Не было бы озёр и рек. За миллионы лет высохли бы и самые глубокие моря.

Не было бы синего неба и белых облаков. Потому что только вода и леса насыщают атмосферу кислородом, углекислым газом, азотом, водородом и другими химическими элементами, из которых состоит воздушная оболочка нашей планеты. Не было бы дождей и снега, лишь холодные и горячие ветры проносились бы над белыми пустынями.

Уже в нашем веке в некоторых развитых капиталистических странах начнёт заметно ощущаться нехватка пресной воды, снизится в воздухе так необходимое для всего живого содержание кислорода. И всё из-за того, что там вырублены леса.

Ничто, как лес, не очищает так воду и атмосферу, не восстанавливает почву. Один гектар березняка испаряет только за один день в атмосферу 47 ООО литров воды.

Лес — уникальное водохранилище. Килограмм лесного мха в дождь накапливает четыре литра воды и отдаёт её деревьям, а те через листья — атмосфере.

Нет леса — и дождевая вода сразу уходит в ручьи, реки. А если выпадает сильный ливень, то возникают разливы, наводнения. Там, где нет леса, вода смывает плодородный слой с почвы и уносит в реки, забивая им русла.

В тех странах, где когда-то безжалостно вырубили леса, теперь десятилетиями их восстанавливают и охраняют как зеницу ока. Например, в европейских странах без специального разрешения нельзя срубить дерево. Это считается преступлением, которое строго карается законом.

Когда-то пустыня Сахара была цветущим краем. Были леса, пашни, города, но потом люди сами погубили природу, безжалостно эксплуатируя её, а войны довершили гибель некогда зелёного рая. Не стало леса — его вырубили в погоне за пашнями, и он уже больше не задерживал воду. Вода смывала плодородный слой и обнажала камень и песок. Ветер подхватывал песок и засыпал поля.

Наша страна богата, как никакая другая, лесами, запасами пресной воды, но уже и у нас, там, где человек вырубил леса, озёра превратились в болота, обмелели и совсем высохли реки, ранее плодородные почвы перестали давать богатый урожай и пошли в наступление овраги, и всё это потому, что незащищённые лесами земли иссушили ветры, погубила эрозия.

Где нет лесов, нет зверей, птиц. Вместе с лесами исчезли десятки видов самых различных животных.

Одно взрослое дерево без всякого вреда для себя даёт десяткам живых существ кров, пищу, защиту от врагов…

Ещё древний драматург и философ Софокл говорил: «Много в мире сил всяких, но сильнее человека нет в природе ничего!» И действительно, за всю историю гений человека доказал свою мощь.

От костра он пришёл к атомному реактору; но когда свою мощь человек обращал против природы, он совершал непоправимое зло.

Вот одна из самых мрачных страниц в истории взаимоотношений человека с природой. Когда-то в американских прериях гуляли бесчисленные стада бизонов. Что-то около восьмидесяти миллионов. За полтораста лет все бизоны были уничтожены человеком. Убивали их ради забавы, просто так, стреляли из окон поездов. Были в свое время «чемпионы» по убийству бизонов. Некий Буффало Бил за восемнадцать месяцев застрелил четыре с половиной тысячи безобидных животных. Американский бизон был истреблен почти полностью. Лишь в зоопарках можно было увидеть этих ставших редкостью животных.

Если бизонов сейчас охраняют и разводят, стараясь восстановить вымирающий вид, то таких животных, как морскую Стеллерову корову, похожую на гигантского тюленя, странствующего американского голубя, большую бескрылую гагарку, антилопу бубала, зебру кваггу и десятки других животных и птиц человек стёр с лица земли.

Можно восстановить всё, что создано руками человека, но то, что создала природа, восстановить невозможно.

Лес и животный мир неразделимы. Они взаимодействуют, дополняют друг друга. Стоит ребятам в лесу разорить муравейник — и через год — два можно увидеть зарастающий грибком умирающий на корню участок леса.

Стоит исчезнуть из леса птицам — и миллионы гусениц, жучков, вредных насекомых устремятся на деревья, неся им гибель и вырождение.

Какое бы из животных ни исчезло на нашей планете, мир природы, а значит, и наш, человеческий мир, станут беднее. Причём навсегда.

Эти слова камнем падали в душу мальчишек, собравшихся вокруг Святослава Ивановича Храмовникова. Кто сидел на мешках с зелёными шишками, кто на усыпанной оборванным лапником земле, а кто стоял, прислонившись спиной к изувеченной их собственными топорами сосне. Оттого, что учёный не повышал голоса и не обвинял никого, слова его были особенно весомы. Мальчишки, избегая смотреть друг на друга, хмурили лбы, шмыгали носами, разглядывали липкие от беловатой смолы руки.

Никто не задал учёному ни одного вопроса. Почему-то не повернулся язык. Любой вопрос сейчас прозвучал бы, как отговорка или желание умалить свою вину. А виноватыми себя чувствовали все. Даже семилетний Вовка — братишка Витальки Гладильникова. Правда, он на сосны не забирался, зато с упавших веток срывал зелёные шишки и складывал в мешок. У Вовки все руки в смоле. Он растопыривал склеившиеся пальцы, но они снова слипались. На розовой щеке мальчишки — сиреневый сосновый пух.

Святослав Иванович поднялся и, взяв сачок, неторопливо зашагал к посёлку.

Вслед за ним встала и Майя. Лицо непроницаемое, губы сердито поджаты. Гектор каждого обнюхал, а у Витальки даже взял из рук огрызок пряника и лишь после этого бросился догонять своих.

— Чего же они тогда, ёлки-палки, вывешивают объявления? — пробурчал Виталька Гладильников, провожая удаляющихся дачников озадаченным взглядом.

— В объявлении не написано, что надо деревья топором кромсать, — сказал Роман.

— Из пушек по голубям… даже не верится! — сказал Гришка.

— А сколько бизонов ухлопали? — заметил Виталька и, взяв сучок, стал быстро чертить цифры на песке. Гладильников был первым в школе по математике.

— У нас лосей браконьеры тоже бьют, — сказал кто-то из ребят. — Весной мы с отцом почти нетронутую тушу нашли, всю зиму под снегом пролежала.

— Зимой пятерых с поличным поймали, — сказал Роман. — Всех оштрафовали.

— Подсчитал! — воскликнул Виталька. — Елки-палки, убитыми бизонами можно было бы накормить всё население земного шара.

— Лопнули бы! — усмехнулся Роман.

— А мы живём почти в лесу и не знаем, что лес — самое ценное на земле, — сказал Гришка.

— И какому идиоту пришла в голову мысль рубить деревья топорами? — хмуро взглянул на ребят Роман.

— Сам-то сколько намахал! — кивнул на разбросанные кругом ветви Виталька.

— Раньше-то рубили — и ничего, — возразил Лёшка Дьяков. — А без топора как? За день и полпуда не соберёшь.

— Сколько деревьев с прошлого года засохло, — сказал Роман. — У которых вершины срубили.

— Я тяжёлый, — сказал Лёшка. — Меня тонкие ветки не выдерживают… Эти учёные наговорят, только уши развешивай!

— Он профессор, — заметил Виталька. — Всё знает.

— Всё, с этим кончено, — сказал Роман. — Больше никто ни одной ветки не срубит. К чертям собачьим топоры!

— Я — как все, — сказал Виталька и перечеркнул сучком колонку мелких цифр.

— А правда, что на земле ничего не останется, если весь лес под корень? — не обращаясь ни к кому, с тревогой спросил Вовка Гладильников.

— Тебе первому капут, — усмехнулся Гришка Абрамов, глядя на пузатый мешок с шишками, будто решая, взвалить его на плечи или тут оставить.

8. Урок вежливости

Оседлав толстый сук, Роман ловко орудовал садовым секачом. Тоненькие ветки с гроздьями шишек с глухим стуком падали на землю. Там их очищал и ссыпал в мешок Гришка. Заржавленный тупой секач для подрезки ветвей фруктовых деревьев Роман разыскал в сарае. Очистил от ржавчины, наточил, смазал, приделал удобную рукоятку и вот теперь по всем правилам срезал сосновые шишки. Сам учёный Храмовников не смог бы к нему придраться. Секач деревьям не вредит.