КУПАЛЬЩИЦА
В кустах, где птаха песню ладила,
Она разделась догола,
И груди властные огладила,
И в реку синюю вошла.
И, запрокинув стан не кукольный,
Блаженно на спину легла.
И, словно белый храм двухкупольный,
Вниз по теченью поплыла.
УСЫНОВЛЕННЫЕ СЛОВА
Был затуманен и задымлен
Их тайный путь, которым встарь
Они от персов или римлян
Пришли когда-то в наш словарь.
Задумаюсь над словом «сфера»
И удивлюсь опять: ужель
Еще Эллада до Гомера
Качала «сферы» колыбель?
И, зажигаясь, словно свечи,
Иноязычные слова
Всегда имели в русской речи
Не ущемленные права.
И, находясь при славном деле,
Перед другими не в тени,
Давным-давно как обрусели,
Усыновленные, они.
ВАСИЛИЙ КУЛЕМИН{101}
(1921–1962)
ТВОРЧЕСТВО
Вы знаете, как плачет синева?
Леса свои выбрасывают флаги,
И, как синицы, гордые слова,
Слетевшись, отдыхают на бумаге.
Друг другу ничего не говоря,
Они сидят, они молчат до срока,
Пока придет их первая заря
И переменит все в мгновенье ока.
Всему иной, особый оборот,
И ты на мир посмотришь отвлеченно,
Где вдруг воскреснет
Смертью обреченный,
А тот, другой,
В расцвете сил умрет.
‹1960›
* * *
На наш бульвар лосенок выскочил.
Откуда он сюда, голубчик?
Весь из куска самшита выточен.
А меж рогов плутает лучик.
Остановился на газоне,
Где бирочка: мол, рвать не велено.
И дворник тер глаза спросонья
И всматривался неуверенно.
Запало где-то слово крепкое,
Что приготовил он для оклика.
Лосенок с головой нелепою,
Похожей издали на облако.
Дома глазами заморгали,
И кто-то крикнул: — Эй, держите!.. —
И прыснул спорыми ногами
Лесов неискушенный житель.
Пред ним все двигалось, летело
Сплошным, необъяснимым ребусом.
От криков спрятаться хотел он
И вот упал — задет троллейбусом.
Лосенок помешал кому-то —
Совсем негаданно, невиданно.
А для меня померкло утро.
Убили люди неожиданность.
Убили красоту спросонок,
Под звуки утреннего вальса.
Хочу, чтоб этакий лосенок
В любви почаще появлялся.
Нельзя, чтоб все текло размеренно,
Как заведенное однажды:
Муж на жену глядел уверенно,
Без удивления и жажды…
Тех дней-воробушков не надо нам.
Гоните их дубьем, пинайте
И в час, явившийся негаданно,
Лосенка вы не прогоняйте.
‹1962›
МИРМУХСИН{102}
(Род. в 1921 г.)
С узбекского
ГОРСТЬ ЗЕМЛИ
Стою на земле и держу ее горстку в ладони,
стою на земле и к глазам эту горсть подношу…
Родная земля, ты — наш мир, наша мать, наша доля,
тебе поклониться всем сердцем сыновним спешу!
Лежат на ладони твои золотые крупицы,
сквозь них прозреваю я сердце живое твое,
и вижу, как хлопок поземкою снежной клубится,
и вижу: желтеет в прогалинах черных жнивье.
Твой запах обычен, и прост, и совсем не изыскан,
но в недрах своих аромат ты рождаешь любой:
весь мир одаряешь и розами и тамариском,
и амбра и мед неразлучны, как воздух, с тобой.
Ты с виду проста — не блестишь драгоценным алмазом,
тебя не сравнить с многоцветным павлиньим хвостом.
Как радуга, ты не горишь всеми красками разом —
но как ты прекрасна в обличии этом простом!
Ты темного цвета, родная, ты бурого цвета,
но хлопок, рожденный тобою, белей молока;
нет вкуса в тебе… что же, может, действительно нету —
но сладок твой мед: это было и будет века!
Ты радость и разум, ты наша судьба и уменье,
начало начал — наша нива и наше жнивье…
Я отдал бы весь драгоценный металл и каменья
за бурую горсть, за бессмертную силу ее!
‹1962›
* * *
Ни дня без войн на лучшей из планет —
да и в былом искать такой не стоит.
Пускай и приукрасит даль историк —
дня без борьбы в земных анналах нет.
Но если бы не красил крови цвет
нежнейшую из созданных идиллий,
когда б одни, борясь, не уходили —
другие не являлись бы на свет.
Борьбой и болью полнится от века
любая быль, исток любви любой.
И неспроста сопровождает боль
рождение строки и человека.
Душа не зря останется пуста,
не опалясь страданием каким-то…
Так не заменит нам бумаги кипа
исписанного гением листа.
‹1964›