Она тонко улыбнулась.
3
Если верить ощущениям, меня только что выбросило из работающей камнедробилки.
Болело всё без исключения, но особенно - голова. Велошлем, расколотый на две части, валялся в стороне. М-да, хорошо Лугир меня приложил обо что-то твёрдое. А со зрением что? Всё какое-то размытое, светящееся... Ох, это же поставленный мной щит. С трудом вспоминаю пароль, шепчу, снимаю плетение... Насколько стало легче - не описать.
Сквозь "белый шум" мелькнула единственная здравая мысль: кажется, я создала плетение, опасное прежде всего для самого колдуна, чем для его противника. С этой местной магией нужно обращаться крайне осторожно.
Вторая здравая мысль логически следовала из первой: нестандартное плетение обязаны были засечь...
Ой. Только этого мне сейчас не хватало. Сама, впрочем, виновата, никто меня не заставлял применять нелицензионную магию.
Руки в крови... Я его убила. Убила...
Пальцы разжались сами собой. Окровавленная ветка толщиной пальца в два упала на землю. Тоже залитую кровью... Тело Лугира. Зрелище не для слабонервных. А я, оказывается, слабонервная, когда у моих ног лежит труп убитого мной человека. Не застреленного, не зарезанного, а изорванного, будто клыками...
Вот только теперь мне стало по-настоящему плохо. Я крепко зажмурилась, стараясь побороть приступ тошноты.
Глухой цокот копыт приблизился и затих.
- Знаешь, - проговорил всадник хорошо знакомым голосом, - я тебя недооценил. Уважаю.
- Было бы за что, - прохрипела я, сделав усилие, чтобы разлепить веки. Дойлен в своём репертуаре. Ведьма растерзала ведьмака фактически голыми руками - солидное основание для уважения, какие вопросы.
- Перестань, - он мгновенно пресёк мои попытки самокопания на месте преступления. - Видела бы ты себя сейчас - вылитая Кровавая Ведьма, только молодая. Доездилась... Давай руку!.. Сто ворон и черви, у тебя руки в кровище, скользкие...
Он буквально втащил меня наверх, посадил на луку седла - весьма неудобно - и крикнул кому-то, кого я не видела:
- Эй, всех догнал?
- Одному дал уйти, - ответил этот кто-то, подъезжая. Протяжный железный лязг клинка об устье ножен. Затем второй поравнялся с Дойленом, и я узнала его сына Керена. - Нам понадобится живой свидетель для дознания, отец.
Ох, он и посмотрел на меня. Как кинжалом ударил... Знаю, я не золотой, чтобы всем нравиться, но это-то с чего? Или недоволен, что отец подгулял на стороне? Впрочем... Впрочем, он и на отца как-то интересно смотрит. Что-то с парнем явно не так.
- Дознание будет коротким, или я совсем ничего не понимаю в жизни, - глухо проговорил Дойлен, усаживая меня поудобнее. - Держись крепче, Стана, упадёшь ведь.
- Мой велосипед... Он чист, заклинания выдохлись... - Господи, что я несу? Какой велосипед?
- Я пришлю за ним мужиков из деревни.
Шпоры знали и в этом мире. И лошади их тоже очень не любили, потому мы сорвались с места, как выброшенный из катапульты камень. Пришлось изо всех сил вцепиться в одежду Дойлена, чтобы не свалиться. А он короткими рублеными фразами рассказывал, за каким чёртом его понесло в тот пограничный лес. Оказывается, он приехал в усадьбу Масент и ждал моего возвращения, чтобы, по его словам, обсудить пару вопросов, и тут почувствовал... Ну, что он почувствовал, я уже знаю. Крикнул сыну, чтобы тот не рассёдлывал лошадей, и они вдвоём помчались к месту происшествия. Колдун колдуна всегда учует, а объединённые ритуалом - и подавно.
- Мы подъехали. Ты визжишь и тычешь в него веткой. А он уже дохлый, как змеиный выползок. Не видел бы своими глазами - решил бы, что ты его зубами грызла, у тебя всё лицо в крови. Мы погнали этих... Приедем - тут же посылай курьера в Рему. Если промедлишь, его сынок или родичи обязательно обвинят тебя в подлом убийстве. Обвинять легче, чем оправдываться.
От скачки и ветра каша в моей голове начала приобретать некое отдалённое сходство с мозгами. С возвращением способности здраво мыслить ко мне пришёл и страх.
Я совершила убийство. Неважно, самооборона это, или нет, и "облико морале" жертвы сейчас не имеет значения, и мои моральные терзания по поводу убийства тоже. Я убила человека, а это уголовно наказуемое деяние. Здесь не сёгунатская Япония, где самурай имел право убить любого простолюдина - чтобы испробовать новый меч, например, или просто сорвать на ком-нибудь плохое настроение. Я не самурай, хотя причислена к правящему классу, да и Лугир не простолюдин. Дознаватели просто обязаны возбудить дело. Помимо морального аспекта меня волнует, не высмотрит ли дознаватель чего-нибудь лишнего? Мы же вроде как заговорщики...
Когда мы въехали в настежь распахнутые ворота усадьбы, там уже все были на нервах. А когда эти "все" узрели мой неземной облик... О-о-о, что тут началось! Я чуть не оглохла от бабьих воплей и причитаний. Вряд ли дворня искренне переживала за меня лично, им не хотелось отвечать перед законом, если я "отброшу коньки" не по старости лет. Запомнилось почему-то бледное до бумажной белизны лицо Ирочки и её глаза, полные ужаса. Сквозь колокольный звон в ушах доносился взволнованный голос Риены, раздававшей приказы не хуже полководца. Нагреть воды, послать за травницей, готовить комнату, и так далее. Но самый, пожалуй, важный приказ отдал Дойлен: немедленно готовить лучшего коня и посыльного в управский город. Самое смешное, что его послушались, хотя не были обязаны делать этого без моего дозволения... Словом, дом из тихой усадьбы превратился в растревоженный улей... Нет, не так: в паникующий улей, озабоченный только одним - защитить свою повелительницу. Меня, то есть. От чего уже защищать-то, никто не представлял, но все бегали, перекрикивались, нервничали, упускали из рук невероятно гремящие тазы... Пришлось злобно рявкнуть: мол, не собираюсь я умирать прямо сию минуту, успокойтесь уже! Суеты не убавилось, зато стало тише. А когда мне наконец дали вымыться, выяснилось, что смертельных ран действительно нет. Пара больших шишек на голове, ссадины, царапины, масса синяков, и ни одной сломанной кости. Даже зубы все - тьфу три раза - на месте.
Вот душа не на месте, это правда...
К своему и без того малопочётному списку я добавила убийство.
Пусть покойный по любым нормальным законам заслуживал высшей меры в старой её редакции, пусть он напал первым. Но я его убила. Своими руками. Думаете, легко убивать? Это - страшно. Может, кто-нибудь и привыкает со временем, но страх всё равно никуда не девается. И злость - на себя любимую. Послушала бы Дойлена, не ездила бы в одиночку, и не было бы этого нападения.
Дойлен... Слишком часто он оказывается прав, я его тоже недооценила.
Со двора донеслись мужские голоса и скрип тележных колёс. Мужики громогласно объявили, что привезли "повозку госпожи ведьмы" и столь же громогласно требовали, чтобы им показали, куда оную сгружать. Ну, хоть за свой велосипед не буду переживать, он мне, как ни странно, дорог.
- Брысь, бабы! - ну, вот, опять... - Поговорить спокойно не дадут. Вон за дверь, я сказал!
Служанки вылетели из комнаты, как ошпаренные, только Ирочка, подозрительно хлюпая носом, вышла без особенного желания. Старательно кутаясь в шерстяной плед, я забралась под одеяло. Спать не хотелось. Усталость и постоянный шум в ушах превратили меня в законченного мизантропа. Догадываюсь, что он мне сейчас скажет... Так и случилось. Дойлен вообще мастер на меткие характеристики.
- Безголовая идиотка, - как-то совсем не сердито, но веско проговорил он, подтащив табурет к постели и присев так, чтобы видеть моё лицо. - Я тебя предупреждал.
- Я привезла то, что нам нужно, - справедливо он меня припечатал, ничего не скажешь, но я не могла оставить его слова без ответа. - С сопровождающим такой номер просто не прошёл бы.