Куда она исчезла, только сейчас была на виду. Вдруг слышу: «Павел!»

Из-за широкой спины какого-то парня выглядывала милая головка.

— Давай руку, и пошли.

— Куда же вы? — разочарованно протянул высокий и широкоплечий, видимо рассчитывая на большее, чем шапочное знакомство в аэропорту.

— На кудыкину гору журавлей в небе ловить, — огрызнулся я, и мы, держась за руки, как настоящая влюбленная парочка, заспешили к выходу.

— А меня пропустят без досмотра?

— Обязательно, — бросил я с небрежным видом высокопоставленного чина и дружески подмигнул контролеру, проходя мимо него с Таней.

Он понимающе улыбнулся и показал рукой: «Проходите».

— Спасибо за встречу, Павел. Мне Дик Робсон говорил, что в Москве в аэропорту ко мне обязательно подойдут, но не сказал, кто. А я даже не надеялась увидеть кого-то из знакомых — Таня прижимала к лицу букет роз, которые я ей вручил, и делилась со мной: — Перед отъездом мне приснился жуткий сон, будто приезжаю в Москву, а меня встречает милиция, надевает наручники, запихивает в машину, набитую такими же, как я, неприкаянными, со свихнутыми мозгами, натворившими каких-то страшных дел. Проснулась в холодном поту. Даже летела в самолете с тяжелым чувством — что ожидает меня в Москве? Увидела тебя с букетом роз — глазам не поверила. Помню, бабушка говорила, когда я жаловалась ей, что страшный сон приснился: «В жизни всегда все наоборот, чем во сне». Выходит, она была права. Считай, Павлуша, что я у тебя в долгу за такой дорогой подарок.

— Брось, Таня, ничего особенного я не сделал, только то, что самому было очень приятно.

— Правда? Ты не просто выполнял поручение своего начальства? — Таня выжидательно на меня посмотрела, и мы даже остановились, загородив людям проход.

— Говорю, как на духу, — успокоил я ее и повел прямо к стоянке такси. Теперь и здесь исчезла очередь, зато такса за проезд возросла в сотни раз. Но меня это ничуть не беспокоило. Я готов был выложить всю свою наличность, чтобы нас довезли до дома с ветерком.

Договорился с водителем быстро. Мы уселись на заднее сиденье «волги», и я, обнаглев, обнял Таню за плечи, она тотчас прильнула ко мне. Я замер, боясь пошевелиться, чтоб не расплескать охватившее меня блаженное чувство.

А мы уже мчались по опустевшему, как всегда в воскресные дни, Ленинградскому проспекту. Свое обещание водитель выполнял, легко выжимая из новенькой «волги» сто километров.

— Куда мы едем? — спросила Таня, когда машина тормознула у нашего дома.

— Приехали, — объявил я. — Зайдем на минуточку, предупрежу, чтобы не беспокоились, и поедем дальше.

— Может, я подожду в машине или здесь, во дворе? — робко предложила Таня.

Ни слова не говоря, я взял ее за руку и повел к лифту.

Мама встретила Таню как старую знакомую. Ни о чем не расспрашивала, хотя представляю, как трудно ей это было. Но, помня мою просьбу не донимать Таню вопросами, лишь пожаловалась, что редко меня видит и что сегодня у нее настоящий праздник, так как я дома и притом не один, а с такой прелестной девушкой.

Таня вся зарделась от таких слов. Я чувствовал, что она стесняется и не находит себе места. Но мама, молодчина, разрядила обстановку, скомандовав Тане:

— Хватит разговоров, все потом, а пока марш в ванную, с дороги это самое важное. После душа чувствуешь себя, будто заново родился.

Таня безропотно повиновалась и, кажется, была рада хоть на время спрятаться от наших глаз — моих, откровенно восхищенных, и маминых, внимательно изучающих. Знаю по себе, это всегда чувствуешь, даже когда делается незаметно.

Татьяна вышла посвежевшая и выглядела в мамином халате как подросток, утонувший в бесконечно широком одеянии. Путаясь ногами в полах халата, она с моей помощью добралась до стула и обвела восторженным взглядом уставленный закусками стол. Расхрабрившись, заявила:

— Ужасно голодна, в самолете не притронулась к еде. Нервы. А вот сейчас, кажется, только подавай.

— Ловлю на слове, — обрадовался я, подхватил ее тарелку и стал подряд накладывать все, что было на столе. Наполнил бокалы шампанским: — За встречу!

— И за любовь, — вставила мама.

На аппетит никто не жаловался. После кофе мама вдруг стала откровенно позевывать и скоро заторопилась:

— Извините, ребята, мне давно уж пора в постельку, придется вас оставить. Для молодых время еще не позднее, так что допивайте, доедайте и договаривайте. Спокойной вам ночи.

Мама ушла. Возникла небольшая неловкость, но она исчезла, как только я, наконец, приступил к раз — говору, к которому готовился все последнее время. Татьяна, конечно, не ожидала ничего подобного, но, интуитивно почувствовав некую торжественность в моем тоне, внутренне напряглась и испуганно раскрыла глаза.

А я, прежде чем подойти к главному, начал рассказывать о себе исподволь, с азов, как жил в США с отцом и матерью, с братом Ильей, учился там, а потом переехал с мамой в Москву, где и продолжил свое образование, включая военное. Потом работа в ведомстве генерала Рожкова, командировка в Штаты и незабываемая встреча с ней, Таней. Сделал небольшую паузу. Татьяна, решив, что я жду от нее такой же исповеди, закрыла лицо ладонями и покачала головой.

— Я не смогу, Павел, рассказать о себе, ты извини, прошлое тяжело, как камень.

— Забудь. Меня это совсем не интересует. Пусть для тебя это будет неприятным сном, который улетучивается с пробуждением. Давай говорить о настоящем и будущем. Согласна?

Таня погладила мою руку:

— Спасибо тебе, Павлик, ты добрый и очень порядочный человек. Я не заслужила такого отношения.

— Подожди меня благодарить, — остановил я ее. — Сейчас перейду к главной теме, тогда увидим, достоин ли я признательности.

— Что-нибудь случилось? — уже открыто испугалась Таня.

— Нет, ничего страшного, просто у меня есть шкурные интересы, и с твоей помощью я рассчитываю их реализовать, — попытался я пошутить, но тут же подумал, что шутка вышла неудачная: Таня ее не приняла и вся так и ощетинилась.

— Я сделаю все, что ты попросишь, — сказала она холодным, чужим голосом.

— Танюша, ты меня не поняла, это же я под хорошее настроение болтаю черт те что, а на самом деле только хотел сообщить, что уезжаю на работу в США, и, кажется, надолго.

— Как уезжаешь? И я тебя больше не увижу? — в отчаянии воскликнула Таня и вдруг кинулась мне на шею, приговаривая: — Дура я, дура, влюбилась в такого дрянного мальчишку, вообразила себе, будто что-то для него значу, а он от меня в бега. Так мне и надо, — расплакалась она. Я еле успокоил ее.

— Ты можешь меня выслушать как взрослая? — спросил, вытирая ей мокрое от слез лицо ее же собственным платочком.

— Мо-о-гу, — а сама никак не придет в себя.

Не ожидал я от Тани такой реакции. Правда, у меня самого сердце от радости чуть не выпрыгивало из груди. Надо ли еще спрашивать ее о согласии поехать со мной? И так все ясно. Но язык не поворачивается сделать предложение. Не пойму, почему это так трудно. Прибег к дипломатической уловке:

— Значит, заказываю два билета в США в один конец?

Танины синие глаза вмиг высохли:

— А кто же с тобой едет, ты что, женат?

— Нет, но скоро буду, — ответил я на вторую часть вопроса.

— Поздравляю, жаль, что узнаю об этом в последнюю очередь.

— Так уж получилось, Танюша. Но и я тебя в таком случае поздравляю.

— А меня-то с чем? — удивилась она и вдруг начала понимать, краска залила лицо. — Ты хочешь сказать, что берешь меня с собой? — еще не веря себе, спросила она.

— Да, именно так, — подтвердил я. — И на правах жены.

— Павел, ущипни меня, я, наверное, сплю!

— Ты не спишь, но для убедительности я лучше поцелую тебя.

Я выполнил свое намерение и только после этого расхрабрился:

— Ты мне так и не ответила, согласна ли быть моей женой?

— Неужели ты мог в этом сомневаться? Я и мечтать не могла о таком счастье.

— В таком случае, завтра же, — я глянул на часы и уточнил, — вернее, уже сегодня, идем в загс, потом по магазинам, ты ведь у меня совсем раздетая.