Саша решила больше ничего не говорить, рассудительно предположив, что ссориться с Волконским этим чудесным утром вовсе не обязательно. Но так получилось, что ни единой дельной мысли, кроме саркастических шпилек, на ум не приходило. Поэтому она сказала лишь коротенькое: "благодарю" и, придерживая юбки, опустилась на сиденье. Подумать только, автомобиль! Настоящий! В жизни Саша и не подумала бы, что однажды ей доведётся прокатиться на подобном чуде! Поэтому она с нескрываемым любопытством оглядывалась по сторонам, отмечая дорогие кожаные сиденья, интересные приборы с цифрами для измерения скоростей, и рычажки, непонятно для чего нужные. И как только его величество разбирается с этим железным монстром?!

Его величество, правда, на некоторое время позволил себе позабыть обо всём на свете и просто смотрел на свою очаровательную спутницу, любуясь нежной девичьей красотой. А её детское любопытство было таким забавным, что он не сдержал лёгкой улыбки, по-прежнему не сводя с неё заинтересованного взгляда.

– Должно быть, я кажусь вам самой настоящей дикаркой, да? – с грустью спросила Александра, когда поняла, что Мишель внимательно смотрит на неё. – Просто это второй раз в моей жизни, когда я вижу автомобиль, и первый раз, когда я вижу его так близко!

В ответ на это можно было съязвить, пустив неизменно остроумное высказывание о том, что иначе-то и быть не могло, где уж ей, безродной девице, видеть такие дорогие игрушки, как автомобили?! Но Мишель промолчал. У него и в мыслях не было ехидничать. И Сашу это удивило, она даже повернулась к нему, безмолвно требуя немедленной ответной реплики, но он и тогда ничего не сказал. Просто улыбнулся и завёл мотор, из-за шума которого стало не до разговоров.

И хорошо, потому что Саша волновалась так, что попросту не знала, о чём говорить! Безусловно, стоило поблагодарить его за вчерашнее, это как минимум, но она от переживаний и слова не могла произнести! Только и оставалось, что бросать короткие взгляды украдкой, пользуясь тем, что Мишель сосредоточен на дороге и не смотрит в её сторону, как ей казалось.

Ошибочно казалось, добавим мы, потому что Волконский время от времени тоже поглядывал на неё не без интереса. Он сам не мог объяснить, отчего его тянет каждый раз возвращаться взглядом к этому милому личику, к этим медно-рыжим кудрявым прядкам, небрежно выбивавшимся из-под фетровой шляпки. Было в ней какое-то небывалое очарование, какого не было ни в ком другом. А уж как лучезарно она улыбалась…!

До самого вокзала Мишель старательно перебарывал в себе желание в очередной раз взглянуть на неё, и сам же себе проигрывал. Сашенька же этого не замечала совершенно, продолжая с небывалым любопытством оглядываться по сторонам – города она до сих пор не знала, ей всё было внове, она будто хотела запомнить побольше, прекрасно осознавая, что второй шанс полюбоваться московскими красотами из-за автомобильного стекла ей вряд ли представится.

До вокзала доехали быстро, там их уже ждал человек Мишеля. Он забрал у Волконского ключи, чтобы отогнать машину обратно на Садовую, а ему отдал заранее купленные билеты на утренний экспресс. Сашенька с любопытством заглянула Мишелю через плечо и тут же подняла на него удивлённый взгляд.

– Что это? Купе класса люкс, четыре места? Это ещё зачем?!

Определённо, у неё был талант ставить его в тупик своими вопросами. Мишель несколько растерянно пожал плечами и ответил:

– Я как-то не привык ездить в третьем классе.

Прозвучало скорее как оправдание, нежели как бахвальство, и на этот раз Александра решила его простить. Покачав головой, она возразила:

– Полтора часа в пути, мы вполне бы доехали без этой помпезности, втрое дешевле! Зачем было выкупать сразу всё купе?

– А тебе что, нужны попутчики? – задумчиво спросил Мишель. – Понимаю, тебе отвратительно моё общество, но не настолько же? Поверь, моя компания ещё не самая худшая из всех тех, что могли бы попасться!

– Вы думаете? – Александра постаралась изобразить сомнение, но у неё не вышло, и в следующую секунду они уже весело смеялись вдвоём.

– Ты невыносима! – сообщил ей Мишель, кивнув в сторону дебаркадера, откуда отходил их шестичасовой экспресс.

– Я? О-о, да вам по этой части и вовсе нет равных! По сравнению с вами, я – так просто ангел, даром что без крыльев! А ещё меня безумно забавляет ваша дворянская манера жить на широкую ногу и свято оберегать собственную персону от разного рода бытовых мелочей. А ведь взрослые люди, в самом деле!

– Боже, ну теперь-то чем ты недовольна? Нет бы сказать: спасибо, ваше величество, что заранее позаботились о покупке билета, и мы не простоим в очереди в течение следующих сорока минут, расталкивая других желающих, и не опоздаем на поезд в этой суете! – подумав немного, Мишель добавил: – Вот почему я не люблю общественный транспорт.

– Неистребимые дворянские замашки! – констатировала Александра, пряча улыбку.

– Ладно, не благодари, – сдался Мишель, взмахнув ладонью. Глаза его блестели задорно.

– Нет, спасибо-то оно спасибо, но… ваше величество, а вы никогда не пробовали выходить в народ? Глядишь, пообщаетесь с низшими слоями населения и убедитесь, что они тоже люди, ничем не хуже, а в некоторых случаях и лучше, чем некоторые из вас!

– Это всё замечательно и благородно, но в третьем классе я всё равно не поеду, – сразу же заверил её Мишель и очаровательно улыбнулся.

– Я не это хотела сказать!

– Я прекрасно понял, что ты хотела сказать, – ответил Мишель, теперь уже вроде бы серьёзно. – Если ты вдруг забыла, я был на войне. А там "выходить в народ" получалось гораздо чаще, чем ты думаешь. Перед смертью все равны – и офицеры, и солдаты, и дворяне, и простолюдины. Я не до такой степени эгоистичен, как тебе кажется, чтобы всего этого не понимать.

Когда он сбрасывал извечную надменность, то превращался в совершенно иного человека. Серьёзного, рассудительного и какого-то уж очень взрослого, словно умудрённого долгими годами тяжёлой жизни. Александра сначала сбавила шаг, слушая его, а потом и вовсе остановилась, задумчиво изучая Мишеля взглядом. Он ведь притворялся всё это время, но та роль, что он себе выбрал, роль разбалованного эгоистичного ребёнка, завладела им настолько, что уже сложно было понять, где грань между превосходной актёрской игрой и несносным характером. То он был вызывающе наглым и самоуверенным до безумия, то серьёзным и благородным, то отталкивал своими отвратительными манерами, то безоговорочно располагал к себе, заставляя её смеяться.

И как это в одном человеке могли уживаться две до такой степени разных личности? Вот бы узнать, какой он на самом деле – сдержанно спокойный и всё на свете понимающий, или нестерпимо надменный, без толики сострадания в душе?

"А впрочем, почему мне вдруг это интересно?" – спохватилась Александра, но вслух спросила о другом:

– Если вы понимаете, то для чего тогда… всё это? – она неопределённо махнула рукой, не найдя ёмкого слова, чтобы охарактеризовать ту бессовестную надменность, коей он успел прославиться.

Мишель прекрасно понял её и без объяснений. У Саши сложилось впечатление, что он умел читать мысли, такая догадка заставила девушку неминуемо покраснеть. Волконский, тем не менее, улыбнулся на редкость добродушно, без малейших признаков былого сарказма, затем пожал плечами и как ни в чём не бывало ответил:

– Привычка. Ничего не могу с собой поделать!

Александра позволила себе ещё несколько секунд посмотреть в его чарующие зелёные глаза, а затем категорично покачала головой и сказала:

– Знаете, нет. Мы бы с вами всё равно не поладили! Даже если бы вы не были зазнавшимся и надменным аристократом, даже если бы мы с вами находились на одной социальной ступени, всё равно – нет! Никогда и ни за что на свете!

– И как мне теперь с этим жить? – изобразив смертельное разочарование, спросил Мишель. Задорный блеск в его глазах по-прежнему не угасал.

– Между прочим, именно поэтому! – подняв указательный палец, добавила Александра. – Из-за вашего отвратительного характера! И в кого только такой уродился? Матушка сама доброта, отец, хоть и мерзавец, но мерзавец весьма общительный и добродушный! А вы?!