Потрясенный Алан открыл рот от удивления. Глаза, пристально смотревшие на него, были глазами Чарльза.

Он узнал бы их повсюду.

Полчаса спустя, когда Джессика и Руфь вернулись из магазина, у двери их встретил расстроенный дворецкий.

— Миледи, миссис Бойнтон, я ничего не мог поделать, чтобы не допустить этого! Я — мне так неудобно…

— В чем дело, Перкинс? — спросила Джессика.

— Сэр Алан неожиданно вернулся домой и сразу же прошел в библиотеку. — Я — я забыл в тот момент, что там играли двое мальчиков. — Я — я не посмел приблизиться к комнате!

Джессика и Руфь с тревогой взглянули друг на друга, затем, приподняв юбки, бегом бросились вверх по лестнице на третий этаж. Когда они подошли к двери, то расслышали серьезный голос Алана:

— Найди «В», Дэвид. Это средняя буква твоего имени. Нет, Джулиан, не показывай ему. Пусть он сам сложит свое имя.

Дэвид с восторгом поднял кубик.

— В, — закричал он.

— Молодец!

Сэр Алан заметил обеих женщин, стоявших рядом на пороге.

От изумления они раскрыли рты, они увидели то, чего в жизни не ожидали увидеть. Алан, стоя на четвереньках, играл с Дэвидом!

— А, вот и вы, — спокойно проговорил Алан. — Руфь, ты и Чарльз поступите мудро, если по всем правилам оформите усыновление Дэвида. Немедленно. Это совершенно безболезненно, а наш адвокат уладит все формальности. В таком случае его законнорожденность никогда не будет поставлена под сомнение.

Они продолжали пристально смотреть на него. Наконец Джессика сказала:

— Алан, я пыталась объяснить тебе перед приездом Чарльза, что Дэвид уже официально усыновлен им и также крещен.

— О, отлично, в таком случае все в порядке, не так ли? — сказал Алан, затем повернулся обратно к малышу.

— А теперь найди букву «И», Дэвид. Нет, не ищи за него, Джулиан. Букву «И» так легко найти, Дэвид. Помнишь? Ага, вот она. Молодец!

Радостные вопли малышей, перемеживающиеся с гулким смехом Алана, доносились до обеих женщин, следовавших по коридору. Когда Джессика и Руфь посмотрели друг на друга, на лицах обеих были улыбки, а в глазах стояли слезы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ненастная погода и сильные встречные ветры задержали продвижение «Лайцзе-лу» по Тихому океану, и хотя Джонатан задержался в Гонолулу на Сандвичевых островах не дольше, чем требовалось для пополнения запасов фруктов, мяса и воды, он отставал от графика на целых шесть недель. Когда он пересек Южно-Китайское море и вошел в дельту реки Жемчужной, прошло четыре с половиной месяца с момента отплытия из Нью-Лондона.

Джонатан пытался объяснить задержку фатализмом профессионального моряка, но к досаде примешивалось дурное предчувствие. Если он приплыл слишком поздно и Лайцзе-лу уже замужем за генерал-губернатором Макао, то этого он никогда себе не простит.

Медленно продвигаясь вверх по направлению к Вампу, Джонатан отмечал существенные перемены в знакомой местности. Когда два года назад он отплывал домой, эти места выглядели мирными, а теперь множество китайских военных джонок стояли на якоре. Эти странные и неуклюжие суда, с высокой кормой, торчащим носом и скрепленными рейками парусами непостижимым образом были пригодны для плавания как транспортное торговое средство, почти не уступали западным бригам и шхунам. Однако, как военные суда они абсолютно не отвечали требованиям. Поблескивая недавно нанесенным слоем черного лака, каждая из джонок имела нарисованное на носу изображение огромного человеческого глаза для устрашения злых духов, а также для предугадывания намерений врага. Развешенное на оснащении джонок белье для просушки, также мало способствовало восприятию их как боевых судов.

Но более всего неспособность джонок противостоять современному западному морскому флоту демонстрировало их вооружение, состоявшее всего лишь из двух пушек — одной на носу, а второй на корме. Эти пушки были настолько древними, что Джонатан лишь однажды видел нечто подобное. Та пушка стояла в качестве украшения в парке Нью-Лондона, и отец рассказывал ему, тогда ребенку, что эту пушку привезли переселенцы из Англии около двухсот лет назад, но в действительности ее изготовили в начале 1500-х годов. Некоторые пушки, установленные на джонках, покрывал такой толстый слой ржавчины, что они уже совершенно не годились для стрельбы, а те, что выглядели чистыми, у всякого, кто знает толк в орудиях, вызывали серьезные опасения, что они взорвутся при первом же выстреле.

Посмотрев на джонки и их вооружение, Хомер Эллисон рассмеялся, вслед за ним и Илайджа Уилбор.

— Они гораздо опаснее, чем вы думаете, — сказал своим помощникам Джонатан. — Их команда не знает страха и готова скорее пойти ко дну, чем потерпеть поражение. Когда джонки стоят по ветру, то иногда пушки заряжают порохом, поджигают и пускают джонки по течению в направлении вражеского судна. Поэтому нельзя близко подпускать ни одну из этих посудин, чтобы не взлететь на воздух.

— Тут на якоре их, должно быть, не меньше сотни, капитан, — сказал Хомер. — Почему их так много?

— Не знаю, — ответил Джонатан, хмурясь. — События развиваются иначе, нежели когда я был здесь в последний раз, и мне это не нравится.

Когда клипер был в двух милях от якорной стоянки Вампу, в их поле зрения появилась британская эскадра, стоящая на якоре. Илайджа невольно присвистнул.

Эскадра увеличилась более чем втрое с того времени, как Джонатан в последний раз ее видел. Флаг контр-адмирала реял на мачте семидесятичетырехпушечного линейного корабля «Непобедимый», рядом стоял другой семидесятичетырехпушечный «Отважный». Прежде флагман сопровождали лишь два фрегата, теперь — пять. Вокруг виднелось множество легких военных кораблей. Всех их даже трудно было сосчитать сразу. Джонатан также заметил присутствие нескольких маленьких, но грозных двухмачтовых бомбардирных судов, огневая мощь которых позволяла превратить в груду развалин вражеские портовые сооружения и нанести огромный ущерб стоящему на якоре флоту.

Джонатану стало совершенно ясно, что отношения между Китаем и странами Запада сильно осложнились. Эскадра Британского королевского флота состояла по меньшей мере из двадцати пяти кораблей, и было совершенно очевидно, что они собрались здесь не для украшения. Королевский флот готовился к боевым действиям.

Никакой закон не обязывал капитанов торгового флота докладывать о своем прибытии адмиралу британской эскадры при заходе в Вампу, однако этот протокол почти неукоснительно соблюдался капитанами каждого европейского и американского корабля, заходившими в эти воды. Некоторые оспаривали это, но исключительно в частных разговорах, и не признавали за Британией право контролировать порт, однако ни один штатский не пытался его оспаривать.

Несмотря на страстное стремление Джонатана добраться до Кантона, он бросил якорь за кормой «Непобедимого», сунул в свой карман копию декларации судового груза и приказал матросам доставить его на флагман на капитанской шлюпке. Когда он поднялся на борт, его вежливо приветствовал молодой офицер королевского флота.

— Я прибыл выразить свое почтение адмиралу. Если я верно понимаю, сэр Уильям все еще продолжает командовать эскадрой?

— Да, сэр, — ответил морской офицер и проводил Джонатана к каюте адмирала, расположенной в кормовой части с целым рядом маленьких квадратных окошек на переборке.

Сэр Уильям Эликзандер сидел за столом и делал заметки на полях перьевой ручкой, когда к нему в каюту вошел визитер. Он встал, и его обветренное лицо расплылось в широкой улыбке.

— Мистер Рейкхелл! Рад вас видеть, хотя ваше решение прибыть сюда достойно сожаления.

— Мне приятно видеть вас, адмирал, — ответил Джонатан, присаживаясь в предложенное кресло. — Плыл и думал, здесь ли вы еще.

— Очень скоро ухожу в отставку, займусь розами в своем садике, хвала Господу. Чарльз Эллиот весьма успешно прибирает дела к рукам.

Капитан Чарльз Эллиот, старший суперинтендант по вопросам торговли британских подданных в Китае, все более и более входил в силу, с которой приходилось считаться.