…Ползет бетонная каша… Мусор, мусор, мусор мельтешит перед глазами. Его сменяют камни — серые, красноватые, острые, круглые. Ломит спину — не повернуться. Ноют руки и ноги. Горят ладони.

— Не галдите! — шепотом унимает девчат Ганнуля.— Девка чуть живая пришла. Пускай спит.

— Подумаешь, заработалась! — с вызовом, громко отвечает Расма.

— А ты забыла, какая ты в первый день пришла? — спрашивает Ганнуля.— Ничего. Привыкнет.

Милая Ганнуля! И Петя тоже милый! Когда кончился этот адский труд под палящим солнцем — сентябрь, а как жарко! — Петя дружески подмигнул мне небесно-голубым глазом, сказал весело:

— Ну вот, Рута, это и есть бутобетонный[6] фундамент.

Неважно, что неправильное ударение. Важно, что это и мой фундамент!..

Молодой специалист

 Целый месяц изо дня в день я делаю одно и то же: беру из кучи камень и бросаю его в бадью. Вот и все, чему я научилась. Не болит больше по утрам, как побитое, все тело. Даже Расма перестала называть меня маменькиной дочкой. За месяц мы сделали два фундамента (я тоже произношу это слово с неправильным ударением). На очереди — еще три. Ну, сделаем. Что дальше? Для меня лично что?

Таскать на носилках мусор, подносить раствор, доски, гвозди — все, что надо тем, кто имеет специальность? Я разнорабочая. Это для пущей важности так говорят. А правильней — чернорабочая. Самая низшая ступень на пути к моему призванию.

Раньше я направо и налево бросалась этим словом. Теперь Скайдрите нет-нет да и спросит с невинным видом:

— Ну, что же твое призвание?

Ей хорошо, она студентка. Ее учат. Меня никто ничему не учит. Только покрикивают:

— Быстрей, Рута!

— Шевелись, Рута!

А стоит мне запнуться или бросить камень мимо бадьи, тотчас Расма с издевкой комментирует этот факт. Да и другие то и дело говорят обо мне то ли с сочувствием, то ли с жалостью:

— Да непривычная же она!

Я из кожи вон готова вылезть, чтоб доказать: нет, я привычная. Всем доказать, особенно Славке Баранаускасу.

Сто раз я приходила в отчаяние, думала: «Уйду, поищу что-нибудь полегче». И всегда бывало так: я еще и мысль эту не додумала, а Славка уже смотрит, прищурив глаза, и насвистывает. Словно гипнотизирует меня этот свист. Сам же привел меня в бригаду, сам же больше всех сомневается!

…Да, трудный был месяц. А сегодня я выполняю ответственное задание: помогаю Пете составлять наряды. Строймастер наш болел-болел да и ушел на пенсию. У Петьки же образование, как он сам говорит, четыре класса и пятый — коридор. Зашился с нарядами.

Пошептался со Славкой, подошел ко мне, посмотрел, как я бросаю камни, глубокомысленно посмотрел: не иначе, опыт мой обобщает. Потом очень важно изрек:

— Кончим класть фундаменты, поставлю учиться. Хошь — на каменщика. Хошь — на штукатура. Хошь — на маляра,— просто передо мной ворота в рай открыл. Прибавил веско:— Заслужила. Зря я сомневался.

Если бы год назад мне сказали, что от таких слов я возгоржусь, я бы посмеялась: тоже мне—предел мечтаний. Теперь — я и сама этому удивляюсь — очень приятно, что я не сплоховала, не хуже других.

— У меня к тебе просьбица, Рута,— заискивающе сказал Петька.— Ты у нас грамотная. С аттестатом. Помоги с нарядами разобраться.

— Что же я в нарядах понимаю, Петя? Я их и в глаза не видывала.

— Вместе, вместе.— Петька хлопнул меня по плечу.— Надо же… Ребят же без зарплаты оставим…

И вот мы с Петей сидим над нарядами. Сначала я просто ничего в них не могла понять. Теперь разобралась, теперь бы и одна справилась. Но Петька считает своим долгом присутствовать. Курит папиросу за папиросой. В окошко смотрит. По мере того, как я откладываю готовые наряды в сторону, приобретает вид все более гордый: вот как у нас хорошо дело идет!

Сижу в тепле. Не надо «нянькаться» с камнями. Казалось бы, все хорошо. Но мне нехорошо. Стоит отложить в сторону наряд, глаза сами тянутся к окошку. Гляну — и становится нехорошо. Наши кладут фундамент. Девчата бросают камни. Ребят вижу только по пояс: опалубка поднялась над землей.

Ночью были заморозки — побелели крыши, остатки травы на стройплощадке стали курчавыми от инея и хрусткими. Листья на деревьях потемнели, свернулись. Чуть потянет ветром — летят на землю.

Славка сегодня первый раз надел стеганку. Другие ребята давно в них обрядились, а он все ходил в пиджаке. В стеганке он стал какой-то квадратный. Кажется, что голова у него растет прямо из плеч, без шеи. Настоящий медведь!

И топчется с вибратором на одном месте, совсем как медведь. Наверно, попался большой камень и Славка обминает вокруг него бетон. Смотрю на его коротко остриженный затылок, будто гипнотизирую: оглянись!

Нет, не чувствует, не оглядывается. Мне стало стыдно: все работают, а я… Я ведь тоже работаю. Камни в бадью легче бросать, чем высчитывать бесконечные кубометры кладки и умножать их на рубли с копейками. Но все равно гляжу в окошко, и как-то стыдно мне перед нашими. Скорей бы уж кончить!

Со вздохом берусь за наряд. Бросаю последний взгляд в окно.

Славка теперь стоял лицом ко мне, обеими руками опирался на вибратор. Внизу, возле него, незнакомый, очень высокий худой парень. Почему-то мне подумалось: «Вот еще один выпускник школы, как и я когда-то, ищет работу».

Славка показал незнакомцу в сторону конторки. И парень пошел сюда, к нам.

Порыв ветра сорвал с большого дерева пожухлые листья. Они полетели прямо в лицо парню. Он отвернулся, пригнулся. Так, пригнувшись, и вошел в конторку. Распрямился с опаской — потолки наши на его рост не рассчитаны. Поздоровался, красиво склонив голову.

— Привет! — важно ответил Петя. Только что не прибавил: «Чем могу служить?» Он любит поважничать.

— Вы бригадир? — Парень шагнул поближе. Глаза у него карие, а коротенькие, остриженные под «ежика» волосы светлые, курчавятся на висках.

— Мы будем бригадир,— с достоинством ответил Петя.

— Меня к вам послали,— в точности как я когда-то, сказал парень и полез во внутренний карман кожаной коротенькой курточки.

— Кто послал? — Петя был по-прежнему полон достоинства.

Вот сейчас незнакомец ответит: «Не знаю… Такой… седой…» — и тогда я обязательно расхохочусь.

— Начальник участка,— ответил парень.— Вот,— подал Пете бумажку.

«Тов. Грачев! Направляю в качестве строймастера молодого специалиста Лаймона Лиепу. Ознакомьте с объектом, окажите соответствующую помощь».

Вот оно что! Инженер. Счастливец! А я-то решила — школьник-выпускник. Впрочем, он и теперь не кажется мне старше. Стесняется, как мальчишка. Я бы на его месте не стеснялась. Ишь, стоит, как по стойке «смирно». Руки по швам. Очень прямой— только что не уперся головой в потолок. «Ест» Петьку глазами.

А Петька разважничался окончательно. Осмотрел «молодого специалиста» со всех сторон, спросил, будто сомневаясь:

— Значит, инженер?

— Инженер.— Лиепа так ответил, словно и сам этому не верит.

— Что ж,— Петька скривил губы и стал в точности похож на нашего начальника участка Ивана Алексеевича,— соответствующую помощь, конечно, окажем. С объектом ознакомим,— покосился в бумажку, наверно, подумал: «Что бы еще такое завернуть —позаковыристее?» Ничего не придумал и сразу стал обычным, нашим Петькой.— Да садись же, чудак. Чего стоишь? — потянул строймастера за рукав, усадил рядом с собой. А сам отодвинулся, полюбовался мастером, как своей собственностью.

— Значит, молодой специалист? — еще раз задал вопрос.

— Да уж так…— Лиепа развел руками.— Теорию, конечно, знаю. А вот насчет практики, честно скажу, слабовато. В проектировщики готовился. А пришлось на производство.

— Ничего, ничего.— Петька похлопал его по плечу.— Поможем соответствующим образом. Народ у нас опытный.

Ну, сейчас начнет хвастаться бригадой! Но со двора доносится крик: обычная история в конце дня — шоферы отказываются сделать еще одну ездку. Петя срывается с места.