Я чувствовал себя центром вселенной, полным абсолютом совершенства сложно структурированной отзывчивой и податливой материи, осознающей самого себя. Все, что было вокруг, не играло никакой роли, мое Я доминировало над окружающим, воспринимая свою исключительность. Мне было настолько хорошо, что кривая улыбка застыла у меня на лице, сформировав маску блаженного идиота.

   Постепенно организм успокаивался, возвращаясь в своеобычное состояние.

   Откат от брызнувших в кровь эмоций накрыл пеленой серого безразличия, сквозь которое поглядывало мое скептически настроенное настоящее Я.

   Чтобы оглянуться, мне пришлось приподняться на кровати. Большая комната, с узким и высоким окном, была ровно освещена естественным светом, причиняющим явную боль глазам. За окном был рассвет. Сквозь белесый туман проглядывал край местного светилы. Тишина еще не была нарушена звуками пробуждающейся природы, поэтому мне было четко слышен далекий скрип половиц, под тяжелыми, приближающимися шагами. Инстинкт самосохранения заставил меня подняться. Новый лепесток лежал в изголовья кровати, поэтому оголив клинок я, тихо подошел к массивной деревянной двери и затаился за ней. Рукоять Лепестка приятно холодила ладонь, вселяя потерянную, после осознания себя, уверенность в собственных силах. Звук шагов еще немного приблизился, замер и стал постепенно отдаляться. Облегченно выдохнув, я подошел к кровати, пытаясь вычленить последние образы происходящего со мной. Помню длинную дорогу, петляющую между широких улиц. Повозки со всяким скарбом тянувшиеся бесконечно вдоль этой дороги. Большое помещение, где мой спутник. Нет, теперь работодатель, принимал поздравления от собравшейся, широким полукругом, местной знати. У всех присутствующих, не исключая и нескольких дам, на плечи был накинут длинный темно синий плащ с вышитой белой стрелой в серой окантовке. Было видно, что собравшиеся искренне рады горделиво посматривающему по сторонам воину. Принесли напитки и еду. Никому не было до меня дела и чувствуя сильный голод, я подошел к прислужнику с подносом и забрал тарелку с закусками. Вот здесь и началось. Высокому блондину с пышными усами не понравилось, что я взял целую тарелку себе, и он громогласно назвал меня невежей и наглецом. Наглецом то понятно.. но почему невежей? Об этом я и спросил у него, довольно своеобразным образом - уперев лезвие лепестка ему в ногу. Все происходило на глазах собравшихся и это им определенно не понравилось. Против меня встал весь зал, наперебой громко требуя поединка. Мне почему-то было весело, и я предложил им напасть всем вместе, иначе придется тянуть время и отвлекаться от столь вкусных закусок. Ко мне подошли шестеро. Низкий и широкоплечий предводитель, с одутловатым лицом и надменной усмешкой на узких губах. Только контраст его любезного лица и цепких холодных глаз заставили меня перестать дурачиться и собраться. Такие же взгляды были и у остальных пятерых, с жесткими лицами прожженных авантюристов.

   - Ваши действия оскорбительны вы ведете себя как невоспитанный дикарь. Прошу вас проследовать за нами.

   - Чем же мои действия оскорбили уважаемое общество? - с улыбкой ответил я, стараясь не упустить движений шестерки - не моей ли отличающейся одеждой? Или возможно тем, что я голоден?

   - Одежда действительно не подходит для нашего собрания - согласился подошедший - поэтому я прошу ответить, как вы здесь оказались?

   - Меня пригласили - сдержанно ответил я, оборачиваясь в сторону своего нанимателя. Какое же было мое удивление, когда его не оказалось в помещении.

   - Так кто вас позвал сюда? - нетерпеливо задал вопрос коротышка.

   - Это уже не важно - сдержанно ответил я - будьте столь любезны, проводите меня к выходу.

   - Еще как будем - прозвучало немного угрожающе, и поднятая в направлении выхода рука плавным жестом опустилась на рукоять короткого меча.

   В спину бить при всех не будут, подумал я, непринужденно направляясь к широкой двери.

   И тут накатило.

   Ноги перестали меня держать, упав на колени, я повалился вперед лицом, стараясь выбросить перед собой руки, для смягчения падения.

   Еще одна волна обездвижила все тело.

   - Он под раскрытием - прозвучал приговор, и меня дружно подняли и куда-то понесли.

   На этом воспоминания закончились, но легкая боль в ребрах и животе говорили, что меня по дороге как минимум пару раз уронили.

   Ничего, подумал я, расквитаемся.

   Осмотрев себя, я остался доволен проведенной ревизией. Кроме легкой боли в отбитых внутренностях меня ничего не беспокоило.

   Настала пора одеваться. Тонкий камзол, темно синего цвета, висел у изголовья кровати. Серые штаны и мягкие, копоткие сапоги были тут же, создавая вид только что сшитых вещей.

   - Не может быть, что пока я был без сознания, мне это сшили.

   Хотя.. Сейчас посмотрим. Ткань действительно была абсолютно новой. Примерив на себя, я убедился, что размер как раз мой. И даже обувь оказалась в пору. Вот уж было чему удивляться.

   Смещенный центр тяжести снова напомнил о себе, качнув меня в сторону кровати. Тяжесть темной сферы, вместившей предел, ощутимо портила жизнь. Пора бы и попробовать привыкать подумал я, садясь на край кровати.

   Большой, начищенный лист металла отражал убранство комнаты. Мне стало интересно, и я подошел к нему, рассматривая свое отражение. Высокий лоб с широко посаженными темно зелеными глазами. Немного выступающие в стороны скулы. Прямой нос, обычные губы с жестким подбородком. Все лицо было немного вытянуто, но, в общем, не представляло собой ничего примечательного. Пережав на шее вену, я ждал, проверяя неприятное воспоминание. Потемневшая кожа, наконец, выдала то, что я ожидал. Постепенно начался проявляться рисунок, оставленный мне в пыточном подвале. Скинув камзол и нательную рубаху, я стал разглядывать татуировку черного ворона. Распластав крылья, он выглядел поразительно живым. Правая рука сама собой потянулась к рисунку. Проведя по нему ладонью, я убедился, что ничего необычного на коже, кроме цвета, нет. Подняв ладонь к лицу, я рассматривал ровные круги на ладони, так много раз спасавшие меня. С виду тоже ничего необычного, решил я, и снова оделся.

   Потянувшись обеими руками вверх, я почувствовал легкую боль в мышцах. Взяв лепесток и встав в центр комнаты, я плавно и осторожно начал повторять движения из старого трактата, доставшегося от непростого старичка. Тело отозвалось ломотой и болью в закостеневших связках. Медленно и постепенно я увеличивал амплитуды движений, стараясь в точности воспроизводить рисунки из древней книги. Паучок на рукояти клинка ожил, моргнув зеленоватой вспышкой. Тонкие росчерки зеленой паутины стали проявляться все сильнее и сильнее. Закрыв глаза, и отдавшись трансу, перетекающих друг в друга движений, я почувствовал едкий привкус во рту. Не останавливаясь, я оглянулся, пытаясь понять, откуда взялось туманное облако зеленого оттенка. Накрыв паучка ладонью, я наблюдал, как оно постепенно пропадает, без следа растворяясь в окружающем. Оглядев себя, я увидел, что ткань камзола почернела на сгибах, переливаясь оттенками от серого до иссиня черного, при каждом моем движении. Странное облако. И паучок не тот, что на прежнем лепестке отметил я, внимательно его рассматривая. Маленький проказник застыл в мимолетном движении, словно почувствовав на себе мое пристальное внимание. Казавшийся живым, он был настолько искусно выполнен, что с трудом верилось, что он не настоящий.

   Решив разузнать, где все-таки нахожусь, я переступил порог осторожно открытой двери, стараясь создавать как можно меньше шума. Длинный коридор, увешанный портретами пышно разодетых дам, был скудно освещен и холоден. На миг захотелось шагнуть обратно в теплую комнату. Небрежно взяв лепесток в левую руку я, помня о скрипучих половицах, легким шагом пошел по коридору. Крайняя дверь распахнулась, и навстречу шагнул громоздкий воин. Одетый точно в такой же камзол как на мне, он рукой в грубой перчатке покручивал длинный ус, на круглом и довольном лице. Не юный, но и не старый, похоже, находящийся в самом расцвете своих сил мужчина, с пронзительным взглядом немного маленьких черных глаз, выглядел безосновательно веселым.