Изменить стиль страницы

Расцвела сила. Древнее существо затуманилось, выпрямилось… становясь молодым, стройным Форкрул Ассейлом. Лицо его потемнело. Он зашатался, отбросил кубок. — Как ты смеешь! Оставь меня таким, каким я был. Проклятие!

— Мой дар! — заревел Странник. — Его должно принять так же великодушно, как я дарю его.

Сечул закрыл лицо длинными ладонями. — Как ты думаешь, — прошипел он, — я когда-нибудь жалел о том, что оставляю за спиной? — Тут он опустил руки. Глаза сверкнули: — Отдай же мне все, что я заслужил!

— Ты глупец…

— Мы уходим, — оборвала спор Килмандарос, и громоподобное эхо обежало обширную палату.

— Эрастрас!

— Нет! Что сделано…

Еще один взмах рукой — открылся портал, проглотив всю стену Дома. Килмандарос протиснулась, исчезнув из вида.

Странник посмотрел на Костяшки.

Глаза старого друга полнились столь отчаянной тревогой, что Эрастрас зарычал: — Ох, ну тогда будь каким хочешь быть… — и грубо отнял благословение у старика, с удовольствием наблюдая, как тот сгибается, задыхаясь от внезапной боли. — Ну же, таскай свое убожество, Сетч. Оно тебе идет. Но что это? Ты недоволен?

— Тебе нравится доставлять боль? Вижу, главнейшие твои черты не изменились. — Сечул со стоном наколдовал посох и тяжело оперся на него. — Веди же, Эрастрас.

— Ну зачем было портить мгновение торжества?

— Всего лишь напоминание о том, что нас ждет.

Странник боролся с побуждением ударить Сечула, выбить посох пинком ноги, чтобы дряхлый негодяй зашатался, а может, и упал. «Слишком краткое удовольствие. Не стоит оно…»

Он обратился лицом к порталу. — Встань ближе — подозреваю, врата захлопнутся за спинами.

— Да, еле держатся.

Миг спустя вода с ревом заполонила палату, тьма пожрала комнату за комнатой, зал за залом. Потоки взвились и успокоились, ил начал оседать.

Дом обрел покой.

На время.

* * *

Капитан Рутан Гудд имел привычку поглаживать бороду пальцами — самовлюбленность, раздражавшая Шерк Элалле. Поза задумчивого покоя ему идет, нет сомнения; но мужчина столь напряжен внутренне, что Шерк начала подозревать, что гений его истинно невыразим, то есть он туп, однако достаточно хитер, чтобы прикидываться глубоким и мудрым. Глупый фокус, но вполне удачный и возбуждающий. Намек на тайну, темная вуаль в очах, многозначительное молчание…

— Ради Странника, кончай.

Он вздрогнул, пошарил в поисках перевязи. — Я буду скучать.

— Мне все так говорят, рано или поздно.

— Забавное наблюдение.

— Неужели? Правда не сложна: я истощаю мужиков. Но я готова поднять паруса, так что всё вовремя, никаких обид.

Он хмыкнул: — Тоже предпочел бы стоять на палубе, предоставив работу парусам, а не шагать в походном строю.

— Так зачем ты сделался солдатом?

Он провел пятерней по бороде, наморщил лоб и ответил: — Привычка. — На пути к выходу помедлил, прищурился, разглядывая вазу в нише. — Откуда ты это добыла?

— Эту штуку? Я пиратствую, Рутан. Всякого добра хватает.

— Значит, не на рынке куплено.

— Разумеется, нет. А что?

— Вороны взгляд задержали. Горшок с Семиградья.

— Это урна, а не горшок.

— Падение Колтейна. Ты поживилась на малазанском корабле… — Он обернулся, впиваясь в нее взглядом. — Ты случайно набрела на один из наших кораблей? Были шторма, флот не раз рассеивался. Некоторые совсем пропали.

Она смело выдержала его напор. А если даже так? Я ведь ничего о вас не знала, верно?

Он пожал плечами: — Подозреваю. Но идея о том, что ты рубила мечом моих приятелей — малазан, как-то не утешает.

— Я не рубила. Я нашла корабль Тисте Эдур.

Чуть помедлив, он кивнул: — Понятное дело. Мы впервые встретили их около Эрлитана.

— Какое облегчение.

Взор его отвердел: — Ты холодная женщина, Шерк Элалле.

— И такое уже слышала.

Он молча вышел. Но так лучше: найти что-то раздражающее, испортить момент — короткий обмен резкостями и все кончено. А вот долгие прощания, сентиментальные слюни — нет, этот совсем нехорошо.

Она торопливо собрала остатки вещей — почти всё было уже в трюме «Вечной Благодарности». Скорген Кабан — Красавчик — более или менее успешно распоряжается на причале. Доплачивает сборы, протрезвляет команду, всё такое. Гостьи из Болкандо благополучно разместились в главной каюте; а если Аблала Сани не покажется ко времени отплытия, тем хуже для него. У дурня память хуже, чем у мотылька.

Наверное, он совсем сконфузится и попытается брести на острова пешком.

Она пристегнула к поясу рапиру, одела на плечо небольшой вещмешок и вышла, не заботясь запереть дверь — комната съемная, и к тому же дурак, который захочет ее обворовать, может забирать всё, особенно дурацкую урну.

Приятный и многообещающий бриз сопровождал ее к причалам. Шерк с удовольствием видела, ступив на сходни, что на судне кипит работа. Грузчики доставляли последние тюки с припасами, сгибаясь под градом язвительных комментариев выводка шлюх, бросивших на капитана уничтожающие взгляды. Вряд ли заслуженно, подумалось Шерк — она не конкурирует с ними уже несколько месяцев и вообще разве она сегодня не отбывает?

Шерк ступила на главную палубу. — Красавчик, откуда у тебя нос?

Старпом встал рядом. — Клюв рифового окуня, — сообщил он, — набитый ватой, чтобы впитывать жидкость. Капитан, я купил его на Приливном рынке.

Она покосилась. Ремешки, удерживавшие клюв, выглядели на редкость туго затянутыми. — Лучше ослабь на время, — посоветовала она, бросая мешок и упираясь руками в бока, чтобы надменно следить за матросами. — Аблалы нет?

— Пока нет.

— Что же. Я хочу воспользоваться попутным ветром.

— Хорошо, капитан. Великан на борту — дурной знак…

— Ничего подобного, — бросила она. — Он был отличным пиратом в прошлые дни, и никаких дурных знаков. — Кабан ревнует, это точно. Но его нос выглядит смехотворно. — Гони портовых крыс с корабля, отдавай концы.

— Слушаюсь, капитан.

Она проследила, как он ковыляет прочь, и сурово кивнула, когда Красавчик заорал в ухо подбежавшего матроса. Прошлась по носовой надстройке, поглядела на толпу у причала. Никакого Аблалы. — Идиот.

* * *

Капитан Рутан Гудд взял в конюшне лошадь и поехал на север по главной улице вдоль центрального канала. В толпе он не видел малазан — похоже, он мог был последним, оставшимся в городе. Это его вполне устраивало. Еще лучше было бы, если бы Тавора и Охотники за Костями снялись до его приезда, оставив Рутана позади.

Он никогда не хотел быть капитаном — ведь это означает слишком пристальное внимание людей. Будь у него выбор, Рутан Гудд прожил бы всю жизнь, не замечаемый никем. Ну, разве что иногда, подходящей женщиной. В последнее время он часто задумывался о дезертирстве. Будь он рядовым, так и произошло бы. Но бегство офицера… маги соединят усилия, а попасть в поле зрения мага — последнее, чего он желает. Разумеется, Тавора не задержит армию, поджидая его — но пара магов уже сейчас могут скакать на поиски. А кулак Блистиг разминает жалящий язык в предвкушении мига, когда к нему доставят Рутана.

В обычных обстоятельствах даже офицеру легче спрятаться в армии. Ни на что не вызывайся, ничего не советуй, на совещаниях стой в заднем ряду, а еще лучше — не ходи на них вообще. Почти все командные структуры имеют места для бесполезных офицеров, как на поле боя находится место бесполезным солдатам. «Возьмем тысячу солдат. Четыре сотни будут стоять и ничего не делать. Две сотни разбегутся, только дай шанс. Ее одна сотня ума лишится. Остаются три сотни, на которые можно рассчитывать. Ваша задача — разумно расположить эти три сотни, командуя тысячей». Не малазанская доктрина. Он подозревал — слова какого-то тефтианского генерала. Не кореланца, это точно. Кореланцы просто оставят три сотни и казнят остальных.

«Седогривый? Не глупи, Рутан. Радуйся, что слышишь от него пять слов в год. Но к чему слова тому, кто и так светится? Сохрани тебя Худ в тепле, Седогривый».