— «Чайная Герберта», — кивнула Софи. — В честь первого мужа Кларри. Уилл, ее пасынок, был близким другом Джонни, помнишь? Мы с Тилли были по уши влюблены в Уилла. Полагаю, это из-за его кудрей. Он постоянно дразнил нас, девчонок, но по-доброму.

— Ах да, это тот бедный парень, который умер уже после войны…

— Совершенно верно, — вздохнула Софи. — Тилли говорила, что Кларри была убита горем, да и Джонни тоже.

— Что ж, замечательно, что она вновь обрела счастье с одним из Робсонов, — заметила тетя Эми.

— Ты только послушай, — сказала Софи и продолжила читать письмо: — «Кузен Уэсли, Джеймс Робсон, тоже приехал в Ньюкасл, хотя они с Кларри не очень-то ладят. Это его первый визит в Англию после войны».

— Джеймс Робсон? — ахнула тетя.

Софи перевела на нее взгляд.

— Это не тот ли самый Робсон, с которым работал мой отец?

— Это именно он и есть.

Эми как-то странно взглянула на племянницу.

— И?..

Тетя Софи замялась.

— Это он привез тебя из Индии, когда твои родители… — Ее голос смягчился. — Неужели ты его не помнишь?

Софи пожала плечами.

— Нет, совершенно не помню. Помню только большой пароход и постоянную тошноту от качки, больше ничего. Расскажи мне о нем.

Но тетя Эми лишь сказала:

— Читай дальше, дорогая. Интересно, что еще пишет Тилли.

Софи вновь обратилась к письму:

— «Он приходил к маме на прошлой неделе с письмами от Джонни и фотографиями свадьбы в Калькутте. Хелена, моя новая невестка, такая красавица! Наверняка свадебное платье прислано из Парижа. Мама старается не подавать виду, но она все еще расстроена из-за того, что они так поспешно поженились, не подождав до следующего года, когда она могла бы приехать на свадьбу. Но родня Хелены живет по большей части в Дели и Калькутте, так что их это устраивало, а кроме того, говоря между нами, мама со своими больными легкими не перенесла бы дорогу до Индии. Так что я не виню Джонни за то, что он решил так поступить.

Мистер Робсон ни капли не похож на своего брата Уэсли. Удивительно, насколько могут быть разными члены одной семьи. Он не так высок, широкоплеч, как боксер, и к тому же гораздо старше, уже совсем седой, хотя его пышные усы все еще темные. О таких говорят “много повидал на своем веку”. Он и минуты не может усидеть на месте.

Думаю, он не очень привычен к женскому обществу: говорил совсем мало, пока мама не перевела разговор на лошадей и собак. Мистер Робсон скучает по животным, оставшимся на его чайных плантациях, особенно по охотничьей собаке по кличке Рябина. Наша толстушка Флосси вызвала у него интерес, и он ей тоже, похоже, понравился. Мама сказала, что испытала облегчение, когда он наконец от нас ушел, но из вежливости пригласила его прийти ко мне на день рождения в следующую субботу.

Если сможешь, приезжай в субботу пораньше, чтобы мама с Моной не слишком суетились. Тебе очень повезло, что у тебя нет старшей сестры, которая любит командовать. Мона будет гораздо более приятной в общении, если ты будешь здесь! Разумеется, тетя Эми тоже должна приехать. Ничего особенного не будет: небольшое застолье и танцы, чтобы тебя порадовать. Жду тебя с нетерпением. Сообщи, каким поездом вы планируете приехать.

Твоя любящая сестра и лучшая подруга,

глупышка Тилли».

Софи подняла взгляд. Ее карие глаза взволнованно сияли.

— Давай поедем на мотоцикле, пусть Раджа прогуляется.

Тетя Эми закатила глаза.

— Дорогая моя, я не сяду на него даже за весь индийский чай.

— Я отгоню его в гараж, чтобы к нему прикрепили коляску.

— Ты никогда раньше не ездила так далеко на мотоцикле.

— Мы можем сделать остановку на ночь. Мисс Горри говорила, что я могу взять несколько выходных.

Софи не терпелось отправиться в путешествие. Ее собственный двадцать первый день рождения, который был месяц назад, она отметила довольно скромно: потанцевала на благотворительном вечере, устроенном фондом мисс Горри, а тетя Эми испекла пирог.

Тетя Эми заметила на лице племянницы решимость. А если в хорошенькую упрямую головку Софи пришла какая-то идея, спорить с ней было бесполезно.

— Ну что ж, — сказала девушка, подходя к окну, — значит, нам суждено еще раз встретиться с этим Джеймсом Робсоном.

Мысль о том, что она увидит человека, который знал ее родителей в Индии, приводила Софи в волнение.

— Да, и ты сможешь лично поблагодарить его за то добро, которое он для тебя сделал, — заметила тетя. — Даже если ты этого не помнишь.

Софи обратила взгляд вдоль улицы туда, где виднелись поросшие кустарником скалы в Королевском парке. Ей никогда не надоедало смотреть на силуэты этих утесов, находящихся в такой странной близости к закопченным сажей домам в центре Эдинбурга. Ее с новой силой охватило нетерпеливое желание поскорее вырваться за город. Несмотря на то что она уже давно тут жила, Софи так и не стала городской девушкой, в отличие от Тилли, которая любила бывать в библиотеках, театрах и магазинах, а также проводить долгие часы в душной гостиной с книгой в руках. Милая Тилли…

Складывая письмо, Софи увидела постскриптум, наспех написанный с обратной стороны последнего листа.

«Джонни и Хелена пригласили меня в Индию. Мама считает, что мне следует поехать. Полагаю, они хотят выдать меня замуж за какого-нибудь подходящего мужчину. Подскажи, как мне поступить. Ты всегда давала мне дельные советы. Обсудим это на следующей неделе».

Софи испытала приступ беспокойства.

— Что случилось, девочка моя? — спросила тетя Эми.

Эми передала ей последний лист письма.

— Понятно, — сказала тетя. — Ты боишься, что Тилли останется там навсегда.

Девушка кивнула, едва справляясь с паникой. Дружба с Тилли стала неотъемлемой частью ее жизни, и Софи не могла себе представить, что не сможет больше встречаться с ней каждые пару месяцев, как это было с самого их детства. Индия была слишком далеко.

— Не стоит волноваться о том, что, возможно, никогда не случится, — посоветовала ей тетя Эми.

Она понимала, что за улыбками и щебетаньем ее племянница скрывает страх потерять близких. Еще в детстве она узнала, что такое несчастье.

— Ты права, тетя, — согласилась Софи, бодрясь и отгоняя от себя мрачные мысли.

Глава вторая

Сопровождаемая рычанием двигателя и клубами сизого дыма, Софи выехала из Эдинбурга ветреным июньским днем. Укутавшись пледом и укрывшись брезентом, тетя Эми сидела в коляске. Вещи были закреплены на багажнике. Облаченная в бриджи для верховой езды, армейскую куртку и защитные очки, с русыми волосами, собранными в хвост на затылке, Софи сжимала дрожащий руль Раджи, выезжая на дорогу, ведущую в Далкит[5] и далее, на юг.

Девушка научилась водить мотоцикл в семнадцать лет, в последний год войны, когда работала на станции Красного Креста. Вести учет материалов и медикаментов ей быстро прискучило, и Софи вызвалась развозить одежду и постельное белье по госпиталям и санаториям. Она всегда находила время, чтобы поболтать с ранеными. Один инвалид, майор кавалерии, был настолько очарован ее дружелюбием и приветливой улыбкой, что подарил ей свой старый мотоцикл. Софи, давно любившая механизмы, научилась управляться с этой своенравной машиной, менять камеры (проколы случались довольно часто), чистить клапаны и доливать масло. Софи Логан, восседающая на ревущем мотоцикле, стала обычным явлением в южной части Эдинбурга и на крутых извилистых дорогах близлежащих Пентлендских холмов. Тете нравилось ездить с ней на пикники за город или на морское побережье. Обычно, когда они возвращались, коляска была заполнена выброшенными на берег деревяшками или обломившимися сучьями, из которых Эми делала портсигары или лопатки для размешивания овсяной каши.