Толку от таких артефактов, конечно, немного — убить или покалечить возможного нарушителя они не могли. Однако на то, чтобы отпугнуть кабана или прогнать позарившегося на молодую телку хищника, вполне годились. Их, к слову, обычно для этого и использовали.

Но кому могли понадобиться предупредительные амулеты возле старого болота? Следить за тем, чтобы лоси в топь не провалились? Или чтобы дети к дальнему погосту не рвались? Так до ближайшей деревни ого-го сколько топать — сюда даже на крыльях утомительно добираться. Да и кто попрется в такую даль ради того, чтобы удовлетворить свое любопытство? Впрочем, от случайных попутчиков амулеты отваживали надежно — концентрация страха возле них была такой, что даже Верзила изволил почесаться. А уж неразумный крестьянин, на которого внезапно обрушится волна дикого ужаса, помчится отсюда прочь так, что только пятки засверкают. Вот вам и проклятое болото… то самое, кстати, куда унесло мою пропавшую Зубищу.

Интересное совпадение, не находите?

Придержав Резвача и отогнав собаку за спину, я с удвоенным вниманием принялся обшаривать окрестности в поисках второй линии защиты. И не ошибся — шагов через сто обнаружилась такая же трехрядная магическая «охранка». Почти точная копия той, что мы преодолели возле реки. С той только разницей, что здесь она была совсем свежая, регулярно обновлялась и реагировала не только на живых двуногих, но вообще на все движущиеся объекты, независимо от степени их оживленности.

Мне пришлось потратить целых двадцать минут на то, чтобы открыть узкий проход на ту сторону. И это — только первый заслон! А следующие два пришлось преодолевать уже испытанным способом, чтобы не рисковать и не тратить время. Благо, поднять нити заклинания повыше старательный маг, создавший эту гадость, так и не удосужился.

— Значит, мы по делу пришли, — предвкушающе потер ладони я, когда полоса препятствий осталась позади. — Пустое место так хорошо охранять не будут. Да, Резвач?

Умсак согласно рыкнул.

Я потрепал его по лоснящейся холке и, отвязав седельную сумку, спрыгнул на землю.

— Молодец. А это значит, что дальше мы пойдем пешком. Гавкач, рядом!

Дальше пришлось идти еще осторожнее — я ждал подвоха на каждом шагу, поскольку прекрасно видел, насколько тут удобное место для всевозможных ловушек. Спутников терять не хотелось — слишком много за них уплачено, так что едва ли не впервые в жизни мне пришлось поступиться принципами и шагать первым. Воскресить умсаков или Верзилу, конечно, несложно, но я не для этого потрошил старшего демона и до отказа забивал накопители его силой. На нее у меня иные планы, которые я пока не готов серьезно пересмотреть.

Впрочем, все опасения оказались напрасными. То ли «светлый» маг нам попался беспечный, то ли он так свято верил в непогрешимость «охранки», а то ли я стал таким недоверчивым к старости, что уже осторожничаю там, где не надо. Как бы там ни было, последующие шагов двести мы преодолели без всяких трудностей. И вышли на край огромного погоста без каких-либо препятствий.

Собственно, погостом он перестал быть уже давно — свежих захоронений здесь не делали лет, наверное, тысячу или даже побольше. От некогда высокой ограды не осталось ничего, кроме нескольких громадных, наполовину ушедших в землю и покрытых лишайниками валунов. Вместо ворот виднелись два искореженных, безжалостно смятых и перекрученных какой-то неведомой силой металлических столба, почти полностью скрывшихся в травяном мусоре. Кованые створки, если они когда-то были, бесследно исчезли. А сразу за ними простиралось громадное, напрочь лишенное деревьев пространство, покрытое пожелтевшей в разгар лета травой, чахлыми кустиками чертополоха, щедро изрытое довольно глубокими, оплывшими по краям ямами и больше похожее на результат усилий кладоискателей, нежели на древний могильник. Единственное, что не вписывалось в образ, так это гробовая тишина, изредка нарушаемая шелестом листвы и скрипом веток на деревьях. Да легкий привкус затхлости, оседающий на губах неприятным осадком.

То, что передо мной находятся могилы, я тоже понял не сразу — многочисленные рытвины, изъевшие землю наподобие оспин, наводили на мысль о том, что их обитатели покинули эти места самостоятельно или же их оттуда неаккуратно достали. Каменные надгробия, которые тоже нашлись под толстым слоем дерна… видимо, непростое тут было кладбище… по большей части оказались повалены. Многие из них, судя по неровностям под ногами, были разбиты на куски. Какие-то вросли в землю настолько, что снаружи виднелись лишь покрытые старой листвой и ссохшимися ветками расколотые края, которые словно кто-то в бешенстве обтесывал гигантской дубиной. Между ними даже деревья отказывались расти, хотя, казалось бы — вон, сколько места, бери да заселяйся.

Но нет. За прошедшие века никто, кроме чертополоха, не рискнул занять освободившееся место. Да и то, рос он неуверенно, куцыми островками, словно витающие над оскверненными могилами отголоски прошлого мешали лесу залечить эту болезненную язву.

А вот за что сразу зацепился взгляд, так это за три невысоких холмика в центре, которые оказались грудой похороненных под землей развалин. Вполне вероятно, остатки склепов, в которых прежние хозяева хоронили усопших предков. Размеры сейчас оценить было трудно, но, судя по тому, что на ворота владельцы склепов не поскупились, да и почти каждому мертвецу уважительно предоставили индивидуальное надгробие, простых людей тут не хоронили. Так что и места упокоения для самых-самых должны были быть внушительными.

Прежде чем отправиться в их сторону, я по привычке прошелся вдоль границы и дважды прощупал пространство целой связкой поисковых заклинаний. Проклятий… по крайней мере явных… над кладбищем не нашел. Охранных заклинаний, чему, надо сказать, искренне удивился, тоже. Следилок на деревьях вовсе не оказалось. Зато в ямках под валунами отыскались еще несколько амулетов, предназначенных для создания несложного четверичного заклинания. Какой уж должна была быть генерируемая ими иллюзия, я не знаю, поскольку один из двух найденных мною артефактов оказался истощен, но, судя по дурной славе этого места, что-то явно зловещее. Скелеты, разбросанные тут и там в живописных позах, страшного вида черепа, скалящиеся остатками зубов, светящие по ночам огни в пустых глазницах… в общем, обычная дурь, которая действует лишь на необразованных дикарей.

Насколько я мог судить, заряд амулета истощился не так давно — каких-то пару месяцев назад. И с тех пор его восстановлением никто не озаботился, что привело к сбою в работе заклинания. Однако, судя по всему, орудовавший тут маг посчитал, что обновлять его излишне — хватит «охранки» и предупреждения на входе.

Я в принципе был с этим согласен, но на месте мага пристроил бы амулеты к другому делу. А то лежат тут, ржавеют…

Внезапный налетевший порыв ветра заставил меня отвлечься от мысли прикарманить полезный продукт. А пришедшая вместе с ним несусветная вонь, в которой преобладал крепкий аромат тухлых яиц и еще какой-то, смутно знакомый, но пока непонятный запах, от которого у меня поневоле сморщился нос, вынудил принюхаться и понимающе кивнуть.

— Похоже, топь где-то неподалеку…

— Ваша правда, хозяин, — спокойно ответил из-за спины Верзила. — Болото совсем близко. Мы его когда-то так промеж собой и звали — Смердило. В ветреный день, бывало, и до деревень вонища долетает…

— Неужто такое большое? — рассеянно удивился я.

— До самых гор лежит. И даже баронство наше краешком самым цепляет.

— Ты-то откуда знаешь? Карту где-то видел или к соседям в гости ходил?

— Дед у меня когда-то у Ангорских служил, — пожал плечами зомби. — Он и рассказывал всякое. Несколько раз отца по охоте далеко к северу заносило… так он и русалку в тех местах как-то видел. Песню ему какую-то скрипеть начала, да только он глуховат был, отец-то… в отрочестве еще повредился… потому и не слышал гласа зовущего. Живым значитца ушел. Говорил потом, что и на сухом однажды следы нечисти заметил: здоровенные, с когтями аж по ладони длиной. Как узрел дрянь-то такую, так ноги оттуда поскорее унес да зарекся больше в той стороне дичь искать. Леса там все равно бедные, птицы почти нет, зверье бежит прочь сломя голову… он ведь от отчаяния в ту сторону забрался — год был скверный, вот и понесло его почти в самую топь. Едва, говорил, выбрался. До самого дому казалось, что глаза голодные из-за кустов провожают…