— Которые напали на Терри, — вставила Диана. — В лаборатории даркмейстеров…

— Ну это вряд ли, — возразила Анда. — Думаю, даркмейстеры вывели похожих существ, гораздо менее живучих и сильных.

— Потрясающе! Терри, мы с тобой попали в Атлантиду. Причём в Атлантиду не прошлого, а настоящего. Осколок того мира, доживший до наших дней.

— И доживающий свои последние дни, — добавила Анда. — То есть не дни, конечно, а века. Думаю, нам осталось не больше тысячи лет. Вряд ли наше слабое искусственное солнце проработает дольше.

— Искусственное?

— Наполовину. Эойи не хотели переносить Маатлан в какой-то молодой мир, которому предстояло бы ещё долго жить и процветать, туда, где возникали новые формы жизни, для которых гибриды создавали бы проблемы. Эойи перемещались в космосе так же быстро, как и ваши современники. Они нашли маленькую галактику с гаснущим солнцем, где только одна из планет — самая маленькая планета земного типа — оказалась ещё пригодной для жизни. При помощи своей магии и всё той же тёмной материи эойи оживили угасающее солнце и помогли острову Маатлан прижиться на скудной планете. Остров оказался чем-то вроде ростка, который потом дал новые побеги. Его воды заполнили давно пересохшие русла этого мира, его растения давали всё новые и новые всходы, покрывая эту землю пядь за пядью. А гибриды и животные Терры, которые оказались здесь, плодились и размножались.

— Мне бы и в голову не пришло, что все эти мифические существа, о которых я так любила читать в детстве… — В голосе Дианы звучало разочарование, едва ли не досада. — Не думала, что всё это так называемые трансгенные существа.

— Не всё, — сказала Анда. В её тёмных глазах, напоминающих мне тихие лесные озёра, на мгновение всколыхнулась печаль. — Те, о ком ты в детстве читала, — остатки очень древней земной расы. В Атле их называли эльмами. Это дети стихий, которые всегда жили в гармонии с природой. Незадолго до катастрофы маги и эльмов постарались переселить сюда. Люди Терры считали эльмов божествами леса, гор, водоёмов. Самые безнравственные из магов-эойев использовали в своих экспериментах даже их, в результате чего появились поистине ужасные создания. Например, наяды-гибриды, которые сегодня на вас напали. Настоящие наяды тоже не всегда безобидны. У всех стихийных существ переменчивое настроение… — Анда грустно улыбнулась, как будто что-то вспоминая. — Но настоящие наяды не воинственны. Они обидчивые, но не злые. Эльмы всегда жили и живут, стараясь не попадаться людям на глаза. Говорят, они ещё есть и на Терре, но жизнь там настолько шумная, что они укрылись в самой глуши и предпочитают оставаться для людей легендой. Здесь больше вероятности их встретить, но они редко вступают в общение с людьми, а гибриды внушают им ужас. Дети стихий не терпят насилия над природой. Они хотели бы, чтобы человек вообще не вмешивался в её жизнь, но кое с каким вмешательством смирились. Лесные эльмы понимают, что людям иногда надо рубить деревья и выжигать участки леса под пахоту, но они более дружелюбны с теми, кто обходится без этого. Я за последние несколько десятилетий не срубила ни одного дерева. Дом у меня крепкий. Топить печь приходится только ради готовки, но для этого хватает хвороста и сухих сучьев — тут неподалёку мёртвый лес. Деревья ведь тоже умирают от старости. Ем я то, что растёт в моём саду. Там есть небольшой участок, где я сажаю зерновые. Много хлеба мне одной не надо. Поля, которые когда-то принадлежали моему клану, давно заросли. Вообще-то мы, эоды, никогда зря не губили здешние леса. К тому же нас всегда было мало. Наша раса даже в лучшие времена не отличалась плодовитостью. По-моему, наше племя, едва возникнув, тут же начало вымирать — кровь эойев, которая смешалась с нашей, была усталой кровью очень древней расы. Как я уже говорила, эойи переселили в Маатлан только тех, кто не имел честолюбивых замыслов, не горел желанием переделывать мир, потакая своим капризам и любопытству. Здесь оказались те, кто привык к простой жизни. Переселенцы строили жилища, выращивали плоды, разводили скот, хотя здесь трудно заниматься его разведением — гибриды в основном хищники и нападают на стада. Большинству здешних эодов вполне хватает плодов земли. Эойи и эоды Атлы вывели много пищевых сортов, не менее питательных, чем рыба и мясо. Так этот мир и живёт уже не одну тысячу лет. Год тут почти равен земному, а климат в течение года почти не изменяется. К югу отсюда пустыня, к северу ледники. Там тоже проживают древние кланы эодов. Северяне охотятся на гигантских мохнатых зверей с огромными бивнями и ловят рыбу. Гибриды в холодных водах не живут, так что в тех краях рыбацкий промысел процветает. Вернее, процветал. От тамошних кланов уже почти ничего не осталось. Условия жизни там суровые, так что северные эоды вымирают быстрее других. Даже быстрее южан, хотя пустынным жителям тоже трудней, чем нам, обитателям Средней зоны. Южане живут в посёлках с искусственными рощами и садами. Воду им приходится добывать, выкапывая глубокие колодцы, а среди пустынных зверей много свирепых ящеров.

— А южным и северным эодам разве не хочется перебраться сюда? — поинтересовалась Диана. — Разве тут мало места? По-моему, вот тут поблизости нет никакого жилья. Только замок на холме за рощей, но ты сказала, что там уже никто не живёт…

— Да, этот замок постепенно превращается в руину. Когда-то он принадлежал моему роду. Потом наша семья стала настолько малочисленной, что мы уже не могли поддерживать порядок в таком большом доме. Мои дед и бабка перебрались сюда, в бывший охотничий домик нашего клана. Мой прадед любил охоту, из-за чего и простился с жизнью раньше времени. Мой отец родился уже в этом доме и привёл сюда мою мать. Она была последней в своём роду. Ну а я последняя в своём. Я не хотела заводить семью, тем более что с юности знала о своём бесплодии. Бесплодие — бич вымирающих родов. Возможно, мой организм и дал бы какой-нибудь чахлый плод, вступи я в связь с мужчиной из южан или северян — это бы обновило кровь, но… Я не хотела иметь семью. Клану, который изжил себя, не стоит упорно цепляться за жизнь. Всему приходит конец. Думаю, кое-кто из южан и северян был бы не против перебраться сюда, но они никогда этого не сделают. Покинув свои края, они приблизят конец этого мира. Мы должны жить там, где живём, ибо это поддерживает равновесие. Маатлан — неправильный мир, если можно так выразиться. Он создан не Великим Творцом, чей облик и разум непостижим для нас, смертных. Даже для долгоживущих. Этот мир создан теми, кому далеко до Великого Творца. В Маатлане нарушено равновесие материй и стихий. Мы, эоды, кое-как поддерживаем его, равномерно расселившись по островам и континентам Маатлана и используя нашу магию, способную воздействовать на живое. Сила моего воздействия на окружающий мир невелика, но я способна охранять ближайшие леса, спасая их от изменений. Всё, что содержит слишком много тёмной материи, подвержено спонтанным изменениям. Или может быть изменено со злым умыслом. Вот почему чистильщики ведут охоту на чужих магов и вообще на всех, кто способен своим искусством изменять окружающий мир. Блокирующая магия эойев ещё работает, но здесь вполне может оказаться маг или учёный, способный пробить эту защиту. Сейчас мы переживаем тяжёлые времена. Близость Блуждающей планеты сделала зыбкой границу между нашим миром и вашим. К тому же ваши маги с планеты Никта с помощью этого безымянного демона частично овладели тёмной энергией и научились делать тоннели в пространстве. Даже в другие измерения. Надеюсь, им удалось проникнуть только сюда — из-за ненадёжности наших врат, но кто знает… И ладно бы пришли только они. Даркмейстеры привели с собой тех, кто называет себя аристеями. Их заинтересовали звери нашего мира, и они занялись их отловом. Аристеи очень искусные воины — способны противостоять даже чистильщикам. Охотиться им нравится на архипелаге. Именно там сейчас собрались почти все наши чистильщики — охраняют эту территорию, поскольку возможно повторное вторжение аристеев. А недавно открылись ещё одни врата, и у нас стали появляться новые гости.