Сей знаток расказал, что под большим давлением Америки Юг и Север Судана готовы заключить мир после 30-летней вялотекущей гражданской войны. Обещали произвести выборы, отдать юг под самоуправление, а потом, через шесть лет провести референдум вплоть до отделения Юга. Также мужик сказал, что от Хартума ходит в среднем две баржи в неделю, или в месяц, на юг по Нилу; одна баржа — гуманитарная ооновская, вторая — гражданская. Можно на них плыть платно, можно и бесплатно. Если иностранец правильно объяснит свою миссию, то можно уплыть и даром. Плывут они то ли до города Малакаль, то ли до самой Джубы. Попасть по дороге в Уганду и в Кению из Джубы весьма трудно из-за бездорожья. Только по окончании сезона дождей. А в столицу из Джубы по дорогам вовсе не проехать ни в какой сезон. То же касается и города Вау. Зато из Хартума в Джубу и Вау летают самолёты, стоят 45.000 гиней (20 долларов).
В Джубе дожди каждый день, может идти дождь непрерывно с 20.00 до 12.00, но как только дождь перестанет, сразу через пять минут уже сухая земля, и вся вода стекает в ручьи. Много очень дешёвых фруктов, но никто их не покупает, ибо можно и так рвать, они сами растут. Манго собирают дважды в год. А вообще на 500 гиней (мелкая бумажка) можно купить столько фруктов, что не съесть. Правда, у местных жителей нет денег, и заработков нет. А для тех, кто приезжает, всё очень дёшево! — Нотка, услышав сии рассказы, восхотела проникнуть в Южный Судан.
«…А если вы три года не были в Хартуме, — сказал мужик, — то не узнаете его: это стал совсем другой город!» С Эфиопией, по словам мужика, отношения хорошие. С Эритреей плохие, так как они поддержали когда-то повстанцев Юга Судана. С Чадом нормальные отношения и всего за полтора суток можно доехать от Хартума до Эль-Фашейра (близ чадской границы). Мы бы хотели туда поехать, но мужик нас предупредил, что и там имеются повстанцы.
Повстанцы Западного Судана завелись в провинции Дарфур, они себя называют Народной партией освобождения. Но правительство называет их просто разбойниками. Истинную сущность западных повстанцев никто не знает, и лидера у них нет (или он был неизвестен нашему собеседнику). Некоторые считают, что это люди Гаранга, вождя повстанцев Юга. А сам Гаранг сейчас находится вне Судана.
(Комментарий 2007 г. Джон Гаранг — местный аналог нашего Масхадова. В течение 25 лет он вёл террористическо-повстанческую деятельность, направленную на отделение христианских провинций Суданского Юга от мусульманского севера. Гражданская война, то затихая, то разгораясь, погубила огромное количество людей и денег. Проблема и в том, что суданская нефть добывается близ повстанческих регионов, и повстанцы то и дело обещали взорвать трубопровод.
В начале 2006 года мир действительно был заключён. В мирном соглашении было предусмотрено разделение доходов от нефти, что очень не нравилось официальному правительству Севера. Джона Гаранга назначили вице-президентом Судана, и посадили на позолоченные кресла, а Президент Башир и его приближённые радостно целовались со вчерашним «бандитом, сепаратистом и террористом». Порешили провести парламентские выборы, причём распределение мест в парламенте было заранее назначено: 60 % — северянам, 30 % — южанам, 10 % — мелким оппозиционным партиям. Почти в такой же пропорции должны были разделить доходы от нефти. Почти весь Судан радовался наступлению мира.
Но прошло всего 25 дней, и легализовавшийся Гаранг, став вмиг вторым человеком в стране, — был сбит в вертолёте в своём же южном Судане. 25 лет воевал, и 25 дней мира… Убили, вероятно, свои же южане, недовольные прекращением войны. В Судане — траур, погромы (убивают северян-арабов на юге и негров-южан на севере, обвиняя друг друга в подготовке теракта). Президент и правительство — всего месяц назад они бы так радовались изничтожению террориста — выказывали скорбь, а на место Гаранга подсунули какого-то малоизвестного южанина.
В эти же дни по приказу Путина был уничтожен в Чечне Масхадов.
Сейчас (2007) юг де-факто является полунезависимой территорией, проехать туда можно, но тяжело, ибо дорог и машин почти нет. Также активничают повстанцы на западе страны — в Дарфуре. Политические дрязги ещё долго будут мешать Судану стать мирной и спокойной страной.)
Вот такой мудрец, можно сказать, суданский политолог сидел с нами в Акаше, ожидая машину, как и мы. Большая редкость встретить такого знатока своей страны. Большинство простых африканцев не сведущи в географии и в политике.
Магазины в Акаше работают дважды в неделю. Первый раз в субботу, когда грузовики проходят на север, к парому. Второй раз во вторник, когда эти же машины возвращаются обратно на юг и проходят через Акашу. Так как между Вади-Халфой и Акашей целых 113 километров пустыни без единой деревни (для грузовика это 5–6 часов езды), Акаша — удачная возможность отдохнуть и перекусить. Поэтому все хозяева лавок и глиняных «супермаркетов» — их всего пять — приходят на работу только в указанные дни. Сами жители Акаши ничего не покупают, а вот проезжие пассажиры грузовиков, едущие с международного парома, привозят деньги. Некоторые товары египетского производства, тоже приезжают с грузовиками, как-то: мыло, жвачка и прочее. Магазины также обеспечивают проезжих чаем, который заблаговременно готовят на огне (для этого собирают по всей окрестности щепочки).
И вот: базарный вечер! Акаша! В темноте — солнце село и резко стало темно — видны лишь точки красных огоньков, где готовится чай. Человек сорок жителей Акаши вышли на большую дорогу — посмотреть на грузовики, пообщаться с нами, спросить у пассажиров проезжих машин, какие новости в Большом мире. Просто поговорить. У одного человека есть радиоприёмник, он слушает, вокруг него тоже любопытные. Мужик из Джубы тоже необычен, его тоже слушают, он рассказывает про Юг Судана, где никто из акашинцев никогда не был и не побывает. (В Акашу он приезжал в гости, к дальним родственникам.)
В большие глиняные кувшины завезли «питьевую» воду. Все в ожидании. Где они? Идут? Идут?
И вот в удалённейших песчаных горах зажглись огоньки белых фар — они! Они идут!
…Все грузовики, везя товары и людей с парохода, шли друг за другом в один вечер. Минут двадцать им понадобилось для того, чтобы превратиться из жёлтых точек на горизонте в пышущие жаром громады, рассыпающие на песок утомлённых людей. Началась придорожная торговля. В одном из первых грузовиков ехали страдающие иностранцы — они, верно, проклинали мой совет поехать по трассе и почувствовать настоящую Африку. Грузовики подходили один за одним, вот уже пришло 7 машин, и никто из водителей не захотел брать нас: все были перегружены, многие хотели денег.
— А ещё сегодня будут грузовики? — спросили мы одного из суданцев.
— Не беспокойтесь, скоро будет много машин! — обнадёжил нас один из суданцев.
— Сколько много?
— Много, целых три! Они уже идут!
Действительно, вот вдалеке ещё несколько точек — да, три последних грузовика. Мы замерли в нетерпении, но ехали они очень медленно, и мы задремали. Наконец они прибыли… Мы уехали на десятом грузовике — последним за эту неделю. Больше ловить тут было нечего, ведь в Акаше нет своих машин! Оставшуюся часть ночи мы прыгали по кочкам дороги до следующего городка, Абри. Интересно, что среди прочих грузов, овец и коробок суданцы везли куда-то спутниковую тарелку.
Абри—Донгола—Хартум
Пару часов мы проспали — перед рассветом — на базаре, пока не проснулись люди и мухи. Потом встали, ушли куда-то на трассу, но к нам прицепились КГБшники в штатском — приехали за нами на машине (интересно, неужели и здесь «заложили»? Или они ехали по своим делам, увидели нас — ах! Иностранцы! Наверное без регистрации!). Вернули нас в центр города, и, записав нас в свой полицейский журнал, отпустили. Там же цапнули и иностранцев с парохода, дальнейшая их судьба мне неизвестна. Наверное, их заставили-таки зарегистрироваться — всерьёз и за деньги.