— Делайла, —  упирает руки в бока. —  Тебе пятнадцать. Ты слишком взрослая, чтобы быть одержимой страстью к сказкам.

Я слабо улыбаюсь ей. —  Но… это, же лучше чем быть одержимой страстью к наркотикам?

Огорченно она качает головой. —  Спускайся вниз к завтраку, если ты готова, —  говорит она тихо.

— Делайла... —  начинает Оливер, как только дверь за моей мамой закрывается.

— Потом мы обдумаем план, —  обещаю я. Я закрываю книгу и убираю ее в рюкзак, одеваюсь и завязываю волосы поспешно в конский хвост.

Внизу на кухне моя мама жарит глазунью. —  Собственно, я не голодная, —  бормочу я.

— Возможно, вместо еды ты предпочла бы это, —  она протягивает мне тарелку, на которой нет еды, а книга для юных взрослых.

— Я не читала ее, но библиотекарь заверила меня, что среди девушек твоего возраста она пользуется безумной популярностью. В ней рассказывается про оборотня, который влюбился в морскую нимфу. Якобы новый "Рассвет".

Я отталкиваю ее. —  Спасибо, но меня она не интересует.

Моя мама садится напротив меня за стол. —  Делайла, если бы я ела еду для грудничков или смотрела бы "Улица сезам", тебе не пришло бы в голову, что со мной что-то не так?

— Моя книга —  это не книга на ночь для маленьких детишек, —  возражаю я ей. — Она... она...

Но что бы я сейчас не сказала, все будет только хуже.

Она поджимает губы и ее взгляд мрачнеет. —  Я знаю, почему ты одержима сказкой, дорогая, даже если ты не хочешь признаваться. Но я тебе скажу кое-что: Сказочные принцы не встречаются каждый день, даже если очень хочется, и счастливый конец не расцветает на деревьях. Поверь мне, чем быстрее ты повзрослеешь, тем меньше разочарования испытаешь.

Ее слова как удар в лицо. Она накладывает яичницу на тарелку и ставит передо мной, прежде чем покинуть кухню.

У детей никогда не спрашивают их мнение, но мне кажется, стать взрослым значит не надеяться на лучшее, а готовить себя к худшему. Итак, как объяснить взрослым, что все, что в мире идет неправильно, возможно, возникает потому что, они больше не верят, что невозможное возможно?

Я всегда говорю, что ненавижу биологию, но, наверное, предмет и я неправильно начали. Моя учительница, миссис Браун, действительно подходящее для нее имя, одержима автозагаром и отбеливающим раствором для зубов, а также говорит много времени о любимом месте для отпуска, Карибское море, вместо того, чтобы подготавливать нас к упражнениям по лаборатории на следующий день.

Деление клетки, можно с уверенностью сказать, что мне приходится изучать это самостоятельно, все же с другой стороны, я хорошо подготовлена, если однажды мне придется бронировать отпуск на Багамы.

Воскресение я провела в своей комнате и планировала с Оливером его побег. Иногда мы забывали о нашем проекте и уклонялись в сторону.

Я доверила Оливеру вещи, которые еще никому и никогда не рассказывала: что я переживаю за свою маму, что впадаю в панику, если меня кто-то спрашивает, кем я хочу стать, что иногда я спрашиваю себя в тайне, каково было бы стать популярной, хотя бы всего на час.

Оливер же наоборот исповедовался в своем самом большом страхе: что жизнь проходит, что для него значит, что он совершенно в ней не важен. То, что он совершенно полностью совершенно обычен и в нем нет ничего особенного.

Я сказала ему, что для меня он уже сейчас что-то особенное.

И что я лучше бы умерла, чем в понедельник пошла бы в школу и попалась на глаза Элли МакЭндрю. Но сейчас уже третий час, а ее нет.

Возможно, Оливер прав: "Желания могут сбываться".

— У всех есть лягушка? —  спрашивает миссис Браун. Я смотрю на бедную мертвую амфибию перед собой. Сегодня мой партнер по лабораторной Цах отказался участвовать в лабораторной работе по причинам совести, так как он —  вегетарианец. Вместо того, чтобы резать лягушку, он пишет работу о гормонах роста у молочных коров.

Дверь открывается Элли МакЭндрю заходит внутрь, с двумя синяками на глазах. Она выглядит, как енот и к тому же на переносице приклеены два перекрещенных пластыря. Она извиняется перед миссис Браун.

— Извините за опоздание, —  говорит она.

— Лучше поздно, чем никогда, —  отвечает учительница.

— Элли, поработай пока вместе с Делайлой.

Элли убивает меня взглядом, когда садятся на табурет рядом со мной. —  Не подходи ко мне близко, —  шипит она, —  иначе ты пожалеешь об этом.

— Теперь возьмите лягушку в руку. Я хотела бы, чтобы вы измерили задние конечности...

Я поворачиваюсь к Элли. —  Хочешь... быть первой?

Она буравит меня глазами. — Лучше бы я присоединилась к шахматному клубу.

Я присоединилась к шахматному клубу в последний год.

— Ну, хорошо, —  говорю я. "Мне очень жаль, парень," —  думаю я, когда кладу лягушку на ладонь и подношу линейку.

Друг Элли Риан тянет табурет к нашему лабораторному столу, хотя у него, собственно, есть свой партнер по лаборатории.

— Ну, прекрасная девушка, —  говорит он, ухмыляясь ей. —  Что ты думаешь, если мы сходим сегодня вечером куда-нибудь поесть и после этого посмотрим фильм, который не досмотрели тогда?

— Нет, настроение, —  говорит она и бросает на меня взгляд. —  Мне нужно дома наложить охлаждающий компресс.

— Это вышло случайно, —  заверяю я. — Я не намеренно пересекла пять дорожек в бассейне, только для того, чтобы ударить тебя по лицу, —  хотя я должна согласиться, как мечта дня я могла представить что-то подобное.

— Ты единственная девушка в школе, которая с двумя синяками выглядит шикарно, —  выдает Риан.

Элли переплетает свои пальцы с его пальцами. —  Ты только говоришь так.

— Честное слово, —  отвечает Риан.

— Я люблю тебя, мой сладкий, —  говорит Элли.

— Риан ухмыляется. —  Я люблю тебя еще больше.

По правде говоря, я думала, что мне станет плохо при вскрытии, но я, собственно, думала не о лягушке и не о беседе.

Миссис Браун проходит мимо нашего рабочего стола. Если она и заметила ,сто Риан сидит возле нашего рабочего стола, она не делает при этом никакого замечания. —  А теперь я хотела бы, чтобы вы осмотрела грудную область... какой признак скелета?

Я жду, что Элли возьмет лягушку, чтобы исследовать ее. —  Эм, ты хочешь тоже попробовать? —  спрашиваю я ее.

— Что? Один клеит тебя? Один ломает колено?

— Хорошо, —  говорю я и тыкаю в лягушку.

— Чего бы ты хотела?—  спрашивает Риан. —  что-то из китайское еды? Идийской? Или итальянской?

— Ребра, —  объявляю я.

Оба смотрят на меня с отвращением. —  Кто вообще спрашивает тебя? —  выпаливает Элли.

— Нет... лягушка. Недостающим признаком скелета являются ребра.

Она отбрасывает волосы назад. —  Кого это вообще интересует?

Внезапно Риан с наигранным жестом поднимает лягушку со стола.

—  Да... проявите немного любви к вашей маленькой лягушке, —  он так близко держит ее перед моим лицом, что я чувствую запах химикалий и смерти. Со всей силы я отталкиваю его, опрокидывая при этом табурет, и вызываю такой беспорядок, что весь класс обращает на нас внимание.

— Моя вина! —  говорит Риан. —  Я думал, что он сказал, что он —  принц...

Весь класс взрывается от смеха. Я становлюсь красной как помидор.

— Достаточно! —  вмешивается миссис Браун. —  Риан, к директору, мы оба увидимся сегодня после обеда, так как ты останешься после уроков. Делайла, ты идешь в туалет и умываешься.

Когда я пакую свой рюкзак и выскакиваю из классной комнаты, вокруг очень тихо. И тогда, когда я практически подхожу к двери я слышу это:

— Ква. Ква, —  это один из учеников в последнем ряду, и вдруг все начинают хихикать, в то время как миссис Браун напрасно пытается призвать всех к порядку.

Женский туалет пуст. Я мою руки и вытираю лицо бумажным полотенцем. Раньше Джул была местом, куда я сбегала в экстренных случаях, она была местом, где я могла поплакать. Но теперь я открываю рюкзак. Точно также как после бассейна и после кошмара единственным человеком, с которым я хотела поговорить, был Оливер.