Вариинга решила посвятить в свою беду самых близких подружек по школе, но не прямо, а так, слов-по бы речь шла о ком-то постороннем. В ответ она услышала такие рассказы, что кровь стыла в жилах: например, историю про девушку, выпившую смесь чая, хииы, аспирина и еще каких-то лекарств.

Вариинга лихорадочно перебирала возможные выходы из создавшегося положения. Ей бы впору сквозь землю провалиться, чтобы никто ее больше не увидел — ни в школе, ни в Накуру, ни вообще в Кении!..

Как-то, набравшись смелости, она отправилась к доктору Пателю, известному во всем Накуру тем, что он делал подпольные аборты. Было это в субботу утром. Она взяла с собой все отложенные деньги из тех, что дарил ей Старец, а тетке соврала, будто идет к учительнице за книгами.

Вариинга брела по улицам наедине со своим горем; пересекла площадь, застроенную соломенными хижинами, вышла к Лэдхиз-роуд, но свернула не как обычно на ведущую к школе Нгала-авеню, а в сторону центра. Прежде, по дороге в школу, о чем только она не грезила! Теперь же ее душу захлестнула безмерная горечь: девичьи мечты стремительно расцветают в юную пору, но так же быстро увядают, точно цветы в засуху.

Она шла по Кениата-авеню в сторону почтамта и ресторана "Голова оленя". Около здания Кенийского коммерческого банка Вариинга остановилась и, оглядевшись, свернула налево. Она ускорила шаг, боясь встретиться взглядом с прохожими. У книжного магазина "Гора Кения" она задержалась, разглядывая витрину, потом зашла внутрь, порылась на полках и снова вышла на улицу. Сердце так громко билось, словно ухала сова. Вариинга постояла, убедилась, что знакомых вокруг нет, и решительно направилась к дверям клиники, но, уже ступив на порог, заметила вдруг соседку из пятьдесят восьмого квартала. Вариингу обуял такой стыд, будто ее поймали с краденым, и она пустилась наутек.

В следующую субботу она отправилась к подруге, с которой вместе училась еще в начальной, а затем и в средней школе. Подружка после второго класса поступила на курсы медсестер при центральной муниципальной больнице.

Вариинге повезло: она застала подругу одну. Они поболтали о том о сем — о школе, об учителях, одноклассниках, экзаменах. Вариинга ждала удобного случая, чтобы заговорить о своей беде. Но только открыла было рот, как почувствовала, что к горлу подступил комок. Так и не смогла поведать свой секрет. Вместо этого стала расспрашивать девушку о курсах, будто тоже решила учиться на медсестру. Поболтав еще некоторое время, Вариинга заторопилась домой. Подруга проводила ее до правительственной резиденции на шоссе Накуру — Найроби и повернула назад.

Когда Вариинга осталась одна, у нее подкосились ноги. Хотелось закричать подруге вслед, вернуть ее…

Она побрела по шоссе в сторону Найроби с таким видом, будто выпила спиртного или накурилась бханга. Ноги отказывались повиноваться, она не замечала мчащихся в обе стороны машин; между тем стемнело, зажглись уличные фонари. Она шла и шла без цели. В одном месте едва не налетела на дерево. Только тут до ее сознания дошло, что она стоит на повороте в Бахати. Обогнув забор мужской средней школы, Вариинга направилась к кратеру Мененгаи — она бросится в огромную дыру, как тот индус, что въехал туда однажды на машине и разбился насмерть.

Еще ребенком Вариинга часто слышала, будто кратер населяют духи, которые по утрам бреют деревья и кустарник острыми лезвиями и раз в год поджигают траву. Когда индус упал в кратер, пошла молва, что его затащили туда духи, потому что он ненароком увидел, как они бреют кусты и скачут, играя, по верхушкам деревьев.

Вариинга была бы только рада, если духи схватили бы ее и унесли из Накуру — хоть на тот свет!.. Тут она вспомнила про школьный плавательный бассейн. Вместо того чтобы взбираться ночью к кратеру, она прыгнет в воду и покончит разом со всеми бедами. Вернувшись назад, она ступила на вьющуюся среди школьных построек тропку. В освещенных окнах видны были ученики. Сердце заполыхало огнем. Она зашагала быстрее, моля бога, чтобы ей никто не повстречался.

В колониальные времена в эту школу принимали исключительно белых. Но после достижения независимости ее открыли для детей обеспеченных кенийцев. Кое-кто из учеников жил в городе, но большая часть — в общежитии. По вечерам они готовили в классах домашнее задание. Их-то и видела Вариинга в окнах — склоненными над книгами.

Она свернула с дорожки, ведущей к спальному корпусу, и направилась к бассейну. Пока ей никто не встретился — видно, бог услыхал ее молитвы!

Последний поворот вдоль учебного корпуса в конце школьной территории — и она у бассейна. Здесь было темно, свет из окон так далеко не доходил. Она уже подошла к бассейну, как вдруг раздался мужской голос:

— Что ты здесь делаешь?

Вариинга вздрогнула и обернулась. Наверно, духи из кратера Мененгаи спустились за нею с гор. Значит, они и впрямь существуют!.. Но голос принадлежал школьному сторожу, который стоял за невысокой живой изгородью.

— Я тут в гостях, — солгала она. — Мистер Камау — мой брат. Я всю неделю у него пробуду… А сейчас гуляю перед сном.

Вариинга боялась, что сторож не поверит ей. Постояв несколько секунд в нерешительности, она вернулась на центральную аллею и побрела назад к шоссе.

"Что же, вечно бродить по тернистым дорогам? Чтобы непрестанно ныло сердце? — стучало у нее в висках. — Оказывается, покончить с собой не так-то просто. Значит, даже наша жизнь нам не принадлежит, мы не вправе расстаться с нею, когда становится невмоготу…" Раздумывая над этим, Вариинга дошла до железнодорожного переезда.

И тут вспомнила беднягу, раздавленного поездом. Не смогли даже опознать труп. Его имя осталось для всех тайной, словно он и не жил никогда. Такая смерть, решила Вариинга, ей больше всего подходит. Итак, завтра она бросится под колеса!

Дождется поезда здесь, на переезде, и упадет на рельсы. Стальные колеса превратят ее в крошево. Впервые за все время она помолилась богоматери, искренне прося у нее смерти. "Пресвятая Дева Мария, услышь меня, утоли мою печаль кровью из ран Иисуса! Аминь".

В первый раз с тех пор, как Старец из Нгорики "заразил ее проказой", Вариинга ощутила относительное спокойствие, стала даже нашептывать слова гимна, который пела, когда бывала счастлива, но на сей раз в нем сквозила тоска:

На самом деле Вариинга не помышляла о воскрешении души и тела. Ей хотелось одного: чтобы имя ее изгладилось из памяти живущих на земле. Исчезнуть так, словно ее никогда и не было. Пусть прилетит за ней ангел смерти и сотрет ее имя со скрижалей Неба и Земли.

На следующий день было воскресенье. Тетка спросила, пойдет ли Вариинга с ней к заутрене. Вариинга сказала, что останется дома и приготовит обед. Тетка и двоюродные братья ушли в церковь святого Розария. Вариинга не занялась, как обещала, стряпней. Приняла ванну, тщательно расчесала и уложила волосы, словно бы перед дальней дорогой.

В половине одиннадцатого она вышла из дому и направилась к железнодорожному переезду. Оглянулась — вокруг ни души. И вдруг откуда ни возьмись — давешний школьный сторож. Их глаза встретились. Сторож как будто хотел остановиться и заговорить с Вариингой, но передумал и пересек железнодорожные пути. Вариинга усмехнулась: "На сей раз ты меня не удержишь, не сможешь помешать тому, что я задумала…"

Показался поезд, он шел в сторону Найроби. В стуке колес Вариинге послышалась песенка ее детства: