Сидзука осмотрела заросли под деревом с пепельным стволом. Здесь густо росли кустарники с широкими, как раскрытая ладонь, листьями и с листьями длинными и узкими, как струи фонтана. Она искала пенис, увиденный когда-то в детстве в зарослях сада. Мощный, устремлённый в небо менгир. Может быть, всё это время она искала пенис, поразивший её тогда. Чудесный пенис, по которому медленно стекало белое семя.

И тут Сидзука увидела, как из зарослей, будто мираж, выплыла фигура мужчины. Смуглое лицо, большие карие глаза. Плоский нос и большие пухлые губы. Чёрные волосы с проседью, под глазами и вокруг рта морщины. Мужчина стоял среди зарослей, словно превратившись в одно из деревьев. Сидзука была поражена, но не испугалась и не вскрикнула, потому что большие глаза мужчины светились удивительным обаянием. Встретившись взглядом с Сидзукой, он промолвил, склонив свою кудрявую голову:

— Простите, что зашёл без разрешения.

Хоть он и извинился, в его словах не было и тени робости. Сидзука ответила на поклон и настороженно спросила:

— Кто вы?

Мужчина вышел из зарослей. Он был широк в плечах, мышцы выпирали, как туго накачанные колёса. Поверх рубашки-поло на нём был шерстяной пиджак цвета хаки и хлопчатобумажные светло-коричневые брюки. Это сочетание цветов делало его фигуру неприметной среди зарослей. В руках он держал маленький тёмно-синий чемоданчик.

— Меня зовут Нонэдзава… Нонэдзава Исаму.

Значит, его фамилия Нонэдзава. Сидзука принялась перебирать в уме имена родственников Асафуми, о которых она слышала от него. И вдруг её осенило:

— Так вы сын Саи?

— А вы знали мою мать? — улыбнулся Исаму, и из-под пухлых губ блеснули крепкие белые зубы.

Что здесь делает Исаму? Ведь он пропал без вести. Лихорадочно обдумывая это, Сидзука ответила:

— Просто наслышана о ней… Я Нонэдзава Сидзука… Жена Асафуми, внука Рэнтаро.

Исаму приветливо улыбнулся, похоже, он знал об Асафуми.

— Так вы жена Асафуми? Мне не доводилось с ним встречаться, но я слышал, что он приходил сюда в гости. Так он теперь живёт здесь?

Когда Сидзука кивнула, Исаму беззаботно заметил:

— Если бы знал, не стал бы пробираться в сад тайком.

— Но зачем же…

«…Вы забрались в сад как вор?» — хотела было спросить Сидзука, но промолчала. Ведь прежде именно Исаму жил здесь.

— Ради покойной матери, — просто ответил Исаму.

— Разве Сая умерла? — изумлённо переспросила Сидзука.

— Месяц назад. Она всё больше дряхлела, стала много спать… Я предлагал ей лечь в больницу, но она отвечала, что это всё возраст, и умерла так, как увядают цветы.

Исаму рассказывал о своей матери, как родители рассказывают о своих детях.

— Сая жила с вами? Я слышала, что после смерти Рэнтаро она исчезла.

— Она попросилась жить ко мне. Отец говорил, что оформит этот дом на маму, но, похоже, так и не довёл этого дела до конца. После смерти отца это обнаружилось, и мама решила отсюда съехать. Не то чтобы Нонэдзава из Тибаси думали её выгнать, но, видно, ей не хотелось зависеть от их расположения.

Сидзука хотела было спросить, не разыскивало ли семейство Нонэдзава Саю, но затем подумала, что им ни к чему было её искать. Судя по словам Такико, исчезновение Саи стало для них прекрасным поводом избавиться от обузы. Такико говорила, что и адреса Исаму они не знали. Но если сразу же после смерти Рэнтаро Сая перебралась к сыну, значит, они поддерживали между собой связь. К тому же, должно быть, тяжело покидать дом, в котором ты прожил тридцать лет. «Она, наверное, была очень привязана к этому дому?» — спросила Сидзука Исаму. Но он неожиданно громко ответил, что вовсе нет, и почесал свою кудрявую голову.

— Она говорила, что это было лишь временное пристанище. Перебравшись в мой дом в Осаке, она совсем не скучала по Тояме. Говорила, что нижний город в Осаке, где мы жили, похож на малайские города, и потому ей очень нравилось там жить.

Исаму смолк и посмотрел на тёмно-синий чемоданчик, что был у него в руках.

— Простите… не знаю почему, но… видите ли, перед смертью мама попросила меня: «Когда я умру, отнеси мой прах к Дереву мёртвых, что растёт рядом с домом в Тояме».

— Дерево мёртвых? — переспросила Сидзука. Исаму погладил ствол пепельного дерева:

— Вот оно. В детстве мама рассказывала мне, что в её племени после смерти человека привязывали к Дереву мёртвых. И тогда покойные могли постоянно охранять своих соплеменников.

Сидзука подняла глаза на дерево с пепельным стволом. Оно было высокое. Его ветви раскинулись вширь. Действительно, привязанный к этому дереву покойник мог с высоты далеко обозревать окрестности.

— Но ведь вы же не станете и впрямь привязывать тело к этому дереву?

— Ну конечно нет, — широко улыбнувшись, рассмеялся Исаму.

И показал на свой чемодан.

— Я приехал сюда, чтобы развеять прах у этого дерева. Я не знал, что здесь живёт Асафуми и подумал, что живущим здесь чужим людям это будет неприятно, и потому пробрался сюда тайком.

И спросил, видно, не допуская мысли, что ему могут отказать:

— Вы позволите мне развеять прах моей матери?

Хотя Исаму и Сая были ей родственниками, Сидзуке не улыбалась мысль, что в их саду развеют прах покойной, и она в первый момент решила отказать. Но её остановило то, что речь шла о завещании Саи. Пепел — это всего лишь карбонизированный кальций, он послужит удобрением для деревьев, и никакого вреда от него не будет. Да и Асафуми, знавший Саю и Рэнтаро, наверное, не возражал бы. Обдумав всё это, она ответила:

— Пожалуйста.

— Спасибо!

Присев на корточки, Исаму поставил чемоданчик на землю, открыл его, достал белый пакет размером с ладонь и выпрямился.

— Вот всё, что осталось от мамы.

Сидзука почему-то протянула руки к пакету. Исаму отдал его.

Она почувствовала мягкое прикосновение.

«А тебе удалось завладеть сердцем мужчины?» — донёсся знакомый голос.

43

Кончик носа зудел, и Рэнтаро открыл глаза. Он увидел перед собой комок шерсти — помесь светло-коричневого и рыжего цветов. Он испуганно поднял голову — оказалось, что это заяц, которого носил за спиной один из паломников. Теперь зайца отпустили, и он не спеша скрёб землю под носом у Рэнтаро.

Приподнявшись, Рэнтаро огляделся вокруг. Окрестные горы сверкали под лучами солнца. Гребень Татэямы окрасился багрянцем — вставало утреннее солнце.

Сгрудившись вокруг тлевших углей костра, спали паломники. Похоже, жители деревни, прибрав следы нападения людей-обезьян, тоже разошлись по домам спать — разбросанная посуда и трупы собак исчезли. В укутанной утренним туманом деревне царила тишина. О вчерашней жестокой схватке напоминали лишь тёмные следы крови на земле.

Рэнтаро встал и потянулся. Уже вторую ночь он ночевал под открытым небом. Ныли суставы. Тело покрылось грязью, удушливо пахло потом. Ему захотелось принять горячую ванну и закутаться в мягкое одеяло. Когда он путешествовал по Малайе, ему тоже не раз доводилось спать под открытым небом. Но тогда он был молод. А когда тебе уже под пятьдесят, такие ночёвки даются тяжело.

«Что же делать дальше?» — спросонок подумал он. Ещё вчера он считал, что хорошо вот так путешествовать. Но оказалось, что у него нет ни душевных, ни физических сил просто бродяжничать. Когда путешествуешь, торгуя лекарствами, есть цель — обойти дома, постараться расширить свою клиентуру хотя бы на одну семью. Сама эта цель придавала Рэнтаро сил. Но путешествовать без цели бессмысленно. Выходит, он попросту заплутал в горах.

Рэнтаро посмотрел на залитую утренним светом деревню. У подножья скалистых гор раскинулась долина — вокруг распаханных полей то тут, то там лепились возведённые из чего придётся хижины. Он заблудился. «Может, в этом путешествии мне с самого начала суждено было заблудиться», — вдруг подумалось ему.

Не потому ли отправился он в путешествие, в котором ему не грозило столкнуться лицом к лицу ни с Ёко, ни с Саей, что заблудился в своей собственной жизни?