— Значит, дела любовные? Ну-ну. Приходи, разберемся.

— Еще денька два разрешите поболеть? — жалобно попросила я.

— Но не больше. — Александр Михайлович поставил на этом точку.

Запросила два дня, чтобы разобраться в ситуации после ухода генерала Рожкова. Странно, что Павел об этом ни слова. При встрече надо будет его расспросить. Наверняка знает больше, чем я. К тому же хочется пообщаться с Иркой. Кажется, век ее не видела. Интересно, как у нее с Олегом. Столько воды утекло. Есть что рассказать друг другу. Набираю номер.

— Вам Иру? — переспрашивает ее мама. — А кто это?

Называю себя.

— Рада тебя слышать, — говорит Ирина мама и на одном дыхании сообщает: — Ира с мужем разошлась. Сейчас у нее новый кавалер, отдыхает с ним в Испании. Наверное, поженятся, и он увезет ее в Южную Африку. Работает там инженером на крупной стройке.

Вот те на, такая любовь была с Олегом, и вдруг разбежались.

— Что же у них случилось, если не секрет? — спрашиваю словоохотливую мамашу.

Я ее очень мало знаю, несмотря на то, что мы с Ирой были дружны, вместе готовились к семинарам и экзаменам, обедали в местной забегаловке и вообще делились последним куском, ничего не таили друг от друга. А однажды Ирка пострадала, можно сказать, из-за меня, сцепившись с соседом-громилой. Он обитал этажом выше и просто мечтал вызвать меня на скандал. Как-то мы с Иркой грызли у меня дома гранит науки, а этот ирод со своими дружками устроил такой гвалт у нас над головой, что нервы у Иры не выдержали. Она, несмотря на мои уговоры, поднялась наверх, «чтобы привести хулиганов в чувство», и напоролась на уголовника, который ждал моего появления. Но вместо меня явилась Ира.

Увидев, что с ней сделали, я уже сама пошла разбираться. Да, верблюд попался здоровый. Но ничего, справилась с ним в два счета и сбросила с балкона. Настроена тогда была очень агрессивно, пощады никому из таких не давала. Дело прошлое. Но о подружке своей всегда вспоминаю с большой теплотой и очень по ней соскучилась.

И вот теперь разговор с ее мамой. Чувствую, что не слишком она переживает разрыв дочери с Олегом. Ругает его на чем свет стоит:

— Чего ради девочка должна мучиться с таким, как он? Устроился на завод слесарем, приносил не деньги, а слезы одни. В последнее время они вообще не встречались. Он у себя дома, Ира у себя.

— А детей у них не было?

— Как же, девочка, четыре годика. Ира отдала ее отцу. Некогда с ней возиться ни ей, ни мне, я ведь тоже со своей подругой все время в разъездах, люблю путешествовать.

Вспомнила, что и раньше почти никогда не видела ее дома. Ирка росла сама по себе, хорошо еще, что не занесло девчонку в сторону. Жаль, что так у них вышло с Олегом.

Звонок в дверь прервал наш разговор, и я, извинившись, положила трубку. Открыла. На пороге Павел:

— У тебя все время занято, а ждать я не могу. Генерал Рожков приглашает нас к себе. — Павел сделал загадочное лицо и улыбнулся своей ослепительной улыбкой. — Не пугайся, все в порядке. Ко мне только что прибыл от него посыльный и передал записку, вот она, прочитай.

Взяла, развернула листок. Каллиграфическим почерком написано:

«Павлуша, бери в охапку свою девушку по имени Ия-Оля и быстро ко мне. Есть причина». Подпись и адрес.

До сих пор не могу понять, как это я опростоволосился. Вроде немалый жизненный и профессиональный опыт за плечами, а надвигающуюся угрозу не заметил. Неслышно меня обошли и ударили сплеча. Выходит, верно: век живи и век учись, а дураком помрешь. Доставили мне ребята редкие документы, по которым мог прижать всю эту мафиозную мразь, а я ушами прохлопал. Все ждал свежих фактов. Иначе, мол, противозаконно. А когда потом на досуге внимательно полистал страницы толстенной тетради, вчитался в каждую строку, то понял, что по этим фактам и сейчас можно действовать, во всяком случае, стоило обнародовать материал в прессе, заинтересовать генеральную прокуратуру, напутать преступников, заставить их прекратить грабеж, добровольно отойти от богатых кормушек, пока еще не поздно. Это позволило бы оперативнее раскрыть их махинации и привлечь к суду.

Вон как развернулась группировка рецидивиста Гиви. Получив документы, которые доставил Хромой, они сразу приступили к осуществлению давно задуманной операции «Шантаж». Уверен, что выбьют из своих противников хорошие деньги. Если уж законные силовые ведомства не в состоянии бороться с мафией, пусть она сама себя рвет на части.

Приходится с сожалением признаться себе, что упустил время, не воспользовался результатами работы Андрея Петровича Филатова, и пока раскачивался, они показали, кто в стране хозяин. В случае угрозы их интересам сметут с пути любого. Я сам — убедительное тому доказательство.

Прекрасно знаю, чья эта работа. Все они и их дела предельно ясно расписаны в тетради Филатова, и теперь, как это ни парадоксально звучит, у меня больше развязаны руки, чем в то время, когда я возглавлял управление.

Сняли с должности неожиданно и быстро, сразу же после отъезда моего непосредственного начальника Николая Викторовича Дорохова. Он получил новую должность — назначен военным атташе в одну из зарубежных стран. Это было началом чистки нашего ведомства. Изгоняются старые, опытные кадры. Их места заполняются молодежью из МВД, военных училищ и академий. Представляю, как они будут работать. Да вот, взять хотя бы полковника Толстобровова. Максим Юрьевич назначен вместо меня командовать, пожалуй, самым сложным и ответственным во всей спецслужбе управлением. Был он начальником отдела в Министерстве внутренних дел. Перебросили к нам, «для наведения порядка» — так он заявил в день нашего знакомства. Дела принимать у меня не стал. Подчеркнул, что привык сам во всем разбираться и что, если я ему понадоблюсь, вызовет. Так и сказал: «вызову». Слов «приглашу», «пожалуйста», «благодарю» в его лексиконе, кажется, вовсе нет. А мог бы ввести в оборот, хотя бы по отношению ко мне, отслужившему в органах почти тридцать лет. Бог с ним. Не в этом беда, а в том, что «новая метла» с превеликим усердием пачками выметала наиболее ценных работников, державших в своих руках связи спецслужбы с различными зарубежными и российскими ведомствами, с информаторами и агентами. Пока мне неизвестно, делал ли он это под аплодисменты своих хозяев или под дождь ассигнаций, выделяемых для этой цели криминалом. Полковник так распоясался, что послал ко мне на квартиру омоновцев с обыском, наделив старшего ордером. Перерыли весь дом, ничего не нашли. Подозреваю, что искали филатовскую тетрадь. Толстобровов, видимо, забыл, с кем имеет дело. Ни один, даже самый невинный документ, если он у меня дома, не лежит на виду, и никто его с ходу не найдет. А уж отыскать материалы, собранные Андреем Петровичем, — дело полностью безнадежное. Так и ушли ни с чем. Но такого хамства по отношению к себе я не ожидал даже от этого проходимца. Обнаглел и зарвался в административном восторге. Ничего, я ему рога обломаю. Даром это не пройдет. У меня достаточно авторитета, связей и сил, чтобы справиться с отъявленным карьеристом и, конечно же, закончить дела, которые начал и частично уже раскрутил.

Первым делом необходимо добиться, чтобы «заиграли» документы следователя по особо важным делам Андрея Петровича Филатова. Думаю, нити приведут и к Толстобровову, и ему подобным. Один такой уже сидит за решеткой. Хорошо помню его фамилию — Изюмов, полковник Изюмов. Он принимал активное участие в гонениях на Генриха Николаевича. Да, на свою беду, попался на крупной взятке и загремел в тюрьму. Для выполнения моей программы есть ребята, которым я могу доверять как самому себе. Проверены на деле. Это в первую очередь Ия — юное, очаровательное создание с горячим сердцем и чистыми руками, бесстрашна и, хотя действует всегда без оружия, смертельно опасна тем, кто против нее. А Генрих! Это по-настоящему классный боец, научивший жену не только тому, что сам умеет, но и тому, чего не умеет. Он сам как-то мне сказал, что Ия намного превзошла его в мастерстве. И Павел, мой воспитанник. Этот сквозь стену пройдет, но задание выполнит. Честен и предан делу невероятно. Вот тройка, на которую я могу положиться.