Сосредоточиться, сидя с закоченевшими и мокрыми выше колен ногами, было почти невозможно, однако Фирэ сумел последовать за старшим кулаптром в те места, которые Паском называл Междумирьем. Здесь стоило быть осторожными — в детстве Фирэ едва не застрял здесь, очутившись в полном мраке и не зная, как выбраться. Сколь бы Помнящим ты ни был, во вселенной бесконечного постижения всегда существует опасность столкнуться с коварным неведомым.

Они с Диусоэро выскочили далеко за пределы физического мироздания. Здесь иначе вело себя время, а пространство стало понятием условным и даже неуместным. Изменять что-то во времени кулаптры не могли, «заказать» себе нужный временной отрезов — тоже. Зато отсюда получалась дестабилизация материальных тел, обитающих в их родном мире.

Объект внезапно утрачивал связь с объективной реальностью. Сознание его путалось, и враг выходил из строя из-за «хронопатологического шока», как это называлось на сленге военных кулаптров.

Весь мир в этом подпространстве выступал в виде взаимодействующих молекул, которые испускали — или не испускали — инфракрасное излучение. И это был всего лишь один из бесконечного множества способов восприятия вселенной.

Фирэ и Диусоэро здесь тоже стали всего лишь набором молекул, способных разъединяться и соединяться в прежнем порядке, но самое главное — разъединять и собирать в ином порядке сущности противника, напавшего на лагерь.

Но недаром перед погружением сюда старший кулаптр предупредил о враждебных целителях: не одни ори знали древние секреты боевых практик. Главной целью южан, чьи «дестабилизаторы» оставались на земле, было вычисление орэмашины с чужим целителем.

Фирэ на мгновение раньше начальника почувствовал, что их нашли. Он подал знак, и Диусоэро приказал отходить в безопасную зону. Юноша едва вырвался из «колпака», в который его успели заключить кулаптры аринорцев, и с трудом восстановил помутившееся было сознание. Только хроношока ему и не хватало в первом же бою! Но на орэмашинах сидели не новички. Преследователи успели поставить на них с Диусоэро маячки, и теперь все молекулы, из которых состояли кулаптры-ори просто вопили врагам: «Мы здесь, мы здесь!» Еще немного — и обнаружат их физическое местонахождение.

«За мной, Фирэ!» — потребовал Диусоэро, ощутив, что молодой напарник зачем-то остановился в одном из подпространств, которые в бегстве мелькали подобно бешеному калейдоскопу.

Бывалый кулаптр спешил выйти в тело и покинуть шатер до того, как его сметут прямым попаданием ракеты.

Фирэ знал другой способ — в незапамятные времена юношу познакомил с ним Учитель и отец, Ал, обожавший внезапные решения и непредсказуемые тактические ходы.

«Явись!» — нацелившись на преследователей — тех было тоже двое — потребовал он.

Это был Призыв, сопротивляться которому могли немногие, даже находясь в физической оболочке, а уж вне ее — тем паче. За те мгновения, пока они бились у него в коконе, Фирэ по связующим нитям успел отследить, какая из орэмашин переносит их физические тела, и мгновенно транслировал сведения начальнику.

Диусоэро вернулся в привычный мир и тут же передал командиру Сьетторо известия от напарника. Три орудийных залпа разнесли летательный аппарат в клочья, и только после этого Фирэ смог освободиться от взаимного плена: «куарт» северян, чьи тела погибли в огне, отправились к Мировому Древу.

На очнувшегося смотрели все, кто был в шатре, потом, уже после отмены тревоги, его повели в штаб, долго задавали различные вопросы, рылись в документах, в каких-то справках. Много позже, когда Фирэ и его начальник сдружились, Диусоэро признался, что больше всего переживал, не отберут ли у него такого перспективного помощника. Но юность Фирэ спасла их обоих: его сочли еще слишком неопытным для более горячих точек фронта и оставили на прежнем участке. Но и здесь убивать ему приходилось чаще, чем лечить.

— А вас, господин Диусоэро, никогда не смущало то, как выглядят оттуда наши враги и наши соратники? — спросил однажды юноша.

Усталый, страдающий от вынужденной хронической бессонницы, старший кулаптр поднял на него мутноватый взгляд. Распухшие веки давили на воспаленные до красноты глазные яблоки.

— О чем ты?

— Я вижу среди аринорцев немало хороших, светлых людей и вижу среди наших немало гнили… Мне все труднее убеждать себя, когда приходится уничтожать северян…

— Не ляпни этого при военных! — предупредил Диусоэро и для острастки потряс пальцем перед его носом. — Я тоже все вижу, но ты запомни: у этих светлых ребят-северян есть приказ, и далеко не все они видят, как ты, и сомневаются тоже далеко не все — с их-то диктатором! Да, они такие же люди, как и мы, разве кто-то утверждал иное? Но уже много сотен лет эти люди холят и лелеют свою ненависть по отношению к нам. Отчего-то решив, что они избраннее остальных, аринорцы не оставили нам выбора, кроме как воевать…

У Диусоэро была странность, к которой Фирэ привык не сразу. Задерганный своей страшной работой, старший кулаптр был очень подозрителен ко всем без исключения. Иногда он нарочно доверял двум-трем людям якобы секретную информацию, а потом следил, не узнают ли об этом непосвященные. И если сведения просачивались дальше, он прекращал всякое общение со всеми тремя, без разбора. По счастью, Фирэ эта участь миновала: начальник очень дорожил им как специалистом и старался погашать вспышки подозрительности в зародыше. В ответ Фирэ доверял ему самые сокровенные мысли.

— Однажды я хотел отыскать своего Учителя и поговорить с ним о своих сомнениях, — признался юноша. — Еще до его отъезда с Оритана…

— Ала?

— Да, его…

— Так в чем трудность?

— Я не нашел Ала.

Они помолчали, доедая скудный паек. Диусоэро отер рот и подбородок, стряхивая крошки:

— Ала нетрудно было найти, он был очень известен в Эйсетти.

— Это не так… Тот, на кого показал мне Дрэян, не был моим Учителем. Это долговязый ори с густыми черными волосами, несколько похожий с братом…

— Ну да, он самый.

— Это не Ал. Сами подумайте, кулаптр: мне ли не знать Ала из Эйсетти?

Диусоэро усмехнулся и покивал.

— Я спрашивал советника Паскома — его Учителя. Мне все время мерещилось, что настоящий Ал где-то поблизости от того, кого называли этим именем… Но он исчезал…

— А что тебе сказал Паском?

— Паском? — Фирэ хмыкнул. — Он спросил у меня совета, потому что сам уже был сбит с толку и не хотел запутать еще и меня. Сказал, что не знает точно, где мой Учитель — настоящий Ал… А мне очень нужно встретиться с ним наконец…

— Да, этот момент всегда наступает у ори — рано или поздно они начинают разыскивать своего Учителя, свой меч, свою попутчицу…

— Поскольку мой Учитель всегда был моим отцом, который передает по наследству меч, то думаю, что найдя Ала, я найду и свой меч…

— Значит, нынешний Ал — это все-таки не Ал? — задумчиво пробормотал Диусоэро. — Тогда кто же он, нынешний?

— Этого я не понял. Он какой-то… пустой… Его будто кто-то водит, как полуробота. Он очень силен — но именно той смертной мощью, какой наделены диппендеоре. Признаться, господин Диусоэро, мне было страшно рассматривать его даже издалека…

— А что же его жена?

— Ее я не видел. Но Танрэй тоже была поблизости, просто в тот раз мы не встретились. Дрэян предупредил, что она мало что помнит, и Паском сказал то же самое, а значит, говорить нам с ней было бы не о чем…

Так пролетело еще полгода, и однажды Фирэ получил из дома прискорбное известие о смерти деда, господина Корэя. Из уважения к старинному роду юноше подписали увольнительную на три дня, и с тяжелым сердцем улетел он в Эйсетти.

— Я не успел с ним попрощаться, — посетовал Фирэ, обнимая встретившую его маму.

— Он очень часто думал о тебе в последнее время, мальчик, — сказала она, промокая слезы платком. — И все же это случилось так неожиданно…