Испытывала ли мать желание схватить ее за руку и убежать вслед за Айей, которая, держа младенца на руках, удалялась по тропинке? Ах, как бы Софи хотела, чтобы она тогда нашла в себе мужество так поступить! Но, возможно, еще больше мужества потребовалось для того, чтобы, отправив дочь, вернуться в дом и попытаться успокоить своего безумца-супруга.

Сев на корточки, Софи прошептала:

— Тетя Эми воспитала меня как следует. Она любила меня как родную дочь. Но всю свою сознательную жизнь я силилась вспомнить, какой ты была. Ты моя родная мама, и мне всегда тебя не хватало.

Софи проглотила подступивший к горлу ком.

— Я нашла Айю Мими и всем сердцем хочу отыскать своего младшего брата, чтобы рассказать ему о тебе, чтобы мне было кого любить. Но пока я не знаю, как это сделать. Прости меня. — Нагнувшись, она поцеловала дрожащими губами сырой камень. — Прощай, мама.

По щекам Софи потекли слезы, капая с подбородка. Она поднялась. Уэсли положил руку ей на плечо.

— Твой отец был болен. Это не оправдывает его, но, вероятно, было время, когда он тебя любил. Так не бывает, чтобы отец не любил свою дочь.

Повернувшись к нему, Софи печально улыбнулась.

— Ты говоришь так, потому что сам хороший отец. Я не помню, чтобы мой отец был таким же. Но все же мне хотелось бы в это верить. Спасибо тебе.

Когда они уходили с кладбища, сквозь завесу серых туч проглянул бледный лучик солнца.

К тому времени, когда Софи и Уэсли, поднявшись на кручу, вернулись в гостиницу, тучи рассеялись и снова стали видны окрестные горы.

«Твои родители поженились и провели медовый месяц в горном селении Мурри. Твоя мать всегда любила горы», — сказала когда-то тетя Эми.

Софи осознала: куда бы она ни направилась, горы всегда будут дарить ей душевный покой. Тетя Эми любила их, любила их и ее мать, и в этом Софи находила утешение для себя.

Глава сорок третья

Адела первой сбежала с крыльца им навстречу, когда они вернулись в Белгури.

— Папа! Офи!

Кларри едва успела схватить ее за руку, чтобы Адела не угодила под копыта лошадей. Девочка запрыгнула на руки к отцу, тут же закружившему ее.

— Как же я скучал по своему котенку!

Он звонко поцеловал дочь в щеку.

Адела захихикала, вытираясь. У Софи сжалось сердце при виде их взаимной радости и прозвучавшего ласкового прозвища, которым ее мать называла ее брата-младенца.

Вырвавшись из объятий отца, Адела подбежала к Софи.

— Там в палатке принц, — сообщила она с круглыми от возбуждения глазами. — У него волк на золотой цепи. Офи, идем, посмотришь.

— Это раджа Гулгата, — пояснила Кларри. — Он приехал вчера. Мы ходили смотреть, как они разбивают лагерь. На самом деле волк — это охотничья собака.

— Нет, это волк, — настаивала Адела. — Пойдем, Софи!

— Дай ей отдохнуть и принять ванну, — сказала Кларри. — Она устала после долгой дороги.

Кларри вопросительно взглянула на Софи. Та покачала головой.

— Бурке умер две недели назад, — сообщил Уэсли. — Поговорим об этом позже.

Адела с недоумением переводила взгляд с одного взрослого на другого.

— Почему ты грустишь, Офи?

— Потому что я пять дней тебя не видела, — ответила Софи, наклоняясь. — Обними меня скорее.

Хихикая, Адела обхватила теплыми ручонками шею Софи, запустив пальцы ей в волосы. Девочку восхищали ее русые шелковистые локоны.

— Можем завтра пригласить раджу и его товарищей-охотников на чай, раз вы вернулись, — предложила Кларри. — Их там, похоже, совсем немного.

— Вечером съезжу приглашу их, — согласился Уэсли.

Когда тени удлинились, принявшая горячую ванну и переодевшаяся в чистое Софи пошла с Робсонами к реке, чтобы познакомиться с раджой. Ее удивила скромность лагеря — восемь палаток размером не больше тех, что были у Тэма во время похода в горы, были установлены по кругу, а возле костра хлопотали над ужином два повара.

В воде с радостными возгласами плескались четверо мужчин.

— Дамы, — сказал Уэсли встревоженно, — вам следует отвернуться. Джентльмены не одеты.

Смеясь над его чопорностью, Кларри и Софи зашли за большой дуб. Думая, что это игра, Адела завизжала от восторга. Уэсли пошел поприветствовать охотников и через несколько минут вернулся и сообщил, что можно выходить.

Спешно были найдены походные стулья для дам, и из палатки вышел пожать им руки раджа. Он оказался привлекательным стройным мужчиной лет сорока. На нем были брюки и рубашка. Софи сразу же понравилось то, что в его обращении отсутствовала манерность.

— Добро пожаловать в мой дворец, — подмигнул он Аделе.

— А где волк? — спросила девочка, озираясь.

— Ушел искать Красную Шапочку, — сказал раджа и рассмеялся над собственной шуткой.

Он велел подать выпивку.

Когда стаканы с лимонадом и виски были разобраны, из темноты вышли остальные купальщики.

— Это мой брат Рави, это мой добрый друг полковник Бакстер, а это Хан, мой новый адъютант.

Софи едва не задохнулась. Она уставилась на мускулистого мужчину с взъерошенными мокрыми волосами, торопливо натягивающего брюки и рубаху. Его лицо заросло густой бородой, но, когда он подошел ближе, она узнала его в тусклом свете сумерек.

— Рафи! — ахнула Софи.

Подойдя, он взял ее за руку.

— Как поживаешь, Софи?

Похоже, он не был удивлен, встретив ее, в отличие от нее, потрясенной его внезапным появлением. Сердце Софи бешено колотилось. Она не находила, что ответить. Как он может быть таким невозмутимым?

— Вы знакомы? — спросил раджа с любопытством.

— По Эдинбургу и лесничеству, — объяснил Рафи.

Он отпустил руку Софи, и она поспешила сесть, прежде чем ее ноги подкосились. Она поймала на себе взгляд Кларри и поняла, что та обо всем догадалась. Неужели она еще вчера знала, что Рафи здесь? Раджа предался воспоминаниям о проведенном в Эдинбурге времени и стал расспрашивать Софи о ее жизни там, а Кларри завела с Рафи разговор о чайных плантациях. У Софи на языке вертелась тысяча вопросов к Рафи, но она все же была рада, когда Робсоны, пригласив гостей на чай, откланялись, забрав Аделу, путавшуюся под ногами у поваров, занятых приготовлением лепешек.

Перед уходом Кларри сказала Рафи как бы между прочим:

— Если поедешь с нами утром на конную прогулку, я покажу тебе ореховые деревья, о которых мы говорили.

Рафи кивнул, принимая приглашение.

Позже, вернувшись в Белгури, Софи допоздна сидела с Кларри, слишком взволнованная, чтобы уснуть.

— Неужели это простая случайность? Он, кажется, совсем не удивился. Возможно, это потому, что он не испытывает ко мне тех чувств, которые я испытываю к нему. Ах, Кларри, не знаю, что и думать. Все равно у меня нет никакой надежды.

Что бы Кларри ни говорила, ничто не могло успокоить Софи.

— Постарайся уснуть, — наконец сдалась Кларри, зевая и направляясь в спальню. — Через несколько часов начнет светать.

Выехав в морозное декабрьское утро, Софи с облегчением вздохнула. Долгая ночь закончилась, она на свежем воздухе и снова чем-то занята. Настроение Софи улучшилось. Независимо от того, появится Рафи или нет, она собиралась насладиться восходом, как и в любое другое утро.

Кларри и Уэсли были вместе с ней. Пока их лошади шли мимо чайных плантаций, до всадников из деревни доносился запах дыма утренних костров. Там, где дорога сворачивала в джунгли, Софи увидела на фоне темно-серого неба силуэт мужчины, сидящего на коне. Рафи приехал.

— Поезжай вперед, — сказала ей Кларри, — а мы следом. Дорога слишком узкая.

Софи поздоровалась с Рафи, и их лошади пошли рядом. И Софи, и Рафи молчали, словно боясь того, что мог сказать другой. Через двадцать минут они оказались на поляне с разрушенным храмом, где Кларри хотела показать Рафи дикие ореховые деревья. Только здесь Софи заметила, что Робсонов позади них уже нет.

Пока они с Рафи, спешившись, ожидали рассвета, Софи незаметно для себя начала рассказывать ему о том, как нашла Айю Мими в хижине отшельника. Она не утаила правды о смерти родителей и о своих бесплодных поисках младшего брата. Слова лились сами собой.