— Все может быть, — задумчиво откликнулся я, все еще не решив, брать чужой амулет или нет. Сумка у меня забита под завязку. Пихать туда дополнительный груз… не хочу нарушать порядок укладки. Может, потом в самый нужный момент не успею достать необходимый инструмент. — Пожалуй, умсаков и Гавкача придется оставить здесь — на открытом месте они слишком бросаются в глаза…

— Я с вами пойду, хозяин, можно? — быстро спросил Верзила, не дожидаясь, когда я озвучу приказ целиком.

Я медленно наклонил голову, потрогал пухлую сумку и, рассудив, что с амулетом можно определиться на обратном пути, коротко ответил:

— Идем.

На кладбище нас тоже не встретили ни ловушки, ни охранные заклятия. Одно дохленькое опознавательное заклинание на подступах к склепам, при виде которого я даже немного огорчился уровнем потенциального противника, не в счет. Ну кто же ставит ученические, известные еще со студенческой скамьи заклинания на таком объекте? Атакующие, безусловно, отпадают — если внизу находится лаборатория, то может и рвануть. Но следящие-то поставить было можно?!

Хотя нет. Прошу прощения — во-о-он что-то впереди поблескивает. Правда, пока за беспорядочно наваленными обломками источник установить трудно. Но вот сейчас мы подойдем ближе…

В том, какой именно склеп выбрать, я не сомневался — «охранку» на пустышки ставить ни к чему, так что мне еще и подсказали. Другое дело, что отыскать вход оказалось гораздо сложнее — без «маячка» я бы, наверное, не сразу его увидел и не догадался, что зияющая чернотой узкая щель между двумя поваленными колоннами и есть то, что нам нужно. За щелью, если хорошенько попыхтеть и приподнять один из обломков, обнаружились уходящие в непроглядную темень ступени, а над ними как раз и нашлось то самое заклинание, отголоски которого я уловил.

К моей искренней радости, оно оказалось «темным» — первый признак того, что предположение касательно юных мэтров было близко к истине. Причем направлена эта «охранка» оказалась не на живых, а на мертвых, так что Верзиле пришлось с недовольной гримасой остаться.

Надо признать, мастерство мэтров в моих глазах после этого немного подросло, потому что заклинание выглядело вполне жизнеспособным и даже могло сообщить хозяину о попытке взлома. Однако мнение об умственных способностях неизвестных «темных» сохранилось на прежнем уровне, поскольку когда некромант опасается собственных творений и того, что они могут сбежать, это означает, что он банально не уверен в своих силах. Для иных целей столь примитивная «сеть» не подходила, да и о живых нарушителях все-таки следовало подумать. Так что — увы: достойного врага внизу, похоже, можно не ждать.

Впрочем, оно и лучше.

Отдав огорченному зомби набор простых, не допускающих двоякого толкования распоряжений, я максимально полно выдохнул и, втянув живот, соскользнул вниз.

* * *

Говорят, лет этак тысячи полторы-две назад усыпальницы для благородных и высокородных вельмож строили именно так — в виде подземных лабиринтов, в которых, как наивно считалось, после смерти селились духи усопших, дабы при необходимости прийти на помощь своим потомкам. Совет какой, к примеру, могли дать или опытом поделиться, про грешки свои прижизненные рассказать или же припомнить, куда заныкали честно заработанные денежки… словом, уважение к владеющим тайнами бытия предкам выказывалось в те годы как можно более рьяно. Бедняки старались принести на могилу побольше даров или украсить затейливой резьбой ограждающий камень. Каменное надгробье по карману оказывалось не всем, поэтому многие ограничивались только камнями, специальным образом уложенными горкой в изголовье.

Богачи же отгрохивали роскошные мавзолеи и даже целые многоэтажные комплексы, рассчитанные на нескольких поколений. Сил и средств никогда не жалели. Но, справедливо опасаясь грабителей, основную часть строений располагали не на поверхности, а под землей. Так, чтобы чужаку было добраться несподручно. Склепы при этом буквально вызолачивали изнутри. Стены обивали бесценным заморским деревом, преподнесенные в дар мертвецу ларцы засыпали драгоценными каменьями и всевозможными милыми, но бесполезными вещицами. Оставляли гнить по углам целые груды одежды, тем самым показывая, как дороги были живущим безвременно почившие предки… а также роскошные ковры, золотую и серебряную утварь, оружие, всевозможные диковинки, призванные подтвердить высокий статус усопшего… неудивительно, что на эти сокровища во все времена облизывались воры и всевозможное жулье.

Магов тогда, как говорят, было немного, да и те — не обученные как следует. Некромантов вообще днем с огнем было не сыскать. Так что защита ценного имущества составляла для родственников серьезную проблему. Входы в усыпальницы старательно зачаровывали, закрывали потайными замками, замуровывали так, что порой в семье тайный проход был известен лишь главе рода… рабов, копавших котлован и занимавшихся отделкой, в обязательном порядке умерщвляли, дабы никто не прознал о месте захоронения… в общем, извращались по-всякому, лишь бы драгоценный прах не был потревожен, а сокровища остались на своем месте. Снаружи такие усыпальницы, как правило, ничем не украшались и выглядели нарочито бедно, прячась под тяжелыми плитами или вовсе зарываясь макушкой в рукотворные холмы. Но никакие уловки, многочисленные ловушки, ядовитые змеи, неумело сделанные зомби-охранники и даже угроза схлопотать посмертное проклятие на весь род до седьмого колена не спасали от любителей легкой наживы.

Со временем большинство склепов все-таки подверглось тщательному обыску и вдумчивому разграблению, найденные сокровища осели в сундуках аристократов и любителей диковинок. Добычи для Гильдии копателей становилось все меньше и меньше, а конкуренция за право будущих раскопок, напротив, ужесточилась настолько, что, опасаясь войн, тогдашнему королю Тагдеушу Справедливому даже пришлось обратиться за помощью к регулярной армии.

По прошествии лет мода на громадные усыпальницы прошла. Фамильные склепы постепенно переместились в замки, уменьшились в размерах и стали намного скромнее. Одновременно с этим магическое искусство стало настолько совершенным, что для вызова духа больше не требовалось наличие связи с определенным местом. Профессия некроманта видоизменилась, разом превратившись в востребованную и уважаемую. Надобность в бездумном расточительстве мгновенно отпала. Охрана склепов многократно улучшилась. Гильдия копателей, лишившись источника доходов, ожидаемо распалась, оставив после себя лишь редких энтузиастов, продолжающих надеяться на чудо. Искусственная нежить, изначально предназначенная для охраны склепов, стала никому не нужна, постепенно заполонив предоставленные в ее полное распоряжение убежища. А затем и вовсе начала расползаться по окрестностям, делая остатки сокровищ еще более недоступными.

Конечно, искатели приключений находились всегда, и порой целые ватаги любителей поживиться отправлялись в какую-нибудь несусветную глушь в поисках потерянных реликвий. Но уже на памяти моего деда интересных находок в этих экспедициях было раз-два и обчелся, а я, к примеру, вообще не слышал, чтобы кто-то сумел сколотить на этом состояние.

Иными словами, спускаясь в подземелье, мне было совершенно ясно, что ничего интересного я там не найду. Однако соблюдать осторожность это понимание не мешало, поэтому перво-наперво я закинул на лестницу очередную группу поисковых заклятий и только потом двинулся вперед.

У лестницы обнаружилось ровно двенадцать ступеней, крутой уклон, с которого было легко навернуться, и небольшой полукруглый, хотя и совершенно пустой зал в основании. Где, как ни странно, я не наткнулся ни на один скелет (неужто среди грабителей не было неудачников?!) и даже обнаружил, что пол недавно подметали. Вернее, сгребли кучи мусора к дальней стене и протоптали дорожку к единственному выходу.

За низкой аркой, в которую пришлось входить пригнувшись, оказался довольно широкий, неосвещенный коридор, также идущий под уклон. За ним — второй зал, побольше, на стенах которого появились первые барельефы и искусно изображенные сцены из жизни незнакомого мне рода, а на полу — со вкусом сделанная мозаика. Многочисленные надписи я читать не стал — наверняка последних представителей древнего семейства сожрало время, да и обстоятельства не располагали к самообразованию — а вот двум обнаружившимся проходам, в которых тускло горели магические светильники, уделил пристальное внимание.