- Я слышал, что король Ричард был страшным человеком, - сказал Жан. - Сарацины боялись его настолько, что одно его имя повергало их в бегство. Он не щадил ни своих, ни чужих, и заслужил имя Львиное Сердце за свою безмерную жестокость. Трудно поверить, что он...
- Я помню его другим. - Голос Бодуэна звучал печально. - Его странные намеки, его близость взволновали меня. На следующий день я специально искал встречи с Ричардом, но он, казалось, перестал обращать на меня внимание. Вечером я долго не мог уснуть. Мне казалось, что дверь вот-вот откроется, и войдет Ричард в сопровождении своего юного пажа, чтобы продолжить начатый накануне разговор. Но все было тихо, и я заснул далеко за полночь. Наутро мой отец со своими людьми отправился на охоту; собственно, охота затевалась ради короля Ричарда, и разумеется, он возглавлял отряд. Я тоже был с ними. Несколько раз я специально подъезжал поближе к королю, чтобы присоединиться к его разговору с отцом, но он словно не замечал меня. Я просто перестал для него существовать! Ожье держался возле него, молчаливый и задумчивый; время от времени король склонялся в седле и обнимал мальчика за талию или ерошил его кудри, но тот по-прежнему молчал, опустив голову. В тот день мы поохотились неплохо, загнав крупного вепря, и Ричард, подскакав ближе, с силой пронзил его копьем. Спрыгнув с коня, он легко выдернул копье из туши, еще содрогающейся в последней агонии, и, обернувшись, вдруг посмотрел прямо на меня. "Славный зверь! - воскликнул он. - Свирепый и своенравный... но вот он у моих ног. Я всегда побеждаю и добиваюсь всего, чего хочу". Я растерялся, не зная, что сказать. Ричард улыбнулся, вытер копье о траву и кивнул охотникам, чтобы забрали добычу. Он прошел мимо, словно намеренно задев меня плечом. Вечером был пир, я сидел возле отца, и Ричард, сидевший во главе стола, не сводил с меня глаз. Он много пил. Ожье, стоявший за его спиной, с беспокойством посматривал на пирующих рыцарей. Застолье затянулось допоздна, многие из пирующих, опьяневшие или просто утомившиеся за день, уснули прямо за столом. Менестрель что-то бренчал на лютне, но похоже, и он был изрядно пьян. Я не уходил, ожидая разрешения короля. Ричард, казалось, единственный, за исключением меня, оставался трезвым, либо ему требовалось выпить гораздо больше, чтобы опьянеть. Его щеки раскраснелись, в глазах появился блеск. "Ожье, - позвал он, - подойди". Мальчик приблизился, и Ричард, притянув его к себе, поцеловал в губы и сунул руку ему в штаны. Я остолбенел, не веря собственным глазам. Между тем король продолжал свои странные игры, но его взгляд был устремлен на меня. Он улыбался дьявольской улыбкой, а его руки бесстыдно скользили по телу юного пажа. Вскочив из-за стола, я едва не опрокинул кресло, по-дурацки пялясь на Ричарда и Ожье, а потом опрометью бросился вон. Только в своей комнате я смог перевести дух. В моих ушах все еще звенел смех короля, и я не мог разобраться в захлестнувшем меня вихре мыслей и чувств. Упав на постель, я сжал голову руками. Отвращение, стыд, ужас, возбуждение, изумление и непонятный трепет терзали меня, не давая успокоиться. Сердце колотилось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди. Я твердо решил никогда больше близко не подходить к королю Ричарду и не заговаривать с ним. Перед сном я долго молился, умоляя Бога ниспослать мне покой и отвратить от греховных помыслов. Наконец, мне удалось заснуть; я провалился в тяжелый сон без сновидений. Проснулся я внезапно от странного чувства, что кто-то находится в моей комнате. Открыв глаза, я увидел короля. Он стоял у моей постели и разглядывал меня, а потом без приглашения сел рядом. Я хотел отодвинуться, но его пальцы перехватили мое запястье. "Бодуэн, - сказал он, - я уже говорил тебе, что всегда добиваюсь того, чего хочу?" Он склонился ко мне, и его губы коснулись моей щеки. "Уходите, - слабо попросил я. - У вас есть Ожье, и..." Ричард засмеялся. "Ожье? Ты имеешь в виду то, что видел за ужином? Уверяю тебя, все это была лишь невинная шутка. Ожье - всего лишь мальчик, а мне нужен мужчина... Юный, сильный, красивый как ангел... Мне нужен ты." Он был так близко - сильный, властный, искушенный в пороке... "Ты ведь хочешь этого, правда?" - шепотом спросил он. У меня перехватило дыхание, и почти против своей воли я подался ему навстречу. Он целовал меня так, как никто никогда до этого. Нетерпеливо и грубо он сорвал с меня рубашку, и я почувствовал острое, неодолимое желание. Его ласки воспламеняли меня, заставляя забыть обо всем на свете. "Да, да, - повторял я как в бреду. - Еще..." Я... был на пределе, когда он швырнул меня лицом вниз и вошел в меня сзади. Боль и страсть ослепили меня, и я был счастлив... Мы кончили одновременно; тогда я понял, что есть иное наслаждение, кроме обладания женщиной.
- Ты любил его? - спросил Жан, ощутив слабый укол ревности.
- Любил. И боялся. Сам не знаю, чего было больше. Но... это было между нами всего один раз. Днем он едва удостаивал меня словом, и я томился тщетной надеждой оказаться с ним наедине. Напрасно я ждал его и еще две ночи, зато на третью он явился в компании Ожье и заставил мальчика ласкать меня. Не скажу, что мне было неприятно, потому что мальчишка был весьма искусен в этой науке и хорошо знал, как доставить мужчине наслаждение. Ричард смотрел на нас какое-то время, а потом подозвал Ожье и попросил его сделать для него то же, что для меня. Когда он излился, то быстро поцеловал Ожье в губы и молча ушел, сопровождаемый мальчиком. Боже, как я страдал! Я еще надеялся, что не совсем безразличен Ричарду. Увы, он уже получил от меня все, что хотел. Как-то после полудня я шел по коридору и услышал сдавленные вскрики и стоны, доносившиеся из одной из комнат. Дверь была приоткрыта, и я заглянул внутрь. На постели у дальней стены я увидел два сплетенных тела: мужчина был сверху, его бедра ритмично двигались. Я узнал Ричарда. Женщина под ним металась, обвивая его талию ногами, ее стоны и быстрое дыхание говорили, что она близка к концу. Ричард упорно вонзался в нее, пока она вдруг не вскинулась под ним, протяжно закричав от восторга, он тоже вскрикнул, и оба забились в сладострастной судороге. Я отпрянул от двери, прислонился к стене и заплакал от бессильного отчаяния. До этого момента я и не подозревал, что Ричард вовсе не любил меня, а просто жаждал обладать еще одним красивым мальчиком. Может быть, я разочаровал его... Никогда - ни до того, ни после - я не встречал более развращенного и циничного человека. Я был для него всего лишь игрушкой...
- Ты имел несчастье полюбить короля, - задумчиво сказал Жан, - как я имел несчастье полюбить тебя. Ведь он просто не мог принадлежать тебе.
- Да, конечно... Но мне невыносимо было видеть, как он занимается с другими тем, что я считал самым сокровенным, что может происходить только между самыми близкими людьми. Он не думал об этом так, как я. Вся его жизнь была полна распутства и зла, и чувства какого-то мальчишки для него мало что значили. Когда он уехал из нашего замка, я испытал горе и одновременно облегчение...
- Ты виделся с ним после этого?
- Нет. Он был в Святой земле, стал там героем, завоевав Акру и почти получив власть над Иерусалимом. Слухи, доносившиеся в ту пору из Сирии и Египта, ужасали меня. Поговаривали, что Ричард не щадил ни врагов, ни союзников, и даже был замешан в убийстве маркиза Конрада Монферратского, возглавлявшего войско германцев... Через пять лет он вернулся, попал в плен, потом бежал и тайно пробрался в Англию. Он умер в стычке с одним из вассалов по пустячному поводу. - Бодуэн покачал головой. - Неистовый, жестокий, не ведающий преград, самовлюбленный и храбрый до безрассудства... Он оставался верным себе до самого конца.
Они помолчали. Граф застывшим взглядом смотрел на колеблющееся пламя свечи, рассеянно поглаживая пальцами грудь Жана.
- Ты был еще с кем-нибудь после Ричарда? - спросил юноша.
- Нет. У меня была Мари. Мне казалось, что я действительно люблю ее... А потом я уехал в поход, оставив ее дома... и познакомился с тобой.