‹1955›
МОЯ ЛЮБИМАЯ СТИРАЛА
Моя любимая стирала.
Ходили плечи у нее.
Худые руки простирала,
Сырое вешая белье.
Искала крохотный обмылок,
А он был у нее в руках.
Как жалок был ее затылок
В смешных и нежных завитках!
Моя любимая стирала.
Чтоб пеной лба не замарать,
Неловко, локтем, убирала
На лоб спустившуюся прядь.
То плечи опустив, родная,
Смотрела в забытьи в окно,
То пела тоненько, не зная,
Что я слежу за ней давно.
Заката древние красоты
Стояли в глубине окна.
От мыла, щелока и соды
В досаде щурилась она.
Прекрасней нет на целом свете, —
Все города пройди подряд! —
Чем руки худенькие эти,
Чем грустный, грустный этот взгляд.
‹1957›
* * *
Кто только мне советов не давал!
Мне много в жизни выдалось учебы.
А я все только головой кивал:
— Да, да, конечно! Ясно. Ну, еще бы!..
Поднявши перст, кто только не держал
Меня за лацкан!
— Да, ага, понятно! Спасибо!
Ладно! — я не возражал:
Ну что мне стоит, а ведь им приятно…
— Да, да, согласен! Ой ли!
Ей-же-ей! Пожалуй!
Как вы правы, что ж, не скрою…
Чем больше слушал я учителей,
Тем больше я хотел быть сам собою.
‹1960›
* * *
Ал. Михайлову
Художник, воспитай ученика,
Сил не жалей его ученья ради,
Пусть вслед твоей ведет его рука
Каракули по клеточкам тетради,
Пусть на тебя он взглянет свысока,
Себя на миг считая за провидца.
Художник, воспитай ученика,
Чтоб было у кого потом учиться.
‹1961›
ПОЭМА О ДВИЖЕНИИ
Полы трет полотер.
Бредет он полосой.
Так трогают —
хитер! —
Ручей ногой босой.
Он тропку все торит.
Его неверен шаг.
Но вот простор открыт —
Он вышел на большак!
Полы трет полотер.
А ну смелее. Жарь!
И он вошел в задор,
Как на косьбе косарь.
Вперед он сделал крен.
Рубахи нет — штаны.
А ноги до колен
Его обнажены.
Полы трет полотер.
Он с плешью. Он костист.
Он руки вдаль простер,
Кружа, как фигурист.
Веселую игру
Он воспринял всерьез.
Чечетку бьет в углу,
Как «Яблочко» матрос.
Полы трет полотер.
Как будто на пари,
Напористый мотор
Работает внутри.
Струится пот со щек,
А пляска все лютей.
Он маятник. Волчок.
Сплошной костер страстей.
Полы трет полотер.
Паркет да будет чист!
Он мчит, — пустынен взор! —
Как на раденье хлыст.
Ему не до красот.
Он поглощен трудом.
Ой-ёй, он разнесет,
Того гляди, весь дом!
Полы трет полотер.
Его летит рука.
Он как тореадор,
Пронзающий быка!
Он мчит. Он там. Он тут.
Устал. Как поднял воз!
Он начертал этюд
Из жестов и из поз.
Полы трет полотер.
В нем порох. В нем запал.
Вот он нашел упор.
От плоти валит пар.
Расплавил пыл его.
А ритм его слепил.
Ухваток торжество.
Телодвиженья пир.
Полы трет полотер.
А позы, как хорал!
Мимический актер
Трагедию сыграл.
Он мчит, неумолим,
От окон до дверей…
Движенье правит им.
Оно его мудрей.
‹1961›
* * *
Крестились готы…
В водоем до плеч
Они входили с видом обреченным.
Но над собой они держали меч,
Чтобы кулак остался некрещеным.
Быть должен и у кротости предел,
Чтоб заповедь смиренья ни гласила…
И я кулак бы сохранить хотел.
Я буду добр. Но в нем пусть будет сила.
‹1961›
* * *
Боюсь гостиниц. Ужасом объят
При мысли, что когда-нибудь мне снова
Втянуть в себя придется тонкий яд
Ковров линялых номера пустого.
Боюсь гостиниц. Это неспроста.
Здесь холодом от окон веет люто.
Здесь лампа. Здесь гардины.
Здесь тахта. Иллюзия семейного уюта.
Боюсь гостиниц. Может, потому,
Что чувствую, что в номере когда-то
Остаться мне случится одному.
Навеки. В самом деле. Без возврата.
‹1961›
КОГДА НЕ РАСКРЫВАЕТСЯ ПАРАШЮТ
Коль дергаешь ты за кольцо запасное
И не раскрывается парашют,
А там, под тобою, безбрежье лесное —
И ясно уже, что тебя не спасут,
И не за что больше уже зацепиться,
И нечего встретить уже по пути, —
Раскинь свои руки покойно, как птица,
И, обхвативши просторы, лети.
И некуда пятиться, некогда спятить,
И выход один только, самый простой:
Стать в жизни впервые спокойным и падать
В обнимку с всемирною пустотой.