— Далее, — продолжал Сайрес Смит. — Можете ли вы, друзья, понять, каким чудом угодила дробинка в тело пекари, каким образом море выбросило, на наше счастье, ящик с необходимыми вещами, хотя мы и не обнаружили следов кораблекрушения; по чьей воле бутылка с запиской попала к нам в руки именно в тот день, когда мы впервые пустились в плавание; почему оборвался фалинь и пирога, плывя вниз по реке Благодарения, подоспела в тот миг, когда мы в ней так нуждались; как случилось, что после нашествия обезьян лестница упала из двери Гранитного дворца, и кто, наконец, автор той записки, которую Айртон, так он, по крайней мере, утверждает, никогда не писал?

Сайрес Смит, ничего не упуская, перечислил все странные происшествия, случившиеся на острове. Герберт, Пенкроф и Наб переглядывались, не зная, что ответить, ибо впервые все эти события предстали перед ними как звенья одной цепи и несказанно поразили их.

— Ей-богу, вы правы, мистер Сайрес, — воскликнул, наконец, Пенкроф, — трудно объяснить всё это!

— Так вот, друзья мои, — продолжал инженер, — добавлю ещё один факт, не менее странный и непонятный.

— Какой же, мистер Сайрес? — с живостью спросил Герберт.

— Вы утверждаете, Пенкроф, — продолжал инженер, — что, возвращаясь с острова Табор, увидели костёр, пылавший на берегу острова Линкольна?

— Точно так, — ответил моряк.

— И вы твёрдо уверены, что видели огонь?

— Разумеется.

— А ты, Герберт?

— Ах, мистер Сайрес, — воскликнул Герберт, — огонь блестел, как звезда первой величины!

— Быть может, это и была звезда? — допытывался инженер.

— Ну нет, — возразил Пенкроф. — Ведь тяжёлые тучи застилали небо, да и разве звезда могла повиснуть над самым горизонтом? Мистер Спилет тоже видел костёр, пусть он подтвердит наши слова!

— Должен прибавить, — заметил журналист, — что огонь горел очень ярко, напоминая сноп электрического света.

— Совершенно верно… — воскликнул Герберт, — и, без сомнения, горел на площадке у Гранитного дворца.

— Так вот, друзья мои, — сказал Сайрес Смит, — в ночь с девятнадцатого на двадцатое октября ни я, ни Наб не разводили костра на берегу.

— Как, вы не… — И поражённый Пенкроф даже не закончил фразы.

— Мы не выходили из Гранитного дворца, — ответил Сайрес Смит, — и если в эту ночь на побережье горел костёр, мы тут ни при чём.

Пенкроф и Герберт остолбенели от изумления. Нет, они не могли обмануться: в ночь с 19 на 20 октября они действительно видели огонь, горевший на берегу.

Да! Пришлось согласиться: всё это было окружено тайной! Некая непостижимая сила, благосклонно относившаяся к колонистам, очевидно, владела островом Линкольна и вовремя приходила им на помощь. Друзья сгорали от любопытства. Уж не скрывается ли таинственное существо где-нибудь в заповедном месте? Вот что нужно было узнать, и любой ценой!

Сайрес Смит напомнил товарищам о том, как странно вели себя Топ и Юп, бегая вокруг колодца, который спускался из дома прямо к морю, и признался, что обследовал колодец, но не обнаружил ничего подозрительного. Колонисты закончили беседу, решив в первые же весенние дни обыскать весь остров.

С того вечера Пенкроф стал задумчив и озабочен. Ему всё казалось, что на острове, который он до сих пор считал своей собственностью, теперь появился ещё один хозяин, и что всем им волей-неволей приходится ему подчиняться. Они с Набом часто толковали о загадках острова Линкольна, а так как оба были суеверны, то в конце концов почти поверили, что остров во власти какой-то сверхъестественной силы.

Подошёл май, напоминающий ноябрь в Северном полушарии, и потянулись ненастные дни. Надвигалась ранняя суровая зима. Поэтому надо было, не откладывая, подготовиться к зимовке.

Впрочем, колонисты во всеоружии встречали и самые сильные холода. У них был немалый запас самодельной одежды, а многочисленное стадо муфлонов в избытке снабжало их шерстью, необходимой для изготовления грубой, но тёплой материи.

Разумеется, Айртона тоже одели по-зимнему. Сайрес Смит предложил ему с наступлением холодов переселиться в Гранитный дворец, где было гораздо уютнее, чем в корале, и Айртон обещал перебраться, как только закончит все работы. Он сдержал слово и переселился в середине апреля. С той поры Айртон стал жить вместе со всеми колонистами; он был услужлив, держался скромно, но вид у него был печальный, и он никогда не принимал участия в развлечениях товарищей.

Почти всю зиму — третью зиму на острове Линкольна — колонисты не выходили из дома. Бушевали бури, свирепствовали ужасающие ураганы, утёсы содрогались под натиском ветра. Огромные волны, казалось, вот-вот зальют остров: корабль, случайно бросивший якорь у берега, непременно разбился бы о скалы. Дважды во время шторма река Благодарения разливалась и грозила снести мосты и мостики. Колонистам даже пришлось укрепить мосты, наведённые на побережье и исчезавшие под водой всякий раз, когда волны били о берег.

Разумеется, вихри с дождём и снегом, напоминавшие смерч, натворили немало бед на плато Кругозора. Особенно досталось мельнице и птичнику. Колонистам то и дело приходилось спешно чинить повреждения, спасая от гибели пернатых.

Нередко в те дни, когда разыгрывалась непогода, ягуары, бродившие парами, и стаи обезьян, подгоняемые голодом, подходили к плато; самым ловким и смелым ничего не стоило перебраться через ручей, тем более скованный льдом. Колонисты опасались, как бы от хищников не досталось огородам, полям и домашним животным, и всегда были начеку: нередко приходилось выстрелами из ружья отгонять непрошеных гостей. Конечно помимо этих забот у зимовщиков всегда находилось множество всяких дел, ибо они непрестанно занимались благоустройством своего жилища.

Иногда, даже в эти холодные дни, они отправлялись поохотиться на Утиное болото. Гедеон Спилет и Герберт с помощью Юпа и Топа поднимали целые тучи уток, куликов, чирков, чибисов и шилохвостей и били их без промаха. Добраться до этих мест, изобилующих дичью, было нетрудно — либо по дороге, ведущей к порту Воздушного шара через реку Благодарения, либо обогнув мыс Находки; словом, охотники удалялись от дома на две-три мили, не больше.

Так миновали четыре самых суровых зимних месяца — июнь, июль, август и сентябрь. Вообще же обитатели Гранитного дворца не очень страдали от непогоды, так же как и обитатели кораля, который стоял не на таком открытом месте, как Гранитный дворец, и был с одной стороны защищён горой Франклина, а с других — лесами и высоким скалистым берегом; разбиваясь об эти преграды, шквалы теряли свою сокрушительную силу. Поэтому бури принесли коралю совсем незначительный урон, и деятельный, умелый Айртон всё быстро исправил, прожив там несколько дней во второй половине октября.

Никаких таинственных происшествий зимой на острове не случилось. Ничего загадочного не произошло, хотя Пенкроф и Наб готовы были видеть нечто таинственное в каждом пустяке. Топ и Юп больше не вертелись вокруг колодца и вели себя спокойно. Цепь сверхъестественных явлений словно оборвалась, хотя обитатели Гранитного дворца вечерами часто говорили о них и не меняли решения обыскать весь остров, вплоть до самых неприступных его уголков.

Но одно важное событие, чреватое роковыми последствиями, внезапно нарушило все планы Сайреса Смита и его товарищей.

Случилось это в октябре. Приближалась весна. Живительные лучи солнца обновили природу, и на опушке леса, среди хвойных деревьев, уже зазеленели крапивные деревья, банксии, деодары.

Читатель помнит, что Гедеон Спилет и Герберт много раз фотографировали остров Линкольна.

Однажды, дело было 17 октября, около трёх часов пополудни, Герберт решил воспользоваться ясной погодой и запечатлеть на фотографии всю бухту Соединения, раскинувшуюся против Гранитного дворца от мыса Челюсть до мыса Коготь.

Чётко вырисовывалась линия горизонта, дул лёгкий ветерок, и море кое-где покрылось лёгкой рябью, а вдали походило на безмятежно-спокойное озеро; то тут, то там на его глади вспыхивали яркие блики.