<tab>Все эти омерзительные слова рождались в трезвой голове, все эти идеи возникли у человека, который отлично закончил институт и держал в железной руке легальный-нелегальный бизнес. Антон только после на сухую вылакал полбутылки какого-то крепкого напитка, остальное вылил на голое тело со словами:

<tab>— Заполируем и обмоем!

<tab>Он хлопнул дверью и в ярости помчал пить и дебоширить в гремящие клубы. Все друзья-кореша сразу определили: сегодня от Голикова нужно держаться подальше, как бы не вляпаться во что-нибудь. Он орал, бил посуду, бил морды, ездил пьяный на капоте чужой машины — куролесил так, что испуганный хозяин клуба вынужден был звонить Юрию Владимировичу, а тот дал санкцию своей охране скрутить и не церемониться. Ведь страдала репутация. Охрана во главе с «мил человеком» умаялась утихомиривать, но в результате чудный отпрыск градоначальника был повязан, вырублен и нежно доставлен до постельки. «Строгий отец» лично подоткнул одеяльце и сказал пару «ласковых» в воздух, только вот в соседнюю комнату не заглянул. Жаль.

<tab>А Давид не вытаскивал ничего из задницы долго. Он же мёртвый камень — никакой активности. Только в три часа ночи начало знобить: даже камню холодно. Только тогда он встал, выбросил «подарочек» и, шатаясь, пошёл в душ. Вместе с водой накатила боль. Всю кожу щипало и рвало, внутри кололо, а в мозгах — спазмы. Давид долго не мог унять икоту и дёргание глаза, а то, что его вообще трясёт, он просто не замечал. Завернувшись в полотенце, он отправился в пати-комнату: спать велено там. Вытащил из бара бутылку с коньяком и отпил несколько больших глотков. Посмотрел на зелёного гуманоида и прохрипел:

<tab>— С праздником тебя, Давид! С совершеннолетием. Любви тебе и счастья. — Он свернулся в комочек на подиуме у пилона, укрылся мокрым полотенцем и попытался уснуть. Но не уснул. Слышал, как с утра пораньше приехала повариха, как кормили собак во дворе, как кто-то шушукался под дверью, как кто-то вошёл и рядом с ним положил его штаны и трусы, кто-то положил на лоб мягкую ладонь.

<tab>— У него температура. — Давид узнал голос поварихи (она, конечно, не Карина, но тоже душевная женщина). — Нужно ему порошочек выпить. Сейчас принесу.

<tab>— Я сам, я не сплю, — прошептал он в ответ и открыл глаза. Так и есть, над ним склонилась повариха и «мил человек».

<tab>— Может, к себе, в постель? — краснея, произнёс охранник.

<tab>— Нет уж… Я и так уже ослушался, подарок выбросил… — Давид медленно стал подниматься, завязывая на себе полотенце. И три человека уныло поползли вниз. «Мил человек» поддерживал парня за подмышки. Там, на кухне, Давид выпил кислого лекарства и направился назад, в развесёлую комнату. И вот тут это и случилось. Ба-бах! И парень ожил, как будто гипнотезёр досчитал до десяти, и «веки открылись», и ум стал ясным. На тумбе в прихожей валялась большая связка ключей. Брелок в виде Эйфелевой башни с мелкими стразами Сваровски. Эта связка принадлежит Юрию Владимировичу. Видимо, сегодня ночью в неустанной заботе вокруг сыночка он не соблюл все правила, им же самим установленные. Оставил ключи «где попало».

<tab>Давид завис над тумбой на несколько секунд. «Этот день Побе-е-еды-ы-ы…» — вдруг загудела внутри головы мелодия. «Вот он, маленький жёлтый ключик от кабинета старшего Голикова. Вот он, мой золотой ключик в страну дураков!» — мысль выскочила, словно пугало на пружинке. И Давид, совершенно не сомневаясь, совершенно не опасаясь, совершенно не прислушиваясь, взял связку, отделил от колечка маленький жёлтый ключик, вместо него вдел небольшой ключ от комода, что настырно торчал на виду. Положил связку, как было, и осторожно поднялся к себе. Лёг на пуф и стал ждать. Он уже решил: если «как бы отец» обнаружит подмену, то он просто избавится от ключа. Например, кинет в бутылку с гранатовым вином, ключ маленький, пролезет. А если не заметит, схватит связку и свалит на работу, то тогда действительно: «Этот день Побе-е-еды-ы-ы… со слезами на глазах…»

<tab>Он услышал, как Юрий Владимирович собирался на работу, что-то бурчал, с кем-то говорил по телефону, а потом р-р-раз — и стало тихо. Он не заметил! Он уехал править городом!

<tab> «Этот день Побе-е-еды-ы-ы!..»

<tab>Никакого плана, никаких расчётов и подготовок. Просто повезло. Дело в том, что уже года три ключи от второго этажа были недоступны, тот ящичек с ключами, который так легко освоил Давид в первый же день отбывания срока, убрали. Теперь ключи от комнат находились только у охраны или на личной связке хозяев. Поэтому, когда ключик от кабинета оказался в руках парня, он и решил: это единственный шанс. Этот шанс предполагал два варианта. Первый, что он откроет сейф, заберёт папки и пистолет и попытается удрать. Второй, что он откроет сейф, заберёт папки и пистолет, но не сможет удрать, тогда он выстрелит себе в ухо, там всё равно свистит со вчерашнего. Варианта, что он не сможет открыть сейф, не было. Не сможет за полчаса — выйдет, попытается в следующий раз. Причём осуществлять этот вероломный акт освобождения нужно было именно сейчас, пока псих ещё спит, а «мил человек» занимается собаками во дворе. Единственное, что нужно обязательно подготовить — это позвонить Максу.

<tab>Девять. Два. Два. Два. Ноль девять. Ноль пять. Сорок пять… Гудки… Гудки… Гудки…

<tab>— Алло, — голос вполне бодрый. — Это тот, о ком я думаю?

<tab>— Это Давид…

<tab>— Что скажешь, солнце моё?

<tab>— Я сейчас попытаюсь кое-что сделать. Если получится, то куда мне бежать?

<tab>— Прямо к нам, на заднем дворе есть летний домик, туда, — Макс говорил, улыбаясь, это было понятно. — Я никуда не поеду, буду тебя ждать там. Но, если нужно, ты позвони, я приеду за тобой.

<tab>— Пока не нужно. Я не знаю, как получится. Если ничего не выйдет, то… то и не выйдет. Илюхе передай… просто привет передай.

<tab>— Эй-эй! Всё получится! Благословляю тебя, солнце моё. Ещё раз: на доках будут фамилии — Ярцев и Зурабян. Документы не читай, тебе лучше не вникать. И не беспокойся: я тебя спрячу. У меня всё готово.

<tab>— Я пошёл. Макс… Если что… Ладно, я пошёл. — Так и не попрощался на всякий случай.

<tab>Давид оглядел свою комнату. Выбрал из шкафа серую толстовку, переодел штаны, чистые носки, взял со стола мамину фотографию, зачем-то аттестат, нашёл старый-престарый рюкзак, тот, что ещё бабушка покупала, и всё засунул туда. Подумал. Туда же положил тёплые носки, плейер, любимую, хотя и грязную, футболку, свои привычные таблетки, зубную щётку и пасту. Всё. Пора.

<tab>Высунул нос в коридор. Тишина. Псих спит, «мил человек» во дворе. Давид спустился на второй этаж и решительно открыл ключиком кабинет Юрия Владимировича. Там полумрак, так как и жалюзи закрыты, и портьеры затянуты. Но свет включать не стал. Нашёл под столешницей заветную кнопку, нажал. Со слабым шипением картина с грушами отъехала в сторону. Дежавю. Теперь код сейфа. В том ящике, в котором ранее лежал маленький блокнотик, его не было. Во втором тоже. У Давида на лбу выступила испарина. Выпрыгнула предательская мысль: «Надо бежать отсюда, кода нет, ничего не получится, я неудачник…» Но Давид пересилил эту трусливую мыслишку. Ещё раз перерыл содержимое ящиков, проверил стопку с газетами на столе, решил посмотреть в шкафу. Но не дошёл до него. Проходил мимо сейфа и увидел искомую книжицу прямо у железной двери, в пространстве между сейфом и картиной. Сердце радостно забилось. Заглядывает внутрь. И, как три года назад, не удержался:

<tab>— Вот дурак! — восторженно произнёс дилетант-грабитель, так как обнаружил те же колонки с цифрами под названием месяцев. Нашёл сентябрь. Так и есть — это последний месяц, где семь рядов, в октябре только шесть. Так. Пальцы совершенно не дрожат. В груди абсолютно нет страха. В голове зародилась и распевает песню про победу наглая разбуженная надежда. Набирает код. Семь цифр. Потом клавишу «Enter», знакомый писк — и с тихим гудением дверца открылась. Вот они — документы. Правда, папок несколько. Давид берёт первую, она потолще, открывает, и на первой же странице: «Протокол о возбуждении уголовного дела № 4467/8 по факту убийства Ярцева В. Н. 1972 года рождения…» На этой же странице мелькнула и армянская фамилия Зурабян; кто он, жив или нет — разбираться некогда. Нужна ли Максу только эта папка или все, Давид тоже не знал, решил забрать всё. Аккуратно свернув три папки, поместил их в своём рюкзаке. Ещё в сейфе лежали деньги. Давид задумался и вытащил из открытой пачки несколько хрустящих пятитысячных, сказав вслух: