ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Серый свет пасмурного утра проникал в комнату. Лиза еще лежала в постели. На зимний сезон она, несмотря на Алешины возражения, устроилась в кафе официанткой, и сегодня у нее был выходной.

Она просматривала газету, улыбалась чему-то своему, мечтала. В тепле и уюте, под мягким одеялом, мечты и желания у женщин развиваются неспешно, но простираются далеко. Конечно же, ей хотелось многого. Чтобы приехала в Нью-Йорк мама. Чтобы у Алеши не болело сердце. Чтобы поскорее разрешился вопрос с ее документами. За этими, насущными, маячили тьмы иных задач и желаний: закончить и выгодно продать свою первую картину, купить новое постельное белье, съездить в Италию… А если Бог им подарит ребенка, то… будет ли Земле женщина счастливее, чем она?

Счастьем, ровно и спокойно, светились ее глаза. Да, ее семейная жизнь с Алешей началась с некоторым криминально-медицинским уклоном. Но ведь часто бывает так, что люди встречаются, женятся, все у них поначалу благополучно, а потом – склоки, ссоры, измены. У них же с Алешей все будет иначе.

Единственное, что причиняет ей боль, – это Алешино уныние. Словно какая-то сокровенная тоска медленно подтачивает его изнутри. Они оба знают, где истоки этой тоски, – в его недописанном романе. Сотни страниц лежат в столе нетронутыми с того дня, когда Лиза собрала их и принесла с улицы. Не прикасался он к ним. Теперь уверяет, что ему достаточно работы в газете. Врет, конечно, – старается обмануть сам себя. Сыт он газетными статьями по горло, а без своего романа жить не сможет. Рано или поздно нальет в свою «писательскую» чашку крепкий чай, возьмет ручку и… Пусть только отдохнет, подлечится, наберется сил...

– А-а-а!..

Лиза вскочила с кровати и в белой пижаме, бурей – в соседнюю комнату.

Алексей сидел на стуле, склонившись. Мутными глазами смотрел перед собой, где на столе лежали исписанные листы бумаги. Черная ручка – на полу.

– Алеша… Ты же обещал… – она схватила со стола стеклянную трубочку, открутила металлическую крышечку.

– Где же?! Где?! – била по пустой ладони.

Метнулась в другую комнату, где в шкафу между фотоальбомами еще недавно лежала трубочка нитроглицерина.

Алексей с трудом проглотил слюну. Тяжелый холод пошел по его левой руке. В соседней комнате гремели ящики. «Нет там ни черта, все таблетки закончились. И новые не купил. Думал, хватит этих. Думал, дотяну…»

– Лиз, набери 911. Пусть приедут, – промолвил он глухо.

Лиза – белым пятном – в прихожую. Ее голос оттуда, прерываясь. Русские и английские слова вперемешку:

– Боль в груди. Адрес? Street? Что? What?!..

Она помогла ему дойти до дивана.

– «Скорая» сейчас приедет. Родной, потерпи…

Лицо его покрылось синеватыми пятнами, заблестело испариной. Глаза ввалились. Он облизнул пересохшие губы:

– Лиз, а тебе идет белое. Тебе в белом хорошо. Никогда не носи черное.

Она отвела волосы от лица.

– Хорошо, хорошо. Погладить? Так легче?

– Да. Все будет нор… – он вдруг замер и раскрыл широко рот – какая-то темная сила наваливалась ему на грудь… Женщина в черной рясе… Черная машина… Снега, снега...

– Что? Алеша, что?..

… ………. ........................................................................................................

– Mister Alek-ksey?

Два мужчины в синих комбинезонах вошли в квартиру, заскрипел паркет под их грузными шагами. На поясных ремнях болтались фонарики и зачехленные ножницы. Один из них – негр средних лет, поставил на стул металлический чемоданчик; другой – рыжеватый парень лет двадцати, распахнул свободней рубашку на груди больного. Закатал ему рукав и померил давление.

– Вы переносили операции на сердце? Что чувствуете? Тошноту? Головокружение? По десятибалльной системе как оцениваете свою боль?

– Восемь.

– Вы принимали нитроглицерин?

– Нет, у меня закончился.

Парень достал из сумки стеклянную трубочку, высыпал на ладонь таблетку.

– Кладите под язык. Теперь сожмите руку в кулак.

Что-то кольнуло в левую руку – игла вошла в вену. На плечи, грудь, живот Алексея наложили «липучки» с металлическими кнопками, прикрепили провода. Вспыхнул монитор, и зеленые линии поползли по экрану. Линии с легким попискиванием надламывались и взлетали вверх.

– Нитроглицерин – в вену, – распорядился негр-парамедик.

...Лиза вбежала в комнату. Сбросила пижаму, натянула джинсы и свитер. Когда надевала носок, прыгала на одной ноге, долго не могла попасть в него пальцами.

Вернулась. Перед ее глазами мелькали две фигуры в синих комбинезонах. Провода, трубки, пробирки с кровью. Пергаментное лицо Алексея.

«Господи. Я отдам Тебе все. Мне ничего не нужно. Я больше не буду просить у Тебя ничего. Никогда. Клянусь. Только оставь ему жизнь».

Она вытерла заплаканные глаза.

– Ну что, легче? – спросил парамедик.

– Да, немного, – ответил Алексей.

Запищала рация.

– Госпиталь? Это бригада парамедиков. Сейчас вам доставим больного. Похоже, инфаркт.

– Мы должны отвезти его в госпиталь. Вы кем ему приходитесь? – спросил парамедик у Лизы.

– Женой.

– Тогда поедете с нами, – и пошел за носилками.

Негр распечатал упаковку шприца, воткнул иголку в ответвление капельницы и выдавил туда все содержимое.

– Морфий. Парень, сейчас тебе станет еще легче. Почувствуешь себя так, будто выиграл миллион долларов в Атлантик-сити, – пошутил он, снимая резиновые перчатки. Глаза его, однако, не улыбались.

...– One-two-three, – и парамедики подняли носилки с лежащим на них Алексеем. Под носилками металлические трубки крестообразно раздвинулись. Колеса покатили по полу.

– В какой госпиталь повезете? – спросил Алексей и, повернув голову, посмотрел на свой письменный стол.

…Чашка в нежных длинноклювых птицах. Исписанные страницы. Огарок свечи. Неужели?! Неужели?..

– Лиз?.. а?.. – он заплакал.

– В госпиталь «Ленокс Хилл». Там лучшее в Нью-Йорке кардиологическое отделение.

Носилки выкатились из распахнутых дверей. На улице было безлюдно, пасмурно. У бровки стояла машина с надписью «Ambulance». Завелся мотор.

...Над головою Алексея слегка раскачивалась на крюке бутылка с нитроглицерином. Зеленые линии на мониторе ползли и надламывались, раздавалось равномерное «пиу-пиу».

– Имя? Фамилия? Дата рождения? Какая у него медстраховка? – спрашивал у Лизы рыжеватый парень, все записывая в бланк.

Они сидели на низенькой скамеечке, рядом с Алексеем. Парень-парамедик, похоже, был новичок: дома суетился, а сейчас, когда ситуация более или менее под контролем, обрел уверенность.

– Нет медстраховки? Не проблема. В госпиталь его примут и так. Рассчитаетесь потом.

– Стив, как он? – спросил негр из кабины водителя.

– Все о`кей, – бодро ответил парень.

– Лиз, ты опять в черном. А обещала… Шубу мы тебе в этом году так и не купили, – тихо промолвил Алексей.

– Еще купим, – Лиза гладила его руку. Не хотела смотреть на его открытую грудь, облепленную наклейками с проводами.

– Родителям пока не говори. Я сам потом им скажу... Никому мой роман не принес счастья. Никому. Но ведь счастье – это не главное. А, Лиз?..

Он прикрыл глаза. От кончиков пальцев по рукам и ногам опять пошел холод. Страшная лавина снова обрушивалась на него. Нужно было собраться с силами, чтобы эта лавина не раздавила его. Он должен выдержать еще раз. Должен выдержать.

Черный грохот…

…И белый снег. Хлопья мягкие, тихие. И Алексей с Лизой – вдвоем. Идут по старому еврейскому кладбищу. Снеговые шапки лежат на склепах, на кубках скорби. И Лиза – белая и светлая. И Алексей – белый и светлый. И новая земля. И новое небо... Боже, как не страшно умирать…

В мониторе вдруг пронзительно запищало. Зеленые линии бешено запрыгали на экране.

– Рик! Проблема! – закричал парень-парамедик.