Рой предложил расширить программу исследований. Капсула снова вводится внутрь, и экранирование ее меняется от самого мощного до такого, где появляется угроза разрушения, — может быть, тогда и произойдет реальная встреча с призраком. Рискуем и разрушением, чтобы поглядеть, как оно пойдет. На этот случай надо собрать другие капсулы для замены.

— Для меня и брата ваша теория провалов в вакууме не очень привлекательна, — объявил Рой Курту Санникову. — Куда приятней было бы встретить братьев по разуму. Мы уже как-то сжились с мыслью, что предстоит деловой контакт с инозвездной цивилизацией. Но с огорчением констатирую: факты опять складываются в вашу пользу. В первых экспериментах, во всяком случае.

— Дальнейшие эксперименты еще убедительней подтвердят мою концепцию, — пообещал молодой космолог.

Арутюнян выполнил новую программу. Капсула, при полном снятии экранирования, растворилась в массе непонятного вещества в центре шара. Рой констатировал, что науке разрушение капсулы ничего не дало, кроме знания факта, что без защитного экранирования материальные тела внутри шара существовать не могут. «Это, возможно, тоже имеет значение», — сказал он, пожимая плечами. Гораздо существенней было, что анализаторы капсулы фиксировали канализацию энергии к центру шара, а там она вдруг пропадала бесследно.

— Можно, конечно, принять, что центр шара — бездонный колодец в вакуум, куда рушится вся энергия, — обратился Рой к Санникову. — В этом, сколько понимаю, сущность вашей теории. Но это, по-моему, равносильно объяснению одной загадки при помощи другой, вовсе не более ясной. Что делать дальше, не знаю. Хотел бы услышать все мнения.

— Пришел час человеку проникнуть в шар, — сказал Санников. — Прошу оказать мне честь быть первым пилотом капсулы.

— И мне! — воскликнула Корзунская. — Напоминаю, что я космоэнергетик и меня специально командировали на Виргинию для исследования, куда исчезает энергия. Я участвовала в сборке капсулы, мне знаком в ней каждый прибор. Роберт Арутюнян может подтвердить.

Рой подвел итоги обсуждению.

— Начинаем пилотное зондирование шара. Первыми пилотами капсулы будут астрофизик Курт Санников и космоэнергетик Корзунская.

6

— У тебя другое решение? Тогда объяви его! — сказал Рой брату. — Твое унылое лицо действует мне на нервы. Впечатление такое, что ты готовишься не к эксперименту, а к похоронам. Может, расскажешь, что тебе не нравится?

— Мне все не нравится. Все, Рой. Способен ты это понять?

— Нет, не способен. Все — это ничего. Мы учили когда-то, что истина конкретна. Подави раздражение и объяснись поконкретней.

Генрих постарался сдержать раздражение. Ему не нравится теория провалов в вакуум, это главное. Опытные данные подтверждают фантастическую гипотезу космических пузырей, но он ничего не может с собой поделать: пузыри ему, как и Рорику Арутюняну, неприятны. Он не может противопоставить пузырной теории ни одного стоящего возражения, но от этого его отношение к ней не меняется. И его беспокоит пилотное зондирование. Он боится вторжения людей в шар.

— Опыт показал, что капсула свободно проникает туда и беспрепятственно возвращается. Ты не веришь опыту?

— Рой, ведь речь идет не о том, во что я верю, а во что — нет. Да, экранирование пока надежное, это я вижу. Но ты спрашиваешь меня не о надежности экранирования, а почему у меня плохое настроение. Вот я и отвечаю: плохое настроение у меня оттого, что мне не нравится затея с проникновением в шар людей. Обосновать, почему не нравится, не могу.

— Зато я могу обосновать это, — спокойно сказал Рой. — Тебя беспокоит, что в капсулу сядет Корзунская. Не так?

— А хотя бы и так? — сердито крикнул Генрих. — Здоровые мужчины будут покоится в креслах салона, а женщину отправляют черт знает в какой мир. Или ты забыл, что мы обещали Андрею позаботится о безопасности Людмилы? Хороша забота, скажу тебе.

— Рассмотрим твои соображения по порядку, — предложил Рой. — Ты знаешь, я педант, я люблю так: пункт первый, пункт второй. Итак, пункт первый. Мы покоимся в креслах, ибо нам прямо запрещено пилотировать капсулу. Пункт второй. Если бы мы находились в капсуле, толку было бы кот наплакал: мы не инженеры, с навигационным оборудованием капсулы не знакомы. Пункт третий. Людмила и Курт имеют тысячи преимуществ перед нами: он вооружен расчетами, с которыми ни ты, ни я не удосужились детально ознакомится, она превосходно справляется со всеми механизмами капсулы. Рорик меня в этом заверил категорически. Пункт четвертый…

— Хватит, Рой! — взмолился Генрих. — У меня от твоих бесчисленных пунктов судорога в мозгу. Делай, как все вы решили, только снова и снова повторяю: мне эта затея не нравится!

Рой задумчиво сказал:

— Главная опасность связана с энергией, подаваемой в шар. Даже томсоновское экранирование может отказать в бешеном вихре частиц. Мы будем следить с пульта за продвижением к центру, но сумеем ли справиться с аварийными ситуациями? Курт просит манипулировать величиной энергии, чтобы точно определить место, где она пропадает. Он хочет исследовать шар при максимальной подаче энергии и полном ее прекращении. По-моему, это резонно. У тебя нет возражений?

— Никаких, — устало сказал Генрих.

— Тогда завтра, — решил Рой. — Твое место на пульте.

— Я провожу их и со стартовой площадки полечу на пульт.

На стартовую площадку Генрих прибыл с Арутюняном, вместе с ним влез в пустую капсулу. Она походила на штурманскую рубку, столько в ней было всяческих механизмов. Арутюнян сказал:

— Генрих, эта капсула сквозь любой металл пройдет так же свободно, как раскаленный нож через масло.

— Твоя капсула уже показала свои достоинства, — хмуро сказал Генрих. — Не знаю, схоже ли вещество шара с маслом, но капсула уже прорезала его.

Он вышел и прохаживался возле капсулы. Арутюнян возился с механизмами. Из авиетки вышли Людмила и Санников. Корзунская побежала к Генриху, издали протягивая руку.

— Генрих, благословите меня на важные открытия в рейсе! — сказала она весело.

— Благословляю вас на благополучное возвращение, — сказал он.

— Нет, нет, — настаивала она. — Благополучное возвращение — норма, оно предусмотрено программой. А важные открытия — удача. Нечто, что заранее трудно планировать. Благословите меня на удачу!

— Благословляю вас на удачу! — сказал он, с усилием засмеявшись.

Курт первым влез в кабину. Корзунская помедлила у входа в капсулу.

— До скорого свидания! — радостно крикнула она. — Генрих, выговорите себе на завтра выходной — мы после отдыха устроим большую прогулку по виргинским просторам. И Курта заставим пойти с нами.

Курт проворчал, не улыбнувшись:

— Найду занятие поважней прогулок.

Арутюнян дал старт. Продолговатый, похожий на огурец снаряд неторопливо двинулся к пылевому облаку и скоро пропал в нем. Арутюнян взял Генриха под руку. На стартовой площадке больше нечего было делать. Генрих поспешил к авиетке.

На пульте Рой встретил их восклицанием:

— Все по программе, никаких сбоев!

На экране была картина, какую уже неоднократно видели. Продолговатая капсула вползала в темную массу — в сплошной сплав десятка металлов, в человеческой технике такие сплавы были неизвестны. Без томсоновского экранирования нельзя было бы и думать о рассечении столь плотного вещества.

Капсула двигалась свободно. У Генриха тяжело стучало сердце. В какой-то момент Санников включил оптические преобразователи, кабина ярко осветилась. Санников держал обе руки на регуляторах хода, Корзунская обернула радостное лицо к передатчику, ликующе крикнула:

— Мы в центре. Варьируйте подачу энергии.

Рой повел регулировку подачи, два инженера энергостанции, сидевшие по бокам, молча следили за его командами, готовые в любой момент подстраховать оператора. Санников погасил свет, на экране виднелась только темная масса неизвестного вещества вокруг капсулы, рыхлая масса, — то удивительное место, где энергия, вопреки всем законам космоса, превращалась в ничто. Генрих, не отрывая глаз от экрана, мысленно видел то, что экранные пленки были бессильны изобразить. Ему чувствовалось, как ум заходит за разум. Все, что совершалось в эту минуту там, в центре шара, вокруг маленькой капсулы с двумя пилотами, было больше, чем непредставимо, — немыслимо! Реальность, которой не может быть! Бездна энергии от генераторов Космостанции мчалась потоками частиц и волн от поверхности к центру, она концентрировалась здесь, около капсулы с двумя людьми. Даже секунды такой подачи хватило бы, чтобы возник чудовищный взрыв, чтобы забушевало пекло раскаленной до миллиона градусов плазмы — так вещали фундаментальные законы мира, мир не допускал ни единого исключения для своих фундаментальных законов. Вот оно — немыслимое исключение! Может, и прав юный космолог Курт Санников — и в центре дыра в тартарары, в потусторонний мир, в чуждую нам вселенную? Но почему грандиозный водопад энергии, рушащейся в подпол космоса, не увлекает с собой и капсулу, она ведь из тех же материальных частиц? Капсула повисла над неведомой бездной. Не швырнет ли и ее туда же?