывалась, сколько в Магадемии выходов. А тут случайно выяснилось, что кикимора знает их не меньше десятка. Фактик был любопытным, но не очень важным. Зато когда Люсинда подслушала про шпиона!..

Нет, ловить его самостоятельно девочки вовсе не собирались. Ну, честное слово, не собирались! Просто Аннель умела ставить запоминающие следилки, распознающие ауру и запах теплокровных существ. Такое вот семейное знание. Атавизм, можно сказать, ведь вампирам уже давно не приходилось охотиться.

Вот и решили подружки проверить, кто ходит в Магадемию неприметными тропинками, сравнить с теми, кто там работает и, может быть, найти лишнего разумного. А потом они хотели всё рассказать учителям.

Ну, правда, собирались!

— Мама, — пискнула Люсинда, запнувшись на полушаге.

— Ты мне руку оторвёшь! — возмутилась Аннель, оборачиваясь к застрявшей на месте кикиморе. Та действительно сжала ладонь подружки мёртвой хваткой и столбиком застыла на месте. Вампирочка перевела взгляд на ту же стену, куда смотрела Люсинда и точно так же застыла.

Торчащая из стены вытянутая полупрозрачная морда с запалённо вываленным языком моргнула малюсенькими алыми глазками.

Довольная Геката привычно скользнула на призрачную дорогу и отправила гончих искать всех, кто оставил следы в палате. Гончие Хтонии умели быть так же незаметны, как и она сама в эту минуту. Привидение и привидение, мало ли их по старинному зданию бродит. Конечно, главе высокой комиссии следовало идти более официальным путём, но плевать Геката хотела на всякие условности, особенно если рядом маячит тайна.

Богиня и в комиссию-то эту согласилась войти, только когда почуяла озоновый запашок приключения. Снизошла, можно сказать, к просьбам жалких смертных. А то, что междумирный департамент образования охватила паника, когда Геката возжелала поучаствовать в расследовании — несущественный пустячок.

Тайна, — самодовольно улыбнулась Геката. — А кто не успел, тот опоздал и значит сам виноват. Вот она болтовню дурочки Чальчиутликуэ выслушала внимательно. И выводы сделала правильные.

Основное она уже выяснила, но мелкие подробности тоже нужны. Так что сначала детишки, которые в вызове Кетцалькоатля поучаствовали, тем более, что именно они вокруг «больного» натоптали, потом учителя. В общем все, кого назвал друид.

Разговор с Галианосом отнял много сил и времени, но оно того стоило. Нет, ну каков мальчишка! Не иначе, сын юриста. Пока Геката не поколдовала немножечко, так и отвечал только на прямо поставленный вопрос и то, норовил «да» и «нет» обойтись. Пока вытащила из него связный рассказ — замучилась!

А кровь у парня интере-е-есная. И не зря ящер юлил, рассказывая, какой больной-несчастный у него адепт в свидетели попал. Защищает. Мог бы и не стараться так сильно.

Кто другой бы может и купился, но Блуждающая-в-Ночи умела напускать туману не хуже, ещё когда предки ректора жили в пещерах. Впрочем, распространять информацию Геката не собиралась. Самой пригодится. Зачем? А кто знает.

Жизнь штука длинная и непредсказуемая. Богам нынче приходится свои амбиции придерживать. Ни повоевать, как следует, ни повеселиться. А что поделать, если у богов Сила напрямую от веры в них зависит. Искренне верующие же в наши непростые времена — товар штучный, дорогой. А уж найти прирождённого служителя, который своего бога всерьёз подпитать сможет, стало и вовсе почти невозможно.

Вот взять магов. Им и верить не надо, они и так знают, что боги существуют. Но разве хоть один хоть капельку вина на алтарь выльет?! Мерзавцы!

Мальчишка же с эдакой кровью наверняка вызвал бы нездоровый ажиотаж среди угасающих богов. Немногие из них смирились и попробовали научиться жить иначе. Как простые бессмертные. И дураков, которые просто выпьют парня, если не удастся заставить служить себе, среди них найдётся не один, и не два. И именно поэтому рассказывать она ничего никому не будет. Во избежание.

Но, какой жрец из мальчишки мог бы выйти! Ах, какой жрец!

Геката непроизвольно облизнулась и тут же разочарованно вздохнула.