Асафуми поднялся на веранду. Штора на стеклянной двери была незадёрнута. Подумав: «Какая беспечность!» — он заглянул внутрь. На расстеленной в гостиной постели медленно двигались две чёрные тени.

Занесённая для стука рука остановилась.

Там были мужчина и женщина. Они занимались любовью. Коренастое тело мужчины сплелось с хрупким женским телом. В слабом свете фонаря, висевшего над входом, лиц было не различить. Спина мужчины двигалась, прогибаясь, бёдра женщины были широко раздвинуты. По абрису её тела он понял, что это Сидзука.

«Сидзука спит не со мной, а с другим мужчиной! Стонет от удовольствия!»

Оцепенев, Асафуми неотрывно следил за движениями этих двоих. Он не мог отвести от них глаз. Из далёкого мира, отделённого стеклом, Асафуми заглянул в сокровенный мир своей жены.

«Вот чем занималась Сидзука в моё отсутствие!» Всё в нём остро и жёстко перевернулось при этой мысли. «Она не только не волнуется в моё отсутствие, она спит с другим мужчиной!»

Если вдуматься, он чувствовал что-то такое ещё до свадьбы. Она брала несколько дней выходных, говоря, что едет в путешествие с подругой. А когда он звонил ей, было слышно, что рядом с ней кто-то есть. И после свадьбы она уходила по субботам во второй половине дня, а когда возвращалась, казалось, она вернулась откуда-то издалека. Он знал! Знал, но старался не думать об этом.

За стеклом Сидзука вздрагивала всем телом от удовольствия. «Когда она спала со мной, она так не наслаждалась!» В душе Асафуми забушевал гнев. Его охватила ярость, такая же ярость, как и тогда, когда он убил старика.

55

Сая взмахнула маленьким изогнутым в виде полумесяца кинжалом. Рэнтаро смотрел на неё, разинув рот — на залитой лунным светом тропинке, кружась, как в танце, в развевающейся светло-жёлтой юбке, она пронзала кинжалом тьму.

Он был просто поражён, слишком уж неожиданным было и появление Саи на тропинке, ведущей к Дороге-Мандала, и то, что Сая назвалась Кэсумбой, и то, что она вдруг, занеся кинжал над головой, принялась разить им воздух.

Почуявшие присутствие Саи паломники высыпали из дома и собрались за спиной у Рэнтаро. Они изумлённо смотрели на танцующую женщину.

Вдруг, как будто придя в себя, она остановилась, судорожно сжимая кинжал в руке.

— Сая, — позвал Рэнтаро. Она обернулась и посмотрела на него, как на незнакомца; наконец она узнала его, и недоумение исчезло с её лица. Она остановилась перед Рэнтаро и медленно, словно подбирая слова в озере своей души, сказала:

— Для тебя я — малайский сортир.

Рэнтаро был поражён.

— Что ты такое говоришь?!

Но Сая будто не слышала его.

— Ты трус! Ты сбежал от меня!

Рэнтаро убеждал себя, что не считал Саю малайским сортиром, а себя — трусом. Но где-то в глубине души внутренний голос подсказывал ему, что сказанное ею — правда.

— Но я… — Рэнтаро подыскивал подходящие слова. Дело было не только в этом. Он был привязан к Сае, скучал, когда они расставались. Он был потрясён появлением Саи в его доме в Тояме, и ему хотелось убежать от этой действительности, но он совсем не собирался её бросать. Но всё это были лишь отговорки.

И когда, ничего не сказав Ёко, он начал жить с Саей, и когда решил бросить Саю в Малайе, он всякий раз находил себе оправдания. И когда Сая появилась в доме Нонэдзава, он тоже оправдывался. И пока он только и делал, что оправдывался, он сбился с пути. Заблудился на Дороге-Мандала.

— Больше не убегу.

Это было всё, что он мог сказать. Уголки губ Саи судорожно дёрнулись:

— Я…

На какое-то время лицо её исказилось мучительной гримасой, а затем она сказала:

— Я от тебя не отстану.

Переезжаешь из хижины в хижину, а хижина оказывается всё та же. Думаешь, что после многих дней пути по лесу ты пришёл на новое место, но оказывается, что это всё то же место, где ты жил прежде. Даже если расстаться с Рэнтаро и вернуться в Малайю, наверняка окажешься всё в той же хижине. Мужчины, считающие женщину сортиром. Но всё-таки Рэнтаро подарил Сае воздушный шарик. Поэтому Сая и осталась в хижине под названием Рэнтаро. Но Сая могла оставаться в этой хижине только до тех пор, пока Рэнтаро помнил, что в её доме есть ещё и спальня, и кухня. Сая хотела сказать об этом, но не смогла найти нужных слов.

Голоса круживших вокруг Саи злых духов смолкли, и она понемногу прониклась нежностью к Рэнтаро. Её ненависть была льдом, сковавшим зимний пруд, ледяной стеной она отрезала скрытые под толщей льда тёплые чувства, не давая им выйти наружу.

— Будда Якуси… — раздалось бормотание впереди на тропе.

Сая впервые заметила, что за спиной Рэнтаро столпилось человек двадцать. В падавшем на тропинку лунном свете проступил их причудливый облик: женщина с шишкой на лбу, мужчина-альбинос, человек, заросший шерстью как зверь.

— Ты будда Якуси. Да! — Мужчина, росточком не больше кабана, выскочил из-за спины Рэнтаро и подбежал к Сае.

— Я не Якуси, — сказала Сая, но малыш прыгал вокруг неё, как кузнечик.

— Нет, ты Якуси. Я видел! Этим кинжалом ты прогнала несчастье. Вжик-вжик — и отсекла беды!

— Точно, я тоже видела!

— Коли ты Якуси, помоги нам!

И остальные все как один окружили её. Грязные руки тянули Саю за волосы, хватали за одежду, прикасались к её щекам, рукам, шее. С криком Сая шарахнулась от них.

— Прекратите! — Рэнтаро попытался было оттащить от Саи облепивших её людей. Но люди толпились вокруг неё, как роящиеся над трупом мухи.

— Она не Якуси! — раздался хриплый женский голос. Старица, голова которой была замотана ветошью, опираясь на палицу, подошла к тропинке. Но люди не слушали её.

— Видел! Я видел!

— Точно! Она отсекла беды!

— Помоги, помоги!

Оттолкнув Рэнтаро, люди вцепились в Саю. Длинные ногти впились в её кожу, хватали и рвали её одежду. Сая обеими руками оттолкнула от себя толпу. Клинок, который она сжимала в руке, взметнулся и стал косить направо и налево. Стоило ей лишь коснуться человека остриём клинка, как человек исчезал — мужчина-карлик, мужчина-альбинос, женщина с шишкой на лбу — все они исчезли, как исчезли Кэка и Тосика. Поняв это, Сая как одержимая принялась размахивать кинжалом.

— Прекрати! Не притворяйся Якуси! — прогремел голос женщины, завёрнутой в ветошь.

— О, Якуси, помоги! — вопили люди.

«Мне бы кто помог! Мне самой нужна помощь Якуси!» — кричала Сая в душе. Желая убежать от цеплявшихся за неё людей, она просто занесла клинок над головой.

Вдруг всё вокруг стихло. Сая стояла на лесной тропинке. Никого вокруг не было. Даже Рэнтаро. Слышался лишь шелест раскачивающихся листьев.

Сая посмотрела на зажатый в руке клинок. Рукоять была влажной и липкой от пота. Она думала, что пронзала людей, но на клинке не было ни капли крови.

Кэка говорил, что этот кинжал изгоняет злых духов. Эти столь странные обличием люди, верно, были злые духи. Злые духи, просившие о помощи в этом лесу. Но разве злые духи просят о помощи? Или, может быть, кто-то превратил их в злых духов? Ведь женщины дома Нонэдзава были убеждены в том, что Сая — злой дух!

Сая бросила кинжал.

Впереди у тропинки стояла хижина. Прежде ей казалось, что там несколько домов, но теперь хижина была только одна. В окнах горел свет. Значит, здесь кто-то жил. Сая пошла на свет.

Подойдя к дому, она увидела, что это вовсе не хижина, а хоть и небольшой, но добротный дом. Он был очень похож на дом Саи. Но вместо выходящих на веранду раздвижных перегородок были стеклянные двери. Сбоку от входа висел электрический фонарь, рядом стоял небольшой автомобиль. За домом тянулись рисовые поля. Леса вокруг не стало. Охваченная странным чувством, Сая подошла к веранде.

На веранде стоял молодой человек. Он был голым, только бёдра были обмотаны полотенцем. Не замечая Саи, мужчина неотрывно смотрел сквозь стеклянную дверь. Заподозрив что-то неладное, Сая встала рядом с мужчиной.

Похоже, тот не заметил её. Он весь трепетал от ненависти.