— Я… — Я задумалась, потому что не знала, что ответить. Успокоилась? Нервничаю? Напугана? Но потом я улыбнулась: — …мокрая.

Гидеон улыбнулся, принимая игру. Вытянул руки.

— Полотенца у меня нет.

— Я не предполагала, что буду купаться. Просто Море необходимо было показать пример.

Он не отрывал от меня глаз.

— Может быть, ей просто нужно было знать, что она кому-то не безразлична.

Я ответила ему таким же пристальным взглядом. Неожиданно Мора обдала нас фонтаном воды. Гидеон отпрыгнул от холодной струи, но для меня это было словно духовное очищение. Словно новая жизнь.

Вечером я собрала всех сотрудников. Сообщила Невви, Грейс и Гидеону, что Томас отправился за границу искать инвесторов и нам придется самим управлять заповедником. Я видела, что ни один из них мне не поверил, но все из жалости сделали вид, что поверили. На ужин я дала Дженне мороженое и разрешила ей спать в моей постели.

Потом пошла в ванную, размотала шарф — он так и высох на мне после нашего купания с Морой. На шее проступила цепочка следов, темных, как жемчужины Южного моря.

Синяк — это реакция тела на нанесенные увечья.

Я осторожно прошлась в темноте по коридору, нашла записку, которую оставил на столе Томас. «Морган-хаус, — вывел он четким, витиеватым подчерком. — Стоу, штат Вермонт, тел. 802-555-68-68».

Я сняла трубку и набрала номер. Я не собиралась говорить с мужем, мне только нужно было знать, что он благополучно добрался до места. Что теперь с ним все будет в порядке.

«Набранный вами номер больше не существует. Пожалуйста, проверьте номер и перезвоните».

Я так и сделала. Потом села за компьютер в кабинете Томаса и поискала лечебницу «Морган-хаус» в Интернете, но с таким именем нашелся только профессиональный игрок в покер из Вегаса и реабилитационный центр для беременных подростков в Юте. Ни одного стационара с таким названием не было.

Верджил

Мы сейчас еще на чертов самолет опоздаем.

Серенити заказала билеты по телефону. Обошлись в месячную квартплату. (Когда я заикнулся о том, что сейчас у меня нет возможности с ней расплатиться, Серенити только отмахнулась. «Дорогой, — ответила она, — именно для этого уже давно придумали кредитные карточки».) А потом мы на бешеной скорости мчались по шоссе в аэропорт, потому что рейс в Теннесси отправлялся через час. Поскольку поклажи у нас не было, мы бросились к автоматам, проверяющим билеты, надеясь избежать очередей, в которых стояли пассажиры с багажом. Билет Серенити прошел без проблем и выдал купон на бесплатный напиток. Когда же я ввел код-подтверждение, на экране вспыхнуло: «Обратитесь к служащему аэропорта».

— Что за хрень! — бормочу я, глядя на очередь. По громкоговорителю я слышу, как объявили посадку на рейс 5660 до Нашвилля, выход 12.

Серенити смотрит на эскалатор, ведущий к стойке безопасности аэропорта.

— Есть и другой рейс, — говорит она.

Но к тому времени одному Богу будет известно, где Дженна, добралась ли она до Гидеона. А если Дженна придет к тем же выводам, что и я: что Гидеон каким-то образом причастен к исчезновению, а возможно, даже к смерти ее матери? И кто знает, на что он способен, чтобы заставить девочку держать язык за зубами?

— Лети одна, — велю я, — если мне не удастся попасть на борт. Найти Дженну не менее важно, чем разыскать Гидеона, потому что если она выйдет на него первая, то может случиться беда.

Должно быть, Серенити услышала тревогу в моем голосе, потому что едва ли не взлетела по эскалатору, и ее поглотила очередь угрюмых пассажиров, которые снимали обувь, пояса, ноутбуки.

Очередь у касс меньше не становится. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. Смотрю на часы. Потом подобно спущенному с привязи тигру бросаюсь к началу очереди.

— Прошу прощения, но я опаздываю на самолет, — извиняюсь я.

Ожидаю злобных окриков, изумления, проклятий. Я даже приготовил отговорку о рожающей жене. Но никто не успевает возмутиться, так как меня перехватывает служащая аэропорта.

— Так нельзя, сэр.

— Прошу прощения, — говорю я. — Но мой самолет вот-вот взлетит…

На вид ей намного больше лет, чем тем, кого обязательно оправляют на пенсию. И тут она произносит:

— Вы еще не родились, а я уже здесь работала. И заявляю вам определенно: правила есть правила.

— Пожалуйста! Дело не терпит отлагательств.

Она смотрит мне прямо в глаза.

— Вам здесь не место.

К кассе подходит следующий пассажир. Мне хочется схватить его за шиворот и оттащить, но я смотрю на старушку, и ложь о беременной жене застревает в горле. Я слышу, как отвечаю:

— Вы совершенно правы. Но мне позарез нужно попасть на этот рейс, потому что у человека, который мне небезразличен, могут быть неприятности.

И вдруг понимаю, что за все годы работы в полиции и частным сыщиком я впервые признаюсь в чем-то подобном.

Служащая вздыхает, подходит к свободному компьютеру, жестом приглашая меня следовать за ней. Берет код-подтверждение, который я ей протягиваю, и так медленно вводит буквы, что между каждым касанием клавиш я успел бы набрать весь алфавит.

— Служу здесь сорок лет, — признается она мне. — Редко встретишь таких, как вы.

Эта женщина помогает мне; настоящий человек, который хочет сотворить для меня чудо, а не оставляет на милость давшему сбой компьютерному терминалу, — и я прикусываю язык. Кажется, проходит целая вечность, но наконец она протягивает мне посадочный талон.

— Только помните: что бы ни происходило, в конечном счете все туда попадем.

Я хватаю посадочный талон и бегу к выходу. Перепрыгиваю через две ступеньки эскалатора. Если говорить откровенно, даже не помню, как прошел через охрану, вижу, что бегу по коридору к выходу 12, когда слышу, что по громкоговорителю объявляют, что заканчивается посадка на рейс до Нашвилля — как будто диктор объявляет мою судьбу. Подбегаю к воротам, когда стюардесса уже собирается закрыть дверь, бросаю ей посадочный талон.

Ступаю на борт самолета, запыхавшись так, что даже говорить не могу, и вижу Серенити рядов через пять. Плюхаюсь рядом с ней, когда стюардесса уже просит пристегнуть ремни.

— Все-таки успел! — радуется Серенити и поворачивается к сидящему у окна слева от нее парню. — Похоже, я всех напрасно побеспокоила.

Тот в ответ натянуто улыбнулся и погрузился в чтение журнала, как будто всю жизнь только и мечтал о том, как бы почитать о лучших полях для гольфа на Гавайях. Похоже, что Серенити ему все уши прожужжала. Хочется за нее извиниться.

Но вместо извинений я похлопываю Серенити по руке, которую она положила между нами на подлокотник.

— Повезло, — признаюсь я.

Я в ожидании логического завершения.

Самолет из-за грозы мягко приземлился в Балтиморе, мы спим прямо в креслах у выхода в аэропорт, ждем, когда прояснится и мы сможем лететь дальше. Мы поднимаемся в воздух в начале седьмого утра и уже в восемь, потрепанные и уставшие, оказываемся в Нашвилле. Серенити с помощью той же кредитной карточки, которой расплатилась за билеты на самолет, арендовала машину. Она спросила у автодилера, знает ли он, как добраться до Хохенуолда, штат Теннесси, и пока он рылся в поисках карты, я сидел и ждал, пытаясь не заснуть. На кофейном столике лежал иллюстрированный журнал «Спорт» и телефонный справочник за 2010 год с загнутыми уголками.

В справочнике слоновьего заповедника не оказалось, хотя я проверил и на букву «С» — слоновий, и на букву «З» — заповедник. Но зато в справочнике нашелся Г. Картрайт из Брентвуда.

Неожиданно я опять ощущаю тревогу, как будто, как уверяет Серенити, кто-то извне дает нам подсказки.

Каковы шансы на то, что Г. Картрайт тот самый Гидеон Картрайт, которого мы надеялись найти? Разве можно было не проверить это? Учитывая, что и Дженна тоже пытается его найти?