Изменить стиль страницы

Точно также снималась информация по всей стране. Констатировалось: в принципе все спокойно. Самое большое количество сторонников Верховного Совета собралось в Челябинске: десять-пятнадцать человек. В 6.10, 22 сентября я лично связался с дежурным по УВД в городе Кемерово. Он мне докладывает: «Данные Соколова (заместителя Хасбулатова) о столкновениях не подтверждаются…» Точно такая же картина на Северном Кавказе, в Северо-Западном регионе, в Поволжье, на Урале, в Сибири.

В тот же день, 22-го, министр в зале коллегии в МВД провел совещание и четко высказал свою позицию: «Россияне восприняли решение президента правильно, страна живет обычной жизнью, а Белый дом самоизолировался. В сложившихся условиях органы и войска МВД являются защитниками закона и общественного порядка. Но в этой ситуации не все так просто: элементы агонии рождают судорожные попытки образовать двоевластие, и в связи с этим Верховным Советом принят ряд решений о назначении новых министров. Меня может отправить в отставку только всенародно избранный президент. Поэтому я без тени сомнения продолжаю выполнять свои обязанности и прошу вас о том же. От нас ждали, ждут и будут ждать провокаций, но ошибок 1 мая (1 мая 1993 года в результате пресечения противоправных действий на Гагаринской площади в Москве погиб сотрудник милиции. — Авт.) мы не должны повторить. Будем действовать решительно. Но работать на упреждение, а не умываться кровью…» (Выступление Ерина приводится здесь по конспективной записи. — Авт.).

Я думаю, нигде и никогда эта позиция Ерина не публиковалась. По-человечески она честна. Что касается истории, то это важный документ эпохи. Прежде всего потому, что свидетельствует о том, что МВД России не ставило перед собой целей, связанных с жестким силовым воздействием на оппозиционеров. Не знаю как у кого, но в наших планах боевые действия в городе Москве не значились. Не потому, что, как профессионалы, мы этого просто не допускали, а потому, что до последнего надеялись на здравый смысл влиятельных людей из Белого дома, чьи авторитетные слова могли остановить насилие.

Что касается параллельных структур, создаваемых Верховным Советом, мы знали, что Ачалов в 6.00, 22 сентября уже приезжал к Министерству обороны занимать якобы выделенное ему кресло министра. А в 6.01 того же дня с дежурным по Главному управлению командующего ВВ МВД России — моим дежурным — связывался Дунаев и сообщил, что он назначен «министром внутренних дел». Поэтому я не удивился, когда 24 сентября в моем кабинете раздался звонок уже по прямому телефону. Это снова вышел на связь Дунаев. У нас с ним достоялся довольно любопытный разговор, который я, чтобы не забыть, подробно записал на листке бумаги.

Признаться, я и не думал, что для истории. Тогда для меня были важны крупицы нашего диалога, которые позволяли получить достоверную информацию о положении вещей на «той» стороне: их действия, их позицию, и даже их заблуждения и иллюзии. Анализ такой информации давал возможность предположить дальнейшие шаги противной стороны. Разговор привожу полностью:

ДУНАЕВ: Здравствуйте. Я звоню по поручению Руцкого.

КУЛИКОВ: Я сожалею, что Александр Владимирович влип в эту историю.

ДУНАЕВ: Клинтон нас поддержал.

КУЛИКОВ: Не знаю, с Клинтоном не разговаривал.

ДУНАЕВ: 87 субъектов Федерации нас поддержали.

КУЛИКОВ: Да, там многие понимают, что эпоха советов, возможно, завершается. Знают, а потому и поддерживают… Но я уверен, они прежде всего учитывают собственные интересы…

ДУНАЕВ: Моя задача — чтобы не пролилась кровь.

КУЛИКОВ: Вы уже спровоцировали кровь. Ачалов уже спровоцировал кровь! (Имеется в виду нападение на штаб ОВС СНГ на Ленинградском шоссе, в результате которого погибли сотрудник милиции и пожилая жительница Москвы. — Авт.).

ДУНАЕВ: Съезд назначил меня министром.

КУЛИКОВ: У меня есть министр, другого я не знаю.

ДУНАЕВ: Уральский округ нас поддержал…

КУЛИКОВ: Это ложь. Я через каждые два часа разговариваю с командующим.

ДУНАЕВ: Я на стороне закона.

КУЛИКОВ: Вы обречены. Оцените реальную обстановку. Хочу предупредить, что, если вы попытаетесь захватить МВД, спецназ будет вести огонь на поражение (Предупредил, так как имел информацию, о том, что Дунаев дал команду захватить здание МВД на улице Огарева. — Авт.).

ДУНАЕВ: Нет-нет, кровь не должна пролиться.

КУЛИКОВ: Ваши моральные качества тоже не внушают мне доверия (Это я дал понять, что его «швейцарские» дела у меня, ничего, кроме брезгливости, не вызывают. — Авт.).

ДУНАЕВ: Это неправда, Анатолий Сергеевич, — попытался оправдаться Дунаев (Он сразу же сообразил, о чем я веду речь. И понимал, как уязвим. Не было бы «швейцарских» вояжей, сомневаюсь, чтобы хитрый и предусмотрительный Дунаев поддержал сомнительные авантюры Руцкого и Хасбулатова. — Авт.).

КУЛИКОВ: Войска управляются мною. Ни одного шага без команды законного президента они не сделают. Не дай Бог, прозвучит хотя бы один выстрел…

ДУНАЕВ: Подумайте, Анатолий Сергеевич. Это же съезд…

КУЛИКОВ: Вы видели хоть одного солдата с автоматом? Зачем вы вооружились?

ДУНАЕВ: Я был против вооружения.

КУЛИКОВ: Вы уже приговорили нас к смерти. Я свой выбор сделал.

ДУНАЕВ: Никто не приговаривал…

КУЛИКОВ: Войска выполняют задачу по закону. До массовых беспорядков вмешиваться не собираются. Но с началом беспорядков будут их ликвидировать! Времени у меня нет. До свидания.

* * *

Вот такой очень нелицеприятный разговор состоялся у меня с этим генералом, вздумавшим ловить рыбу в мутной воде мятежа. А солдату в приемной сказал: «Если он будет звонить — пошли его на три буквы». Что он потом и сделал. И когда увольнялся, у него старшина спросил: «Что из службы запомнилось тебе больше всего?» А солдат мнется: «Даже и не знаю, сказать вам или нет…» Да ладно», — разрешил старшина. — «Так вот, больше всего запомнилось, как я Дунаева на х… послал».

В те же дни Александр Руцкой, провозгласивший себя президентом, наконец обо мне вспомнил: прислал переговорщика, некоего П., бывшего нашего офицера-политработника, яростного оппозиционера. Он несколько раз приходил, его вежливо посылали куда подальше, но он упорно возвращался к родным стенам здания нашего главка. Последний раз он появился накануне штурма телецентра в Останкино с радиостанцией от Руцкого. Мне докладывают: «Опять пришел П. с радиостанцией для связи с Руцким…» Я ответил: «Радиостанцию заберите, а его посадите на гауптвахту».

Мое распоряжение выполнили мгновенно. 5 октября, после того, как волнения закончились, я распорядился его выпустить. Но вначале попросил привести его ко мне. Зашел П. в кабинет. Я говорю: «Идите домой. Вам повезло, а то сейчас сидели бы в Лефортово…»

Я думал, он обидится. А он нет, ничего… Наоборот, как только попадется на глаза — а сейчас он не последний человек где-то в муниципальной власти, — всегда повторяет: «Я не в обиде. Даже благодарен за то, что уберег меня командующий от тюрьмы…»

По служебной необходимости в те же дни встретился с генерал-майором Дмитрием Герасимовым, еще одним моим однокашником по Академии Генштаба. До учебы Дмитрий прошел Афганистан, командовал бригадой специального назначения. Теперь он служил командиром антитеррористического центра «Вымпел». Как-то сам по себе зашел разговор о Руцком. Дмитрий высказал мнение: «Санька, наверное, когда еще в Афганистане с самолета падал, не задницей, а головой стукнулся о пенек…»

Ну а как иначе нам следовало оценивать действия бывшего однокашника, когда Руцкой в тренировочном костюме с автоматом в руках бегал по Белому дому и требовал оповестить 1-й и 14-й подъезды о том, что сейчас на пандус Белого дома будут садиться вертолеты… (газета «Завтра», спецвыпуск № 2, август 1994 года. «Анафема. Записки разведчика»).

Вертолет и вправду летал. Только это был наш «вэвэшный» вертолет, посланный мной вместе с генералом Владимиром Пономаревым на разведку. Была задача министра: «Надо бы взглянуть сверху…»