Минут пятнадцать я испытывал терпение вороны-матери. Она волновалась. Опускаясь на крышу высотного дома и на антенны старых арбатских домов, птица не сидела спокойно. Распустив крылья, она скакала с верхних жердочек к нижним. Взлетала наверх антенны и снова, как бы спускаясь к гнезду, повторяла нервную скачку. Пролетая над краном, ворона делала плавный полукруг вниз, но сесть на гнездо не решалась. Опасаясь, что яйца в гнезде остынут, я быстро спустился в кабину крановщика, и в ту же минуту птица вернулась в гнездо.

Кран заработал. Качнулась, описала большую дугу над стройкой стрела. Поднимая наверх порцию кирпича, железные фермы крана подрагивали, скрипели, над гнездом проползли маслянистые тросы — птицу это не беспокоило.

Гнездо появилось на кране в конце апреля. Почему до крайности осторожная, осмотрительная птица выбрала для гнезда кран, можно только гадать. Но место хлопотливой паре ворон явно понравилось. Несколько дней — и гнездо было готово! Но инструкция по технике безопасности не предусматривает появления вороньих жилищ на строительных кранах. «Скиньте гнездо», — сказал инженер, отвечающий за безопасность. Инженеру следовало бы в первую очередь увидеть доски с торчавшими в них гвоздями и много других нарушений инструкций. Но то было делом привычным. А вот гнездо — штука новая. И хотя никакой угрозы благополучию стройки от него не было, инженер настоял. Стрелу опустили, гнездо скинули.

Я держал в руках это удивительное сооружение. Гнездо вороны построили… из проволоки. Не целиком, правда. Нутро его выстилали сухие былинки травы, мочало, но остов был построен из подручного материала — из железной и алюминиевой проволоки, из проводов в разноцветной, синтетической изоляции и тополиных веток. Предпочтение было отдано проволоке. Она лучше, чем ветки, переплеталась и загибалась. Гнездо было прочным, я с трудом вытянул из него на память три куска металлической «арматуры».

К строительству второго гнезда вороны отнеслись так же, как люди относятся к погибшему от какого-нибудь бедствия жилищу — строят новое на том же месте. В майские праздники, когда люди отдыхали и веселились, а стройка замерла на три дня, вороны не теряли времени даром. И когда строители появились, то увидели: гнездо построено заново и точно на том же месте. Тут даже строгий инженер по технике безопасности отмяк сердцем: «Ладно. Пусть остается. Только рот на ворон поменее разевайте». И все пошло своим чередом: на площадку приезжали грузовики со строительным материалом, лязгало железо, сверкала электросварка, ругался с кем-то прораб, двигалась высоченная каланча крана, плавала по воздуху туда-сюда металлическая стрела, а ворона в это время делала свое святое дело — сидела на яйцах.

Ворона-отец приносил в гнездо корм. Его было вдоволь. Сверху хорошо видно, где и что можно добыть. Закусывали девчонки-штукатуры — на этом месте отыщешь корочку булки. Около мусорных баков можно всегда отыскать лакомый для вороны кусочек. А в укромных местах, где люди имеют привычку встречаться по трое, вороне может остаться и ломтик сыра…

С крановщиком Игорем Киляковым мы договорились беречь гнездо. Вчера, проезжая Арбат, я заскочил на минуту глянуть: не появилось ли в «индустриальном гнезде» наследство?

Грустный сюрприз: крана на стройке не было.

— Вчера разобрали и увезли на другую площадку, — сказали ребята-монтажники.

— А что же гнездо?

— Вот посмотрите…

С трогательной заботой монтажники Юрий Водясов и Петр Рябошапко сварили длинный металлический шест, сделали на нем венчик — площадку, приварили поперечную палочку — насест и, прежде чем кран начали развинчивать, сняли с него гнездо.

Вороны признали свое жилище. Сели на шест. Но открытое всем глазам и продуваемое ветром место, как видно, не показалось птицам таким же уютным, как закуток на стреле крана. На яйца ворона не села.

Мы опустили гнездо взглянуть. Зеленые в черных крапинкахяйца лежали уже холодными и годились теперь только на сувениры. Гнездо было построено тем же «индустриальным» методом, что и первое, — во все стороны торчала проволока.

— Улетели или держатся тут?

— Все время тут. Вон. Посмотрите, антенна…

Птица сидела в рамке антенны спокойно, решая, как видно, не простой для вороны вопрос: еще строить или переждать до новой весны?

В городе лоси…

Несколько дней их видели чуть ли не в самом центре Москвы. Ночью они, как видно, блуждали по улицам в поисках выхода в лес, а днем убежищем для зверей служил какой-нибудь парк, бульвар, любой островок зелени. Один из лосей надолго задержался в саду «Эрмитаж» и отсюда охотники, усыпив его специальным средством, увезли в лес. Два других лося путешествовали в районе Таганки. Они держались вместе — молодая лосиха и бык-однолеток. Возможно, это были брат и сестра, неосторожно переступившие ночью городскую черту и попавшие в каменный лабиринт. Их видели в разных местах: в садике школы № 8 Пролетарского района, у ограды монастыря. Я застал их в крошечном сквере на Динамовской улице. Картина была знакомой — толпа людей и в середине два лося. Держались звери на удивление спокойно, гораздо спокойней людей — объедали кусты акаций, ложились и равнодушно дремали, а когда кольцо людей уж слишком сжималось, они вскакивали и, сердито прижимая уши, прорывали блокаду.

Какой-то старик осторожно пододвигал лосятам алюминиевый таз с водой. Им бросали хлеб и печенье. К воде и хлебу лоси даже и не приблизились, но с видимым аппетитом сжевали протянутый кем-то букет черемухи. Один из лосей вплотную приблизился к милицейскому старшине. Тот, не желая ронять достоинство, не двинулся с места и только часто моргал, наблюдая, как лось обнюхивал с иголочки новую милицейскую форму.

Я с удивлением наблюдал, как близко терпят звери возле себя людей. В раннем возрасте многие из животных могут довериться человеку.

Эти же лоси к тому же вырастали, наверное, в парковой зоне Москвы и в отличие от лосей северных и сибирских людей почти не боялись.

И все же, когда какой-то подвыпивший молодец попытался панибратски обнять лосенка, тот показал в себе зверя — пьяный решительно протрезвел, а толпа резво отпрянула.

Лосята пытались уйти из сквера (на этом снимке как раз и видно такую попытку), но движение на улице возвращало зверей на зеленый спасительный островок…

Появление лосей в городах — явление в последнее время обычное (в Москву ежегодно заходят пять-шесть десятков). В мае у лосих появляется новый приплод. Лосенок прошлого года рождения теперь лосихе уже мешает — он выдает место лежки новорожденного. Матери оставляют подростков. И они, не имея житейского опыта, не умея хорошо ориентироваться, часто заходят в город. И тут начинаются злоключения. Лосята, о которых шла речь, сами в конце концов отыскали дорогу в лес. Но часто обессиленные, напуганные шумом, движением, толпой людей, они, шарахаясь, повисают на оградах, забегают на стройки, попадают в реку, выбраться из которой мешают гранитные берега… Участь животных во многом зависит от поведения людей. Пострадать могут и сами люди.

Знайте: лось — дикий зверь, приближение к нему опасно. Сила удара передними ногами может быть страшной — здорового сильного лося не всегда одолеет даже стая волков. Надо ли объяснять, какой опасности подвергается человек, решивший протянуть лосю булку или конфету?!

Зверь не поймет доброго намерения. (К тому же лоси не едят ни хлеб, ни конфеты.) Лучшее, что можно сделать, — оставить зверя в покое, не подходить близко, не тревожить его. Тогда ему легче ориентироваться и избежать опасности столкновений с людьми и транспортом. И во всех случаях (в Москве и Московской области) надо немедленно позвонить по телефонам: 223-27-83 или 223-23-71. Это Государственная охотничья инспекция. Опытные люди с помощью специального устройства (выстрел шприцем с дозой временно парализующего яда) обездвиживают, а иногда усыпляют зверя, чтобы можно было погрузить его на машину и увезти из города. Очнется зверь уже в лесу…