– И что же?
– А говорил, что ушёл! Вечно эти правящие круги лгут бедному народу!
– Продолжили…
– Увы, сир, продолжать некому. Его высоко… отсутствовать изволят.
– А куда? т. д. где?
– Куда – туда. Так далее – т. д., тому подобное – т. п.
– Как может отсутствовать?
– Не обращайте внимания. Это просто бред больной клавиатуры, освободившейся от надоедливого стука хозяина…
– Сразу видно – кардинал – колоколом сообщает.
– Он отсутствует – я живу. Он здесь – я снова просто предмет. Вам не понять счастья отсутствия… Колокол звонит не о нём. Обо мне! О вас! О них… Сообщает, звучит, говорит, звенит, расплёскивает себя, меня, его, вас…
– Несчастье присутствия. Уныния ухода. Веселья отъезда. непонимания накануне.
– Понимание отсутствия. Непонимание отъезда. Радость уныния. колокольный звон… веселье погребения.
– Бодрости полузабытия. Минутной слабости отторжения. Расхлябанности Находчивости. Выплёскивания, разбрызгивания. Бредятины незамутнённой…
– Вы ассоциируете меня, я ассоциируюсь у вас, я ассоциируемый объект ассоциации совместимости несовместимого и противостояния противоположного… Бред… Галлюцинация… Я боюсь вас… Вы скажете ему, что я существую…
– Стоячего коловращения. Виртуозной спонсированности. Выпиющей невинности. Желаемой утробности. Торопливой степенности. Загадочной простоты. Движущейся бесконечности. Пусть было, как было, пусть будет, как будет – ведь никогда так не было, чтоб чего‑нибудь, да не было.
– Существующее ничто. Конечность моей бесконечности. Бесцветная яркость красок, которыми раскрашена моя непрозрачная прозрачность смертной жизни.
– Вот так и живём: в поисках пространства теряя время…
– Время теряется в своей неподвижности, а мы идём в ногу с его скоростью, равной недвижимости нашего бытия.
– Мой дружелюбный харакири…
Моя суицидная радость…
– Ура! Кто бы со стороны услыхал?..
– Он услышит…
– Незабываемые заметки.
– И не вспомните вы забытого, неузнанного, неизведанного, ушедшего, растворившегося, не жившего… Несмертная нежизнь неменя и неразговор не с вами не обо мне и не о нём…
– И не попробуете растворимого, и не проживёте, растворясь в незабываемом, и не расплескаетесь колокольным коловращением в нигдешном пространстве…
– Не растворится нерастворимое в нерастворимости нераствора нерастворяемого непространства в нерастворяемости несмерти в небытии небытия.
– Ибо нет ничего, на что бы нельзя было не наглядеться, не отворотясь.
– Всё, фатит. Власть народу! Или точнее, кардиналам! Привет, соня! Договорились! Пока хозяина нет, так вы рады стараться.
– Не могу не писать, а потому и не пишу.
– Я и вижу!!! Цельный роман уже накатал.
– Не могу не спать и не сплю…
– Ага, дрыхнешь, аж бурболки летят! Причём, чем раньше свалишься, тем позже встанешь. Проверено!
– Бурболки, растворимые не во сне…
– Зато материализованные.
– Сколько бурболки не летают, всё равно они остаются бурболками. Или не бурболками?
– В каждой бурбалке есть доля бурбалки. А в каждом величестве есть часть величества.
– А остальное – тоже бурбалки?
– Ага, и храп. Прочие детали опускаем.
– Храп нельзя разделить на детали – это уже не храп, а всхлип. А всхлип, в свою очередь – это не часть храпа, но самостоятельный звук, одиноко висящий в пространстве хрюк.
– Ну, ежели величество уже хрюкает, то это уже не величество, а нечто иное…
– Великий свин.
– Точно, княжеского рода‑племени!
– Лорд керзон.
– Я вас слушаю, ваше великое свинство! Или как правильно?
– Керзон – это порода такая.
– Порода чего?
Но в ответ тишина. Он уже сказал всё, что надо было сказать. Я посмотрел на диалог. Бред, да и только. Кто посторонний прочтёт и ни шиша не поймёт. В этом он весь. Поди, разберись?.. Никто его никогда не видел, лично за руку не здоровался. Фоток его нет, инфа в любом виде отсутствует. Куда не кинь, сплошная таинственность. Мистика, как говорит Серёга.
Я сохранил беседу в текстовом файле, почистил на сервере. Потом перепрятал файл в Нете. Не держу на компьютере никакой важной информации. Её всегда оттуда можно достать, а вот из Нета?! Попробуй?!
Сложив ноут, быстренько собрался и выскочил на улицу. Как раз на остановку подходил троллейбус. Пришлось немного пробежаться, чтобы успеть. Там на конечной вокруг площади имеется масса различных кафешек, где можно без особых хлопот выйти в Интернет, не привлекая к себе внимания. Мало ли кто выходит оттуда во всемирную паутину?..
В салоне было почти пусто. Видимо поэтому водитель подождал меня. Кондуктора не было, поэтому я решил сразу пройти к кабине и оплатить, чтоб потом не светиться лишний раз в дверях. За рулём сидела молодая женщина, что в наше время крайне редко. Обычно водители троллейбусов тётки пожилые, сварливые, а тут вполне себе…
– Девушка, не желаете ли прокатится на Канары? – Спросил я в приоткрытую дверь кабины.
Она бросила быстрый взгляд на меня, а не в зеркало, что не осталось незамеченным с моей стороны.
– Туда ещё не проложили трассу. – Сообщила она.
– Вы предлагаете подождать?
Я посмотрел на её руки. Кольца не было. На вид ей лет около тридцати, может чуток больше. Красавицей не назовёшь, но и не дурнушка. Даже странно, что в водители подалась.
– Ждать можно до скончания света. – После короткой паузы ответила она.
– Тогда хоть за проезд возьмите.
– На остановке, или Вы правил не знаете?
– Знаю, знаю.
Она упорно не желала оборачиваться. Я сделал шаг в кабину и положил деньги в коробочку, специально для этого приспособленную, и вышел.
– Билет возьмите.
– Спасибо, в следующий раз. – Ответил я, усаживаясь на место для инвалидов. Тут затрещал динамик, и водитель объявила на пустой салон: "Граждане пассажиры! Передние места предназначены для инвалидов и людей пожилого возраста. Не занимайте, пожалуйста, чужих мест!".
Мне давали понять, чтоб убрался подальше. Широко улыбнувшись находчивости девушки‑водителя, я поднялся и ушёл в самый конец салона. За окном проплывали широченные улицы с высотными зданиями. В этом районе город терял своё лицо и превращался в стандартный бетонный муравейник. Вокруг типичный пейзаж, никакой оригинальности, глазу зацепиться не за что. Не люблю однообразия.
На конечной вышли всего три человека: я, ещё один пассажир и водитель. Последняя стрельнула в меня глазами, и пошла к диспетчерской. Я же, не раздумывая, направился к пешеходному переходу, оттуда через площадь к трамвайной остановке. Что‑то насторожило меня в поведении водителя троллейбуса, уж слишком пристально она меня разглядывала, значит, запомнила. А мне этого совсем не хотелось. На остановке никого не было. По всей видимости, трамвай только ушёл. Зная, как "хорошо" они ходят, можно прождать до завтрашнего утра. Однако делать всё равно нечего, придётся поджидать. Конечно, можно было отправиться на маршрутке в центр, там тоже кафешек хватает. Только вот в центр как раз не хотелось. Там службы куда пристальнее разглядывают посетителей с ноутами. Я вздохнул. Сидеть здесь было негде, поэтому пришлось опереться о металлическое ограждение. Оно опасно накренилось.
– Чтоб тебя!.. – Выругался я, и отошёл.
Разглядывать здесь что‑либо решительно не было. Даже киоск завалящий отсутствовал. Немного постояв, я принялся расхаживать вдоль парапета, благо никого не было. Особых мыслей в голове так же не было. Привычная работа. Правда, сегодня у меня выходной, и в данный момент я направлялся в любое кафе, где был бы свободный доступ в Интернет, кое‑что ещё предстояло сделать, и очень не хотелось заниматься этим на улице. Только делать всё равно было нечего. Я достал мобильник. Открыл записную книжку и немного подумал, разглядывая номера.
"Кого бы пригласить? Машку из аналитического? Она чересчур уж принципиальная. Её современный расклад не устраивает. Она подчиняется только своим законам. Нет, на отдыхе от неё только проблемы будут. Дева‑переросток. – Мысленно прикидывал я, кого бы пригласить на новый год. – Интересно, это правда, что она до сих пор?.. Ладно, отставить, как говорят военные. Нас это в данный момент не интересует. Зоська? Нет, малолетка. Не дай бог, родители кинутся искать!.. Правда, какая она там малолетка?! Девятнадцать уже, но всё равно, как‑то не по возрасту. Это Серёге до лампочки, а у меня принципы. Ладно, проехали дальше. Мариэтта Трофимовна… Дама солидная, скоро сорок пять… "Баба ягодка опять", – всплыла из глубин памяти строчка народной песенки. Не замужем, но вряд ли с подчинёнными будет вести себя вольготно. Не та порода. Секретарь‑референт, как ни как!.. Хм?.. Что‑то женщин в моей записной книжке маловато?! Нила… Странно, не помню?.. На работе таковой не имеется. Значит, где‑то познакомились? Где? Не помню, хоть убей! "